Чесменский бой (1770). Великая победа. Чесма Сражение в чесменской бухте 1770 год

Чесменский бой произошел 26 июня 1770 года, относится к русско-турецкой кампании 1768-1774 года. Чесменский бой навсегда войдет в учебники русской истории, как показатель храбрости и мужества русских матросов.

Эскадре адмирала Спиридова, состоявшей из 9 линейных кораблей, 3 фрегатов и 18 маленьких судов, вооруженных 730-ю пушками противостоял турецкий флот, численность которого превосходила нашу. А именно6 16 линейных кораблей, 4 фрегата, галер и других мелких судов около сотни, 16 тысяч турецких матросов, на вооружении у которых 1430 орудий. Русскому флоту предстоял тяжелый бой…

Турецкий флот выстроился двумя линиями поперек Хиосского пролива. Русские адмиралы приняли решение атаковать турок с севера, по плану наши корабли должны были идти один за другим, и колонной навалиться на противника.

Первым, в авангарде колоны, шел линейный корабль «Европа», а за ним флагманский корабль «Евстафий», третьим шел корабль «Три святителя». Корабли двигались вперед, под шквальным огнем турецкого флота, не делая выстрелов. Адмирал Спиридов стоял на корабле с обнаженной шпагой, на корме корабля играла музыка, для поднятия боевого духа команды.

«Евстафий» подошел к противнику на близкое расстояние, и дал залп из всех орудий. «Три святителя» нанес большой урон врагу, но потерял управление и встал на линии между двух огней. Несмотря на это, корабль продолжал бой. Русские давили, турецкие матросы поддались панике и стали прыгать за борт.

Корабли турок не выдерживали напора русского оружия, поворачивались кормой и бежали, получая большой урон. «Евстафий» взял на абордаж турецкий флагман, в бою ранение получил турецкий адмирал. На корабле вспыхнул пожар, который перекинулся и на наш корабль, оба флагмана взорвались. Русские моряки, стали поднимать на шлюпках своих и турецких матросов. Турецкие береговые батареи открыли огонь по спасателям. Турки отступали в Чесменскую бухту.

Ночью русский флот пошел в атаку. Корабль «Европа» подавил турецкую батарею, дав возможность нашим судам войти в гавань, и открыть прицельный огонь по бухте. Через час были взорваны еще два турецких корабля, и еще три пылали огнем. Выстрелом из ракетницы был дан сигнал к атаке брандерам, которые были начинены порохом. Наши корабли прекратили огонь.

Турки сначала подумали, что к ним плывут дезертиры, опомнившись, открыли огонь, но было поздно. Одной русской брандере удалось доплыть до цели. Русские подожгли брандеру, кинулись в шлюпку и, направили ёё (брандеру) на 84-ех пушечный корабль. По цепочке турецкие суда начали взрываться, один за другим. Утром русские вошли в Гавань. Весь гарнизон Чесменской бухты бежал в Смирну.

Чесменский бой - славная страница в истории русского военно-морского флота, которая навсегда войдет в учебники истории и память народа.

Чесменское морское сражение (1770 год)

Чесменское морское сражение между русским и турецким флотами вошло в историю как одно из лучших морских сражений XVIII века.

Турецкий флот, состоящий из судов с общим вооружением, превосходящим силу русского флота, имел двойное численное преимущество. Турецким флотом командовал Ибрагим.

Русский флот противопоставил неприятелю дугообразные линии обороны. В первой линии были построенные линейные корабли. Во второй линии находились 6 фрегатов и вспомогательные суда.

Был предпринят следующий план атаки. Линейным судам, Спиридов предложил перестроиться и, пользуясь наветренным положением, под углом подойти к противнику. Вместо равномерного распределения судов, Спиридов предложил план атаки, ничего общего не имеющий с теми планами, которые использовались раньше.

Вместе с тем, риском, заключавшимся в том, что при подходе на противника прямым углом головной корабль русской эскадры до выхода на дистанцию артиллерийского залпа попадал под продольный огонь всей линии неприятельского флота. Однако адмирал Спиридов, учитывал высокую подготовку русских и слабую выучку турок, считал, что неприятельский флот не сможет причинить серьезного вреда русской эскадре в момент ее сближения.

Утром 24 июня русская эскадра вошла в Хиосский пролив и по сигналу главнокомандующего Алексея Орлова, находившегося на линейном корабле «Три Иерарха», построилась в кильватерную колонну. Головным шел корабль «Европа», за ним - «Евстафий», на котором держал свой флаг командующий авангардом адмирал Спиридс. Около 11 часов русская эскадра в соответствии с ранее разработанным планом атаки повернула влево и почти под прямым углом начала спускаться на противника. Чтобы ускорить выход на дистанцию артиллерийского залпа и развертывание сил для атаки, русские корабли в сомкнутом строю. Для первого залпа орудия были заряжены зарядами и двумя ядрами. Комендоры находились у своих орудий в ожидании сигнала «Открыть огонь».

Около 11 часов 30 минут, когда головной корабль русской эскадры подошел к противнику на дистанцию 3,5 каб., турки открыли огонь, который, однако, не причинил особого вреда русским. Предприняв движение на противника, русский авангард в 12 часов 00 минут сблизился с ним на дистанцию 0,5 каб. и, развернувшись влево, произвел мощный залп из всех орудий по заранее распределенным целям. Нескольким турецким кораблям были причинены серьезные повреждения. Повреждения в рангоуте и парусах получили и русские корабли «Европа», «Евстафий», «Три Иерарха», то есть те, которые входили в состав авангарда и первыми начали бой. Вслед за авангардом в бой вступили и корабли центра. Бой принял чрезвычайно напряженный характер. Особенно сильным ударам подвергались флагманские корабли противника. С одним из них, под названием «Реал-Мустафа», бой вел «Евстафий». Русский корабль причинил турецкому ряд серьезных повреждений, а затем сцепился на абордаж. В рукопашном бою на палубе неприятельского корабля русские матросы и офицеры проявили мужество и героизм. Так, один из русских матросов, имя которого неизвестно, при попытке овладеть турецким флагом был ранен в правую руку. Тогда он схватил флаг левой рукой. Когда же подбежавший янычар ударом сабли ранил ему и левую руку, матрос вцепился в полотнище флага зубами и не выпускал его до последнего вздоха. Ожесточенный абордажный бой на палубе «Реал-Мустафы» закончился победой русских.

Характеризуя действия линейного корабля «Евстафий» в Чесменском сражении, Орлов в донесении Екатерине II писал: «Все корабли с великой храбростью атаковали неприятеля, все с великим тщанием исполняли свою должность, но корабль адмиральский „Евстафий“ превзошел все прочие. Англичане, французы, венецианцы и мальтийцы восторгались терпением и неустрашимостью русских моряков. Несмотря на летающие снаряды и разные опасности, представляющие и саму смерть, смертных ужасающая, не были довольно сильны произвести робости в сердцах сражавшихся с врагом россиян, испытанных сынов отечества…»

Вскоре после захвата неприятельского флагманского корабля на нем возник пожар, который затем перебросился на «Евстафий»; когда огонь достиг крюйт-камеры, оба корабля взорвались. Адмирал Спиридов перед взрывом успел покинуть горящий корабль и перейти на другой. Гибель турецкого флагмана окончательно нарушило управление неприятельским флотом. В 13 часов турки, не выдержав атаки русских и боясь распространения пожара на другие корабли, поспешно начали рубить якорные канаты и отходить в Чесменскую бухту под защиту береговых батарей, где были заблокированы русской эскадрой.

Таким образом, в результате первого этапа сражения, продолжавшегося около двух часов, погибло по одному Кораблю с каждой стороны; инициатива целиком перешла к русским.

На военном совете 25 июня у графа Орлова был принят план Спиридова, заключавшийся в уничтожении турецких кораблей в собственной базе. Учитывая скученность кораблей противника, исключавшую для них возможность маневра, адмирал Спиридов предложил уничтожить турецкий флот комбинированным ударом корабельной артиллерии и брандеров, причем главный удар должна была нанести артиллерия. Для атаки противника 25 июня были оборудованы 4 брандера и создан специальный отряд под командованием младшего флагмана С. К. Грейга в составе 4 линейных кораблей, 2 фрегатов и бомбардирского корабля «Гром». Замысел атаки, разработанный Спиридовым, сводился к следующему. Корабли, выделенные для атаки, пользуясь темнотой, должны были в ночь на 26 июня скрытно подойти к противнику на дистанцию 2–3 каб. и, став на якорь, открыть внезапный огонь: линейные корабли и бомбардирский корабль «Гром» - по кораблям, фрегаты - по береговым батареям противника.

В полночь, когда все приготовления к бою были закончены, по сигналу флагмана корабли, назначенные для атаки, снялись с якоря и направились в указанные для них места. Подойдя на дистанцию 2 кабельтовых, русские корабли заняли места по установленной для них диспозиции и открыли огонь по турецким кораблям и береговым батареям. «Гром» и некоторые линейные корабли вели огонь главным образом брандскугелями. За линейными кораблями и фрегатами в ожидании атаки были развернуты 4 брандера.

В начале 2-го часа на одном из турецких кораблей от попавшего брандскугеля возник пожар, который быстро охватил весь корабль и начал перебрасываться на соседние корабли противника. Турки пришли в замешательство и ослабили свой огонь. Это создало благоприятные условий для атаки брандеров. В 1 час 15 минут 4 брандера под прикрытием огня линейных кораблей начали движение на противника. Каждому из брандеров был назначен определенный корабль, с которым он должен был сцепиться. Три брандера по различным причинам не достигли поставленной цели, и только один под командованием лейтенанта Ильина выполнил поставленную задачу. Под огнем противника он подошел к 84-пушечному турецкому кораблю и поджег его. Команда брандера вместе с лейтенантом Ильиным села в шлюпки и покинула горящий брандер. Вскоре на турецком корабле произошел взрыв. Тысячи горящих обломков разлетелись по всей Чесменской бухте, распространив пожар почти на все корабли турецкого флота. В эта время бухта представляла собой огромный пылающий факел. Турецкие корабли один за другим взрывались и взлетали на воздух. В 4 час русские корабли прекратили огонь. К этому времени почти весь турецкий флот был уничтожен. Из 15 линейных кораблей, 6 фрегатов, 50 вспомогательных судов уцелели и были захвачены русскими в плен, уцелели лишь один линейный корабль «Родос» и 5 галер. Русский флот потерь в кораблях не имел.

Таким образом, Чесменское сражение закончилось полным уничтожением турецкого флота, на который возлагалось много надежд. Оценивая это сражение, адмирал Спиридов в донесении президент Адмиралтейств-коллегий писал: «…Честь Всероссийскому флоту! 25 на 26 неприятельский военный флот… атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили, а сами стали быть во всем архипелаге… господствующими».

Героями Чесмы стали адмирал Спиридов, по планам и под руководством которого русский флот одержал выдающуюся победу, младший флагман С. К. Грейг, произведенный после сражения в контр-адмиралы, командиры кораблей: капитаны I ранга Круз («Евстафий»), Клокачев («Европа»), Хметевский («Три Святителя»), лейтенант Ильин (командир брандера) и многие другие, удостоенные высоких наград.

Чесменское сражение представляет собой ярчайший пример уничтожения неприятельского флота в расположении его базы. Победа русского флота над вдвое превосходящими силами противника была достигнута благодаря правильному выбору момента для нанесения решающего удара, внезапности атаки в ночное время и неожиданному для противника применению брандеров и зажигательных снарядов, хорошо организованному взаимодействию сил, а также высоким морально-боевым качествам личного состава и флотоводческому искусству адмирала Спиридова, который смело отказался от шаблонно-линейной тактики, господствовавшей в то время в западноевропейских флотах. По инициативе адмирала были применены такие приемы боя, как сосредоточение всех сил флота против части сил противника и ведение боя на предельно короткой дистанции.

Победа русского флота в Чесменском сражении оказала большое влияние на дальнейший ход войны. Благодаря этой победе русский флот серьезно нарушил турецкие коммуникации в Архипелаге и установил эффективную блокаду Дарданелл.

В память о Чесменской победе была выбита медаль, которой награждались все участники сражения. Граф Орлов был награжден орденом Св. Георгия 1-й степени и получил почетное добавление к своей фамилии Чесменский; адмирал Спиридов получил высший орден Российской империи - Св. Андрея Первозванного; контр-адмирал Грейг был удостоен ордена Св. Георгия 2-й степени, давший ему право на потомственное русское дворянство. В честь этой победы в 1775 году в Гатчине был установлен Чесменский обелиск, а в 1778 году в Царском Селе - Чесменская колонна. В Петербурге в 1774–1777 годах был построен Чесменский дворец, а в 1777–1778 годах - Чесменская церковь. Имя «Чесма» в Российском флоте носили броненосец и линейный корабль. В честь лейтенанта Ильина были названы линейный крейсер и эсминец.

,
Г. А. Спиридов ,
Д. Эльфинстон

Две русских эскадры (под командованием адмирала Григория Спиридова и контр-адмирала Джона Эльфинстона (командовал замыкающим дивизионом из 3-х кораблей)), объединённые под общим командованием графа Алексея Орлова , обнаружили турецкий флот на рейде Чесменской бухты (западное побережье Турции).

Русский флот

Русский флот включал в себя 9 линейных кораблей , 3 фрегата , бомбардирский корабль «Гром», 17-19 вспомогательных судов и транспортов.

Турецкий флот

В 17:00 6 июля бомбардирский корабль Гром стал на якорь перед входом в Чесменскую бухту и начал обстрел турецких судов. В 0:30 к нему присоединился линейный корабль Европа , а к 1:00 - Ростислав , в кильватере которого пришли брандеры.

Европа , Ростислав и подошедший Не тронь меня образовали линию с севера на юг, вступив в бой c турецкими кораблями, Саратов стоял в резерве, а Гром и фрегат Африка атаковали батареи на западном берегу бухты. В 1:30 или немного раньше (в полночь, согласно Эльфинстону ), в результате огня Грома и/или Не тронь меня один из турецких линейных кораблей взорвался из-за перехода пламени с горящих парусов на корпус. Горящие обломки от этого взрыва забросали другие корабли в бухте.

После взрыва в 2:00 второго турецкого корабля российские корабли прекратили огонь, а в бухту вошли брандеры. Два из них под командованием капитанов Гагарина и Дагдейла (англ. Dugdale ) туркам удалось расстрелять (согласно Эльфинстону , расстрелян был только брандер капитана Дагдейла, а брандер капитана Гагарина отказался идти в бой), один под командованием Маккензи (англ. Mackenzie ) сцепился с уже горевшим кораблем, а один под командованием лейтенанта Д. Ильина сцепился с 84-пушечным линейным кораблём. Ильин поджёг брандер, а сам вместе с командой покинул его на шлюпке. Корабль взорвался и поджёг большинство оставшихся турецких кораблей. К 2:30 взорвались ещё 3 линейных корабля.

Около 4:00 российские корабли послали шлюпки с тем, чтобы спасти два ещё не горевших крупных судна, однако вывезти удалось только одно из них - 60-пушечный Родос . С 4:00 до 5:30 взорвалось ещё 6 линейных кораблей, а в 7-м часу - одновременно 4. К 8:00 бой в Чесменской бухте был завершён.

Последствия сражения

После Чесменского сражения русскому флоту удалось серьёзно нарушить коммуникации турок в Эгейском море и установить блокаду Дарданелл .

Всё это сыграло важную роль при заключении Кючук-Кайнарджийского мирного договора .

В память о Чесменской победе были отлиты золотые и серебряные медали. Медали были изготовлены по «указу её Императорского Величества Императрицы Екатерины Алексевны»: «Медаль эту жалуем мы всем находившимся на оном флоте во время сего Чесменского счастливого происшествия как морским, так и сухопутным нижним чинам и позволяем, чтобы они в память носили их на голубой ленте в петлице». Екатерина.

Есть мыс Чесма в Анадырском заливе, назван в 1876 году экспедицией на клипере «Всадник».

В июле 2012 года Президент РФ Владимир Путин подписал поправки в закон «О днях воинской славы и памятных датах России» , которые дополняют перечень дней воинской славы датой 7 июля - Днём победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении.

Напишите отзыв о статье "Чесменское сражение"

Примечания

Литература

• Ловягин Р. М. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Морской энциклопедический словарь. Т. 3. Спб.: Судостроение , с. 389-390.
• Тарле Е. В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг. 1769-1774 / Академия наук СССР . - М .: Изд-во АН СССР, 1945. - 110 с. - 15 000 экз. (обл.)
• Тарле Е., акад. Чесма // Огонёк , № 6-7, 20 февраля 1945. С. 13-14.
• Криницын Ф. С. Чесменское сражение. - М .: Воениздат , 1962. - 64 с. - (Героическое прошлое нашей Родины).
• Лебедев А.А. Хиос и Чесма в свете данных шканечных журналов русских линейных кораблей // Гангут. 2014. № 81.

Ссылки

• А. Я. Глотов. «Отечественные записки», Часть 3. № 5 и 6. 1820

Отрывок, характеризующий Чесменское сражение

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.

Нельзя не удивляться, что по сие время оставались во мраке неведения любопытные подвиги соотечественников наших в достопамятную морскую Экспедицию в Архипелаге 1769-1775 годов. Экспедицию, увенчавшую величайшею славою Россию и доставившую ей перевес в политике Европы. Хотя сие пятидесятилетнее так сказать, небрежение, весьма затруднило Историка при собирании материалов, рассеянных по разным местам и портам и до половины сгнивших или сделавшихся почти неразбираемыми; хотя из нескольких сот свидетелей, участников в сей знаменитой кампании, от коих можно было бы получишь многие сведения и изустные подтверждения, едва известны пятеро: , бывший в то время Генерал-мaйором и привезший в Петербург известие о сожжении Турецкого флота, Адмирал и Член Государственного Совета Вилим Петрович фон-Дезин, Адмирал и Ревельский Военный Губернатор Алексей Григорьевич Спиридов - Генерал-адъютант Графа Орлова-Чесменского; Адмирал и первоприсутствующий в Адмиралтейстк-Коллегии Петр Кондратьевич Карцов, Генерал-Лейтенант и Член той же Коллегии Яков Андреевич Жохов и главный Командир Астраханского порта Александр Андреевич Жохов - бывшие в сию кампании Лейтенантами; хотя, говорю, все могло ужасать Историка к предприятию теперь описания сей славной Экспедиции: но никакие труды, никакие пожертвования не устрашили Александра Яковлевича Глотова. Он с ревностью патриота приступил к сему смелому предприятию и хладнокровным терпением и совершенным знанием морского дела, необходимым в подобном труде, победил самую невозможность и составил достовернейшее и подробное описание достопамятной под начальством , доселе описанной. одним только предубежденным пером иностранца - Рюльера, имевшего даже способов знать её подробности. От наблюдательности Г. Глотова ничто не укрылось: искусные маневры, эволюции, достохвальные подвиги и ошибки его соотечественников изображены им со всем Историческим беспристрастием, к чему немало содействовала отдаленность эпохи. Он знакомит нас с дипломатическою перепискою, с деяниями совершенно неизвестными, каковы например: сожжение Капитаном Каняевым 14 неприятельских фрегатов, отражение и победа Мичмана Ушакова и армейского Капитана Костина над неприятелем, в пять раз сильнейшим - деяния Капитана Баркова и проч., кои во всякой другой нации были бы не только известны каждому и превознесены повсюду; но заслужили бы монументы. Хвала и общая благодарность почтенному Александру Яковлевичу за сей истинно патриотической труд, и особенная признательность Издателя Отечественных Записок за позволение украсить их любопытнейшею из оного статьею - Чесменский бой!

К сожалению, мы не можем присоединить карт, видов, эволюций сражений и портретов отличных мужей, участвовавших в сей кампании, кои придают сугубый интерес и важность сему творению, а приискание коих частному человеку стоило больших трудов и пожертвований.

Желая в самой выписке представить нашим читателям нечто целое, мы помещаем здесь краткую историю составления сей Экспедиции, плавания её в Архипелаг и полное повествование о сражении в Хийском канале, которое было предтечею разрушения Турецкого флота при Чесме:

Александр Яковлевич Глотов известен уже публике и по другим полезным трудам своим. Он издал в 1816 году книгу под названием: Изъяснение принадлежностей к вооружению корабля - единственное произведение в своем роде на Российском языке. Книга сия, признанная Начальством отменно полезною, употребляется как классическая в морском ведомств и по определению Директора Морского Кадетского Корпуса дается в награду отличившимся при экзамене воспитанникам, при выпуске их в Офицеры. - Неусыпными трудами и глубокими по части морской знаниями Г. Глотова Адмиралтейский Музеум доведен до той степени совершенства, коим оправдал он доверие к нему попечительного Правительства и коим радуется и гордится каждый его соотечественник - Главный предмет настоящих его занятий есть - Морской словарь, над коим трудится он уже 17 лет и который привел почти к концу, обработав более 10 тысяч слов. Каждое слово означено в нем в собственном своем названии на десяти "Европейских языках", а значение его выражено по-Русски. В оный входят все науки, относящиеся до морского искусства: теория, практика эволюции, построение кораблей со всею экономическою и производною их частью, все касающееся до Адмиралтейских работ, и проч. и проч. Пожелаем ему счастливого окончания и успеха в сём не менее трудном, как и важном предприятии.

Александр Яковлевич собирает ещё все знаменитые морские баталии, со времени Петра Великого, о коих, надеемся, узнает Почтенная Публика через наши Отечественные Записки.

Издатель.

ЧЕСМЕНСКОЙ БОЙ

ГЛОТОВ А. Я.

В царствование Императрицы Екатерины II, при начатии войны с Оттоманскою Портою в 1769 году, отправлена была из Кронштата в Средиземное море значительная эскадра под командою Адмирала Спиридова , которая в последствии; войдя в Средиземное море, поступила под непосредственное начальство , при коем находился родной его брат Граф Федор Григорьевич Орлов.

Эскадра состояла из нижеследующих судов:

Сверх сих судов взято и помещено на кораблях 5 разобранных полугалер и два плашкоута.

(17 июля) эскадра была уже совершенно готова к отплытию и стояла в Кронштатской средней гавани. - Государыня не оставила без воззрения кораблей, отправлявшихся в столь отдаленный край по мудрому её начертанию; она изволила прибыть сего числа из Ораниенбаума в 5 часов по полудни на шлюпке прямо на корабль Евстафий , где находился Командующий эскадрою со всеми Капитанами кораблей и старшими Офицерами, и встречена была ими. Великая Монархиня удостоила каждого своим вниманием и разговором, и тут же на Адмирала Спиридова Сама изволила возложить орден Святого Александра Невского, пожелав ему, подражать на водах Эгейских слав и храбрости сего угодника - "Капитанов же Барта и произвела Бригадирами, а прочих Штаб и Обер Офицеров изволила жаловать к руке" В 6 часов Государыня изволила отбыть с корабля Евстафий , и как нежная мать отечества, прощалась с верными сынами поборниками Её славы, умоляя Небо ниспослать им благополучие и успех в сем предприятии. Присутствие Екатерины оживотворило каждого духом предприимчивости, и тысячи сердец, горящих любовью к слав своей Монархини, поспешили от берегов Невских к пределам Негропонта.

Вслед за Императрицею эскадра начала выходить из гавани и прямо вступала под паруса. Она останавливалась только для взятия десанта у Красной горки, в 30 верстах от Кронштата лежащей, и посадив оный на корабли, и именно: 8 рот Кексгольмского полка и две роты артиллерии со всеми её принадлежностями, 25 июля снялась с якоря и отправилась в путь.

Августа 30 эскадра пришла благополучно в Копенгаген, где нашла стоявшую на якоре Российскую же эскадру, идущую в Кронштадте от города Архангельска; сим случаем воспользовался Адмирал Спиридов взять из сей эскадры, вместо оставшегося на пути за повреждением корабля Святослава , корабль Ростислав , и пополнить прочие недостатки своей эскадры. - Сентября 10 из Копенгагена отправилась она по назначению в Средиземное море; на случай разлучения кораблей назначено было сборное место на острове Минорке в Порт-Магоне, куда первый прибыл 18 Ноября на корабле Евстафий Адмирал Спиридов , а потом и прочие эскадру его составлявшие корабли и суда собрались в сей порт.

(23 Ноября) прибыл в Порт-Магон на Английском бриге Граф Федор Орлов и привез от Главнокомандующего, Адмиралу Спиридову повеление, в коем значилось, что он по Высочайшему повелению назначен Главнокомандующим со стоящих в Архипелаге войск на сухом пути и на море; но по некоторым обстоятельствам удержан будучи в Ливорне - посылает своего брата, коему даны все нужные приказания, дабы по оные, до прибытия Главнокомандующего, начать против неприятеля военные действия, требующие великой поспешности,- которые тогда же и были открыты.

В 1770 в начале января послана была небольшая отдельная эскадра под командою Бригадира в Ливорну, для привезения Главнокомандующего на флот; Адмирал же Спиридов со всеми своими кораблями отправился к полуострову Морее, где и начал военные действия высадкою десанта под крепостями: , из коих последняя взята была нашими войсками и в последствии взорвана на воздух -

«Отважными бывали многие,
Кто, не щадя трудов и сил,
На славы бурные дороги
Эскадры флота выводил ».

Чесменское сражение произошло в Эгейском море у Анатолийского побережья Османской империи (Турция) в период первой русско-турецкой войны 1768-1774 гг. между кораблями русских эскадр и турецким флотом.

А до этого был длительный и тяжелый переход русских кораблей из Кронштадта вокруг Западной Европы через Балтийское и Северное моря, Восточную часть Атлантического океана (Бискайский залив) в Средиземное море к берегам Греции (Мореи).

По своим результатам это сражение не имело аналогов в истории парусных флотов мира. 73 турецких судна - линейные корабли, фрегаты, шебеки, галеры, галиоты - сгорели в течение одной ночи; более 10 тысяч человек - две трети личного состава турецкого флота - погибли в огне и морской бездне. Русская объединенная эскадра потеряла в том сражении 11 человек: 8 на 66-ти пушечном линейном корабле «Европа» (командир капитан 1 ранга Клокачев Федот Алексеевич) и 3 на линейном корабле «Не тронь меня» (командир капитан 1 ранга Петр Бешенцев Федорович). Турецкий флот прекратил свое существование на Средиземном море. По этому поводу адмирал Григорий Андреевич Спиридов доносил президенту Адмиралтейств-коллегии следующее: «Слава Господу Богу и честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26 июня неприятельский военный турецкий флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили,…а сами стали быть во всём Архипелаге…господствующими» .

Этой победе Россия обязана была, прежде всего, опытному флотоводцу адмиралу Г. А. Спиридову.

А предыстория этой войны была такова.

Усиление России в середине ХVΙΙΙ века, в особенности после Семилетней войны вызвало сильное противодействие со стороны ряда западноевропейских государств, особенно Франции (соперничала с Англией за владычество над морями).

Интересы экономического развития России в ХVΙΙΙ веке настоятельно требовали выхода к Черному морю. Незащищенность южных границ и частые набеги как турок, так и крымских татар с захваченного ими Северного Причерноморья, требовали незамедлительного возврата издавна принадлежавших русским земель, расположенных к северу от Черного моря, да и самого бассейна Черного моря.

Для возобновления исторических связей с Ближним Востоком и средиземноморскими государствами и обеспечения безопасности южных границ необходимо было очистить от турок северное побережье Черного моря.

Поводом к развязыванию войны послужил незначительный пограничный инцидент в период русско-польской войны, произошедший на границах Турецкой империи. Тогда казаками ошибочно были разграблены пограничные турецкие города Балта и Дубоссары.

Турецкое правительство, несмотря на предложения Екатерины ΙΙ уладить конфликт мирным путём, не хотело идти ни на какие переговоры. Под непосредственным воздействием французского и австрийского правительств турецкий султан Мустафа ΙΙΙ 25(14) октября 1768 года объявил войну России, арестовав русского посла А. М. Обрезкова и всё посольство в Константинополе, посадив их в Семибашенный замок.

Так началась первая русско-турецкая война 1768-1774 гг., которой, однако, суждено было окончиться совсем не так, как надеялась Оттоманская Порта и её покровители.

Надо отметить, что во второй половине XVIII века Оттоманская империя была одной из могущественных держав. Под её игом находились африканские, балканские и причерноморские народы и государства. Её армия с наводившими ужас янычарами (а это были дети, как ни странно, христиан), считалась одной из сильнейших в мире, а мощный флот господствовал в Черном и Восточном Средиземноморье.

Не только сама Екатерина, но даже враждебные России государства признавали, что, бесспорно, в 1768 году Турция мало того, что формально первая объявила войну и напала на Россию, но и на самом деле всячески провоцировала эту войну и решительно стремилась к открытию военных действий.

Согласно русскому плану войны главным театром боевых действий должны были стать южная Украина, Молдавия и Балканы. Сюда были направлены первая и вторая русские армии, несколько позже объединенные под общим командованием талантливого полководца фельдмаршала П. А. Румянцева. Кроме того, была создана третья (резервная) армия, которая должна была выступить на помощь первой армии. Фактически военные действия начались весной 1769 г. Крымский хан Керим Гирей с 60-тысячной конницей вторгся в Украину, чем значительно осложнил обстановку, а основные силы турок под командованием визиря Халиль-паши направились к Днестру, имея цель форсировать его и двинуться на Киев и Смоленск. Кроме того, турки предполагали высадить часть своих сил на побережье Азовского моря и вести наступление на Астрахань.

Но все эти планы турок были опрокинуты блестящими действиями русских войск под командованием фельдмаршала Петра Румянцева. В 1769-1770 гг. в сражении при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле лучшие турецкие войска были наголову разбиты. Русские взяли крепость Хотин, Яссы, Бухарест и вышли к Дунаю. За эти победы П. А. Румянцев получил наименование «Задунайского».

Екатерина ΙΙ очень скоро после начала военных действий ухватилась за мысль, поданную первоначально, по-видимому, Алексеем Орловым и поддержанную его братом Григорием. Эта мысль заключалась в том, чтобы создать в турецких владениях в Средиземном море новый морской и сухопутный театры военных действий и тем самым оттянуть часть сил противника с главного театра на Дунае, напав на Турцию с моря и с суши на юге Оттоманской империи, и этим создать «диверсию», которая облегчила бы операции П. А. Румянцева на севере, т.е. в Молдавии и Валахии (Румынии).

Для реализации этого замысла и развертывания боевых действий против Турции со стороны Средиземного моря Екатерина решила послать часть Балтийского флота в виде двух эскадр в Архипелаг (Средиземное море). Задача, поставленная Балтийскому флоту, была не из легких. На протяжении всей истории русского флота ничего подобного не было. Русским эскадрам предстояло пройти из Кронштадта вокруг Европы через Атлантический океан и Бискайский залив на восток Средиземного моря к Греческим берегам и вместе с армейскими частями начать боевые действия на тыловых коммуникациях противника. Говоря о задаче, стоящей перед моряками, командир 66-ти пушечного линейного корабля «Три иерарха» капитан 1 ранга С. К. Грейг весьма четко определил её словами: «…Цель экспедиции заключалась в том, чтобы произвести диверсию в этих местах и беспокоить турок в той части их владений, где они менее всего могли опасаться нападения, по причине затруднений, с какими должно быть сопряжено отправление вооруженной силы от самых крайних пределов Балтики в моря столь отдаленные… ». Эта экспедиция, получившая название «Архипелагской», имела целью блокировать проливную зону Дарданелл со стороны Эгейского моря, прервать морскую торговлю Турции, поднять массовые восстания среди народов Балканского полуострова, страдавших под тяжким турецким игом, и высадить десанты русских войск на юге Балканского полуострова и островах Архипелага. Для указанных выше целей было решено в первую очередь послать эскадру в составе 7 линейных кораблей:

• «Святослав» (84-х пушечный)
• «Евстафий» (66-ти пушечный)
• «Иануарий» (66-ти пушечный)
• «Европа» (66-пушечный)
• «Три Святителя» (66-ти пушечный)
• «Северный Орёл»;
• фрегат «Надежда благополучия» (36-ти пушечный)
• бомбардирский корабль «Гром» (10-ти пушечный)
• четыре пинка (транспорта)
• два посыльных судна (пакетбота).

Командующим эскадрой Екатерина назначила вице-адмирала Спиридова Григория Андреевича. Григорий Андреевич был здоровья очень хрупкого, к старости болезни становились чаще и злее. А ему шел уже 56-й год. Но в поход он всё же пошел, покинув свое место Главного командира Кронштадтского порта. Сердцем он понимал - России нужна победа. 15(4) июня 1769 г. его произвели в полные адмиралы. Это была как бы наперед, авансом, выданная Екатериной награда.

Подготовка экспедиции заняла весьма продолжительное время. Эскадра должна была идти в южные воды, где процесс разрушения корпуса корабля был значительно быстрее, чем в северных морях. Для предохранения подводной части корпусов кораблей от быстрого разрушения они были покрыты войлоком и сверху обшиты досками. Для этого в доке воротами, канатами и блоками наклоняли огромные корабли на борт (килевали), чтобы подготовить их подводные части к дальним плаваниям и боям. При сборах тогда не было мелочей. Удобной и модной старались сделать экипажи свою военную форму. Пристреливали пистолеты, мушкетоны и ружья с их капризными кремниевыми замками. А гладкоствольные пушки едва успевали остывать от тренировочной стрельбы. Наконец к середине июля 1769 г. подготовка эскадры была закончена.

29(18) июля 1769 г. Екатерина ΙΙ посетила на Кронштадтском рейде «Архипелагскую» эскадру, наградила орденом Святого Александра Невского Г. А.Спиридова, тоже в качестве аванса, и вручила ему образ Святого Иоанна Воина. Капитанов Грейга и Баржа она произвела в капитан-командоры и велела выдать всем членам экипажей четырехмесячное жалованье.

29(18) июля адмирал Г. А. Спиридов вышел с первой эскадрой с Кронштадтского рейда и, приняв на Красногорском рейде сухопутные войска и артиллерию, 6 августа (26 июля) взял курс к острову Форэ (Гогланд), где он должен был соединиться с Ревельской эскадрой, которая должна была сопровождать его до Копенгагена (Дания). Личный состав кораблей насчитывал 3011 человек, кроме того, на кораблях находились десантные войска численностью 2571 человек, принятые на Красногорском рейде.

Свой флаг адмирал поднял на 66-ти пушечном линейном корабле «Евстафий». Ревельская эскадра под командованием вице-адмирала Андерсона (он получил это звание одним указом с Г. Спиридовым) прибыла к острову Форэ еще 21(10) июля, но вследствие шторма вынуждена была укрыться в бухте Тагалахт и там произвести необходимый ремонт. Эскадра Г. Спиридова прибыла к острову Форэ 11 августа (31 июля), где 23(12) августа близ острова Остергала к ней присоединились еще четыре линейных корабля («Екатерина», «Кирман», «Архангельск» и «Азия») Ревельской эскадры. 10 сентября (30 августа), русский флот был уже в Копенгагене, где ему было оказано всяческое содействие: Дания в тот период сильно зависела от Екатерины ΙΙ, ограждавшей её независимость против всяких покушений со стороны Швеции и Пруссии.

В Копенгагене адмирал Г. Спиридов присоединил к своей эскадре только что прибывший из Архангельска вновь построенный корабль «Ростислав» (вместо линейного 84-х пушечного корабля «Святослав», который из-за повреждений, полученных во время перехода, не смог идти далее с эскадрой и был отправлен для ремонта в Ревель), пополнил запасы воды и принял различного рода материалы с Ревельской эскадры. 19(8) сентября эскадра Г. Спиридова покинула Копенгаген и взяла курс на проливную зону Каттегат. На этом переходе один из транспортов (пинк) 22-х пушечный «Лапоминка» сел на мель в районе мыса Скаген и разбился на рифах. Остальные суда эскадры прибыли в английский порт Гуль.

Переход был непростым. От частых штормов в Северном море корабли получали серьезные повреждения. Но самое неприятное началось позже - болезнь личного состава экипажей кораблей. При подходе к Англии на эскадре было более 600 больных. В последующем не было дня без смертельных исходов.

Ввиду того, что часть кораблей нуждалась в ремонте, адмирал Г. Спиридов решил дальнейшее движение совершать «по способности», сборным пунктом кораблей он назначил Порт-Магон на острове Минорка, находящийся в западной части Средиземного моря и принадлежащий Англии.

21(10) октября 1769 г. Григорий Андреевич на линейном корабле «Евстафий» вышел из Гуля и взял курс на Гибралтар через Атлантический океан и Бискайский залив. 23(12) ноября он прибыл в Гибралтар, принадлежащий Англии, где у него, как он пишет «был назначен рандеву» с контр-адмиралом С. К. Грейгом. Но С. К. Грейг, задержавшийся с частью кораблей эскадры в Гуле для устранения неисправностей в Гибралтар, еще не подошел. Г. Спиридов не стал дожидаться Грейга и покинул Гибралтар. 29(18) ноября он прибыл на остров Минорку в Порт-Магон. Оттуда он известил С. К. Грейга через английское купеческое судно, что находится в Порт-Магоне. Грейг прибыв в Гибралтар и, не застав там Г. Спиридова, заправился водой и припасами и сразу же вышел в море на соединение с адмиралом Г. Спиридовым. С 15(4) по 23(12) декабря русские суда, отставшие от Г. Спиридова, постепенно подходили в Порт-Магон. В Порт-Магоне к концу декабря собралось годных к дальнейшему походу всего девять судов: пять линейных кораблей («Евстафий», «Три Иерарха», «Три Святителя», «Святой Януарий», «Надежда Благополучия»), два шлюпа и два военных транспорта. Шестой линейный корабль «Европа» при выходе из Портсмута (Англия) сел на мель, получил пробоину и потерял руль. Седьмой корабль «Ростислав» в январе 1770 г. подходил к Минорке, но был застигнут штормом и, ввиду повреждения грот и бизань мачт, вынужден был уйти к острову Сардиния для устранения повреждений. По состоянию на 25 декабря 1768 г. (по ст. ст.) на эскадре было 313 больных и 32 умерших. В приложении к донесению адмирала Г. Спиридова от 26 декабря (по ст. ст.) из Порт-Магона показано следующее число умерших и больных на эскадре: на переходе от Кронштадта до Копенгагена умерло 27 человек; на Копенгагенском рейде умерло 27 человек, больных от 295 до 320; на переходе от Копенгагена до Гулля умерло 47 человек; во время стоянки в Гулле умерло 83 человека, больных от 620 до 720 человек; на переходе от Гулля до Порт-Магона и в этом порте до 26 декабря умерло 208 человек. Всего за переход от Кронштадта до Порт-Магона умерло 392 человека. Очень высокая смертность.

9 (20) октября 1769 г. из Кронштадта в Средиземное море вышла вторая русская эскадра под командованием контр-адмирала Джона Эльфинстона в составе 4 линейных кораблей («Тверь», «Саратов», «Не тронь меня», «Святослав»), 2 фрегатов («Надежда» и «Африка») и 2-х транспортов, которая 20 (9) мая 1770 г. подошла к берегам Мореи. Во время перехода в Архипелаг транспорт «Чичагов» разбился в порккала-уддских шхерах, а линейный корабль «Тверь», потеряв грот-мачту, вернулся в Ревель. В английском порту Портсмуте были куплены 3 транспорта, которые присоединились к эскадре. Личный состав второй эскадры насчитывал 2261 человек. Екатерина по этому поводу хотела выбить на памятной медали: “Дошли туда, куда никто не доходил “. Сразу же начался поиск турецкого флота.

Учитывая, что боевые действия эскадр в Архипелаге планировались как на море, так и на суше, Екатерина решила назначить А. Г. Орлова главнокомандующим морскими и сухопутными силами на Средиземном море. Из всех людей, которые помогли ей в свое время совершить государственный переворот, А. Орлов не только сыграл наиболее решающую роль, но и показал себя человеком абсолютно ни перед чем не останавливающимся. Ни моральные, ни физические, ни политические препятствия для него не существовали, и он даже не мог взять в толк, почему они существуют для других. Он был гораздо умнее, храбрее, одареннее своего брата Григория, которого несколько лет подряд любила Екатерина и за которого она даже собиралась выйти замуж. Обладая неестественной физической силой, уже в старости, живя на покое в Москве отставным вельможей в своем великолепном дворце, А. Орлов любил при случае принимать участие в кулачных боях и нередко «ссаживал» при этом молодых бойцов, которым годился даже не в отцы, а в дедушки. При снаряжении экспедиции из Балтики на восток Средиземного моря, Екатерине понадобились ум, хитрость, пронырливость, изобретательность Алексея Орлова, соединенные со способностью, где нужно - рискнуть, где нужно - поостеречься. Командовать сухопутными десантными силами Алексей Орлов назначил своего брата Фёдора Орлова.

10 (21) апреля 1770 г. русские моряки заняли крепость Наварин. Так впервые Наваринский порт вошел в летописи русских военно-морских побед, задолго до знаменитого Наваринского сражения в 1827 г.

Взятие Наварина было крупным успехом. Однако наличные силы и средства для сколько-нибудь обширных и длительных военных действий на юге Балканского полуострова, для ведения серьезной, упорной войны против турок были недостаточны. Вскоре поступило известие, что соединенный большой турецкий флот плывет к Наваринской бухте, чтобы блокировать её и закрыть в ней русский флот. В такой обстановке Наварин грозил превратиться в западню для русских сил. По совету адмирала Г. А. Спиридова и С. К. Грейга А. Г. Орловым было принято решение перенести центр тяжести борьбы на море, уничтожить турецкий флот, и, получив превосходство на море, возобновить действия на суше.

В начале второй половины мая, взорвав, и разрушив Наваринскую крепость, русская эскадра вышла в открытое море на поиск кораблей противника. А. Г. Орлов об этом своем решении писал Екатерине ΙΙ: « …Лучшее из всего, что можно будет сделать, укрепившись на море…пресечь подвоз провианта в Царьград и делать нападения морскою силою».

Усиленный поиск турецкого флота продолжался. Ждать пришлось недолго. 23 июня в пять часов вечера на «Ростиславе» взвился сигнал: «Вижу неприятельские корабли» . Турецкий флот стоял на якоре между островом Хиос и Анатолийским берегом Турции (Восточная часть Эгейского моря) и состоял из 73-х судов (16 линейных кораблей, 6 фрегатов, 6 шебек, 13 галер и 32 галиота). Турецким флотом командовал Джейзайрмо-Хасан-Бей. В своем донесении Екатерине II А. Орлов писал: «Увидя оное сооружения я ужаснулся, и был в неведении, что мне предпринять должно? Но храбрость войск…рвение всех…принудили меня решиться и несмотря на превосходные силы, отважиться атаковать, пасть или истребить неприятеля ». После совета флагманов по предложению адмирала Г. А. Спиридова он принял решение атаковать турецкий флот утром 24 июня.

В составе объединенной эскадры А. Орлова было 9 линейных кораблей, 3 фрегата, один бомбардирский корабль и несколько мелких судов. На кораблях находилось около 6500 человек личного состава и 608 орудий.

Для сражения А. Орлов весь флот разделил на три части: авангард:

• «Европа» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Клокачев Федот Алексеевич)
• «Евстафий» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Круз Александр Иванович)
• «Три святителя» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Хметевский Степан Петрович)
• фрегат «Святой Николай» (36-ти пушечный, командир грек Поликутти).

Командовал авангардом адмирал Г.А.Спиридов. Он находился вместе с Федором Орловым на «Евстафии». Кардебаталия:

• «Иануарий» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Борисов Иван Антонович)
• «Три иерарха» (66-ти пушечный, командир капитан бригадирского ранга Самуил Карлович Грейг)
• «Ростислав» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Лупандин Василий Федорович)
• бомбардирский корабль «Гром» (20-ти пушечный, командир капитан-лейтенант Перепечин)
• пакетбот «Почтальон» (16-ти пушечный, командир капитан-лейтенант Еропкин)
• транспорт «Орлов».

Арьергард:

Приготовиться к бою

Построить линию баталии

25 июня 66-ти пушечный корабль «Три иерарха» под командованием контр-адмирала С. К. Грейга и 20-ти пушечный бомбардирский корабль «Гром» бомбардировали турецкий флот, укрывшийся в Чесменской бухте, а также береговую батарею, установленную турками на южном мысу Чесменской бухты. Адмирал Г. А. Спиридов говорил: «Легко мне было предвидеть по знанию моему морского искусства, что сие их убежище будет и гроб их ». Вечером на совете флагманов и капитанов у А. Орлова было решено уничтожить турецкий флот в ночь на 26 июня брандерами и зажигательными снарядами (брандскугелями). Алексеq Григорьевич решился: «Наше ж дело должно быть решительное, чтоб оной флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем мы и к дальним победам иметь свободные руки; и для того, по общему совету, положено и определяется: к наступающей ныне ночи приуготовиться …»

Для уточнения обстановки следует добавить, что ширина бухты Чесмы у входа около 750 метров, а длина её не превышает 800 метров. Турецкий флот стоял, скучено в глубине бухты, и если вспомнить, что длина корабля была около 54 метров, то можно себе представить, как плотно стояли турецкие корабли по ширине бухты. Турецкий флот представлял собой идеальный объект для атаки брандерами, и решение русского командования вполне отвечало как обстановке, так и задаче. Согласно приказу, в ночь на 26-е июня отряд в составе 4-х линейных кораблей («Ростислав», «Европа», «Не тронь меня», «Саратов»), 2-х фрегатов («Надежда благополучия», «Африка»), бомбардирского корабля «Гром» и 4-х брандеров под командой контр-адмирала С. К. Грейга (брейд-вымпел на линейном корабле «Ростислав»), должен был войти в Чесменскую бухту и открыть артиллерийский огонь брандскугелями по кораблям противника. Под прикрытием артиллерийского огня русских кораблей в атаку должны были пойти брандеры с целью поджечь флот турок. Готовых брандеров в русской эскадре не было. Под брандеры были назначены четыре греческих торговых судна. Бригадиру морской артиллерии И. А. Ганнибалу было приказано изготовить 4 брандера. К вечеру 25 июня брандеры были готовы. Еще в 17.00 6 июля (25 июня) бомбардирский корабль «Гром» стал на якорь перед входом в Чесменскую бухту и начал обстрел противника. Ночь с 6 на 7 июля (с25 на 26 июня) была тихой и лунной. В 23.30 корабль «Европа» снялся с якоря и, согласно приказу, занял место в непосредственной близости от турецких кораблей. В 0.30 «Европа» завязал бой со всем турецким флотом, открыв огонь ядрами и брандскугелями. К часу ночи «Ростислав» занял назначенное место. За ним шли изготовленные брандеры. Вслед за «Европой” и «Ростиславом» приходили и становились на якорь и другие назначенные по диспозиции корабли. Удачно выпущенным зажигательным снарядом с бомбардирского корабля «Гром» был вызван пожар на одном из турецких кораблей, стоявшем в

центре бухты, огонь с которого распространился на ближайшие подветренные турецкие корабли. В это же время по сигналу контр-адмирала С.К.Грейга были выпущены в атаку 4 брандера, из которых один (капитан-лейтенант Дугдаль) был отбит турецкими галерами, второй (капитан-лейтенант Мекензи) приткнулся к мели, третий (мичман Гагарин) свалился с уже горящим кораблем, четвертый же под командой лейтенанта Дмитрия Ильина, сцепившись с одним из турецких линейных кораблей, зажег его и создал новый очаг пожара, который вскоре распространился на несколько ближайших кораблей. С окончанием атаки брандеров русские корабли, обеспечивавшие их атаку, вновь открыли огонь по противнику. В конце второго часа два линейных турецких корабля взлетели на воздух. В 2.30 ночи еще три турецких корабля прекратили свое существование. К этому времени в бухте пылало свыше 40 судов, представлявших собой море огня. От 4.00 до 5.30 взорвалось еще 6 линейных кораблей. К рассвету почти весь турецкий флот сделался жертвой огня. Сгорело 15 линейных кораблей, 6 фрегатов и большое число мелких судов. Были выведены из огня и захвачены линейный корабль «Родос» и 5 галер. Турки потеряли свыше 10000 матросов и офицеров. Потери русских на судах отряда контр-адмирала С.К.Грейга - 11 убитых. По этому поводу адмирал Г. А. Спиридов доносил президенту Адмиралтейств-коллегии следующее: «Слава Господу Богу и честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26 июня неприятельский военный турецкий флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили…а сами стали быть во всём Архипелаге…господствующими ». В письме к вице-канцлеру Голицыну А. Орлов писал: «Превосходные его силы не устрашили храбрых Россиян, кои все с великою радостию желали на неприятеля сделать нападение; почему медля нимало, того числа в полдень атаковали разбили и прогнали в порт под крепость Чесма. Не удовольствовавшись сим, 25 числа, в полночь, атакован был неприятель вторично и совсем разбит. Из шестнадцати неприятельских линейных кораблей, шести фрегатов, множества шебек, бригантинов, полугалер и других малых судов не осталось ничего, кроме печальных следов сего вооружения; все без остатка потоплены, переломаны и сожжены ».

В Петербурге о Чесменской победе стало известно только в начале сентября 1770 г. Первое сообщение о ней пришло с Мальты от поселившегося в России итальянского дворянина маркиза Кавалькабо, который еще в 1769 г. был послан Екатериной II в Архипелаг с задачей подыскания пристаней для российских кораблей и искусных кормчих, в совершенстве знакомых с итальянскими и греческими берегами и гаванями.

Через несколько дней курьером из Ливорно в столицу была доставлена и отправленная еще 28 июня реляция графа А. Г. Орлова о совершенном истреблении при Чесме турецкой морской силы. В Ливорно ее привез лейб-гвардии майор Юрий Долгоруков.

В рескрипте графу А. Г. Орлову Екатерина II писала: «…Нашему адмиралу Спиридову, вы имеете вручить приложенный при сем Всемилостивейший Наш рескрипт, в котором Мы ему оказали Наше удовольствие, за похвальное и ревностное его поведение в сем случае, и жалуем ему кавалерию Святаго Апостола Андрея Первозваннаго. Сенату же Нашему повелено будет, оному адмиралу, в вечное и потомственное владение отдать назначенные от Нас деревни… ».

« » сама императрица «изволит быть

.

».

на сей случай сделанными

»

».

Был ». Пониже пояснение: «Чесма 1770 года июня 24 дня ».

Бысть России веселие

.

Накануне Адмиралтейств-коллегия приказала, чтобы в этот день к 8 часам утра все ее члены, флагманы, экспедиторы и советники в парадной форме прибыли в Богоявленский морской собор Николая Чудотворца, где « для принесения вседолжного благодарения Всевышнему за одержанную флотом победу и совершенное истребление в Леванте всего турецкого флота » сама императрица «изволит быть ». После литургии, которую служил член Синода архиепископ Петербургский и Ревельский преосвященный Гавриил, Псковским архиепископом Иннокентием с прочим духовенством был совершен благодарственный молебен.

15 (4) сентября в Петропавловском соборе в присутствии Екатерины прошла соборная панихида по Петру I в честь и поминовение его «яко основателя и первого потому винника сего великого и славного происшествия морских российских сил» .

В тот же день Адмиралтейств-коллегии было объявлено, что Екатерина II «всемилостивейше повелеть соизволила» всем находящимся в столице нижним морским и адмиралтейским служителям выдать по чарке вина и кружке пива за счет Придворной конторы. После уточнения численности петербургских команд и представления в Комиссариатскую экспедицию ведомости о том, сколько человек в них налицо состоит, выдача обыкновенной винной морской порции была произведена немедленно. Но взамен пива «по неимению оного», по продажной стоимости его в казенных питейных домах, на руки служителям были выданы деньги.

После церковных торжеств 14 (3) и 15 (4)сентября 18 (7) сентября было объявлено, что «в знак всемилостивейшего своего ко флоту и Адмиралтейству благоволения » Екатерина II 19 (8) сентября своим присутствием Адмиралтейств-коллегию «удостоить изволит ко обеденному кушанию ».

Этот день стал апофеозом Чесменских торжеств в столице.

На обед в Адмиралтействе с участием Екатерины приглашались персоны четырех первых классов. Особы трех первых классов должны были участвовать в нем вместе с членами своих семей.

Великобританию, Пруссию, Данию, Швецию, Польшу, Римскую империю, Францию, Испанию и Голландию на обеде в Адмиралтействе представляли чрезвычайные и полномочные послы, посланники и полномочные министры европейских государств при Императорском Дворе. Из них чрезвычайный и полномочный посол Великобритании лорд Каркарт присутствовал с семьей, чрезвычайный посланник и чрезвычайный министр Дании граф Шель - с супругой.

Церемониал празднования был разработан и расписан до мелочей.

Кареты участников обеда пропускались в Адмиралтейскую крепость через главные ворота. Высадив прибывших справа от коллежского крыльца, они выезжали обратно через Исаакиевские ворота. Екатерина II направлялась в крепость из дворца. При приближении ее кареты к 3-му бастиону на шпице играли трубачи. Когда она подъезжала к 4-му бастиону, играть начинали трубачи на Адмиралтейских воротах. Музыка прерывалась при следовании кареты по подъемному мосту, а затем продолжалась снова.

Под артиллерийский салют был спущен обыкновенный адмиралтейский флаг. Вместо него, в знак высочайшего присутствия в крепости, над Адмиралтейством был поднят штандарт Екатерины. Адмиралтейское здание, бастионы крепости и выстроившиеся против Адмиралтейства на Неве 4 яхты и 2 фрегата были иллюминированы и украшены флагами.

Каждый момент празднования сопровождался соответствующим ему салютом по 31-му, 51-му, 101-му и 201-му орудийному выстрелу.

Для подачи на праздничные столы было заготовлено по 100 бутылок шампанского и бургундского и 200 бутылок английского пива.

За обедом прозвучало семь здравиц, в том числе за находящихся в Средиземном море победителей, за прославивший себя на века русский флот и за всех верноподданных россиян. После каждой здравицы гремел орудийный салют.

23 (12) сентября 1770 г. последовал указ Екатерины II Адмиралтейств-коллегии с повелением о производстве заслуженных в Архипелаге наград за турецкие флаги, пушки и взятые корабли и о пожаловании нижних чинов всех участвовавших в сражении морских и сухопутных команд серебряными, «на сей случай сделанными » наградными медалями для ношения их в память боя на голубой ленте в петлице.

В следующем 1771 г. по указу Святейшего Синода от 24 (13) мая благодарственные молебны в честь и память одержанной в 1770 г. при берегах ассийских победы отныне должны были служиться в церквях ежегодно 24 (13) июня. К синодскому указу прилагался список всех церквей адмиралтейского ведомства.

31 (20) мая того же года на представлении Адмиралтейств-коллегии, ходатайствовавшей о повелении произвести в день празднования пушечную стрельбу со всех адмиралтейских крепостей по примеру того, как это было узаконено Петром I в честь Полтавской битвы, Екатерина II написала: «Во вторник 24 числа из 31 пушки во время войны всякий год».

24 (13) июня 1771 г., в день празднования первой годовщины Чесменской победы, после молебна в Богоявленском морском соборе Николая Чудотворца, по ракетному сигналу от собора, прозвучали выстрелы орудий с бастионов Адмиралтейской крепости и из Галерной гавани.

Накануне этой даты Адмиралтейств-коллегия приказала для празднования годовщины Чесменского сражения 24 (13) июня 1771 г. «Всем ведомства адмиралтейского командам от работ дать увольнение »

Еще в ноябре 1770 г. первым из героев Чесмы кавалером учрежденного годом раньше Военного ордена Святого великомученика и победоносца Георгия 3-й степени стал генерал-цейхмейстер морской артиллерии И. А. Ганнибал. 22 сентября 1771 г. 1-й степенью этого ордена был награжден генерал-аншеф А. Г. Орлов. Орденом 2-й степени были пожалованы генерал-поручик Ф. Г. Орлов и контр-адмирал С. К. Грейг.

В 1782 г. манифестом от 3 октября (22 сентября), в дополнение дарованных Ордену прав, было разрешено учредить Капитул или Думу Ордена Святого Георгия из числа живущих в столице его кавалеров, а при освященной 5 июля (24 июня) 1780 г. в день 10-й годовщины Чесменской победы церкви Святого Иоанна Крестителя, в селении на Московском шоссе под названием Чесма, иметь дом, архив, печать и особую казну.

По высочайшему повелению, объявленному 23 (12) апреля следующего года, в Чесме стали проходить заседания Думы Ордена Святого Георгия.

30 (19) ноября, в дни празднования очередной годовщины учреждения высшей боевой награды в Чесму, а 7 декабря (26 ноября) и ко Двору Екатерины, были приглашены все Георгиевские кавалеры из Петербурга и Кронштадта.

Символично, что при храме, сооруженном в Чесме под Петербургом в честь славной морской победы русского флота, удостаивались самой почетной воинской награды те «…кто не только обязанность свою исполнил во всем по присяге, чести и долгу, но сверх всего ознаменовал себя в пользу и славу Российского оружия особенным отличием ».

Как было отмечено выше, в честь этой победы Екатериной ΙΙ была учреждена серебряная медаль, которая изображала атаку русскими кораблями турецкой эскадры и сожжение турецких судов. Лаконичная надпись сообщала о судьбе турецкого флота: «Был ». Пониже пояснение: «Чесма 1770 года июня 24 дня ».

К первой годовщине истребления турецкого флота в память этого события были изготовлены и 30 (19) июня представлены Адмиралтейств-коллегии ее вице-президентом графом И. Г. Чернышевым 10 золотых медалей с изображением А. Г. Орлова.

Две из них предназначались для поднесения Екатерине II и наследнику престола генерал-адмиралу Павлу Петровичу, 5 - сиятельным графам братьям Орловым, одна - в медальный кабинет Академии Наук, десятая – «на вечную память для Адмиралтейств-коллегии». Изготовление штемпелей и чеканка золотых и таких же серебряных медалей обошлись в 3000 рублей.

На лицевой стороне медали в центре круговой надписи «Граф Алексей Григорьевич Орлов - Победитель и Истребитель турецкого флота » был помещен его портрет. На обороте, под надписью «Бысть России веселие », изображен план исторического сражения с указанием дат 24 и 26 июня 1770 г., а ниже, под чертой, шла надпись «В благодарность победителю от Адмиралтейств-коллегии ». В серебряных медалях содержалось по 95 золотников высокопробного серебра. Стоимость одной такой медали по цене серебра составляла 14 рублей 48 копеек.

В многофамильном петербургском списке персон, получивших в годовщину боя памятные серебряные медали, первыми значатся священнослужители: архиепископы Гавриил и Иннокентий, член Синода протоиерей Андрей и настоятель Богоявленского морского собора протоиерей Василий. Позднее их получили архиепископ Московский и Калужский Амвросий, архимандрит Варфоломей, протопоп Московского Успенского собора Александр Левшинский и прокурор Синода Сергей Иванович Рожнов .

После уничтожения турецкого флота при Чесме русский флот завоевал стратегическое господство на театре и получил возможность осуществлять задачи по блокаде Дарданелл и уничтожению морской торговли противника.

9 июля (28 июня), исправив повреждения, русские корабли покинули Чесменскую бухту и вышли в Эгейское море.

12(1) июля отряд под командованием контр-адмирала Д. Эльфинстона в составе 3 кораблей, 2 фрегатов и нескольких транспортов пошел к Дарданеллам для их блокады. Остальная часть флота направилась к острову Лемнос и блокировала крепость Пелари с целью приобретения базы для флота. После ряда бомбардировок турки начали переговоры о сдаче крепости.

Д. Эльфинстон при блокаде Дарданелл действовал нерешительно, а затем самовольно покинул отряд, блокировавший Дарданеллы, и на корабле «Святослав» направился на остров Лемнос. 16 (5) сентября 1770 года при подходе к острову «Святослав» на полном ходу под всеми парусами в свежую погоду наткнулся на риф у северной стороны Лемноса, а затем оказался на мели. Д. Эльфинстон вызвал на помощь остальные корабли блокирующего отряда. Турки, воспользовавшись этим, перебросили значительные подкрепления на остров Лемнос. Таким образом, по вине Д. Эльфинстона русскому флоту пришлось снять осаду крепости Пелари. Непосредственным виновником аварии оказался английский подданный лоцман Гордон, нанятый Д. Эльфинстоном. Моряки предупреждали Д. Эльфинстона о некомпетентности лоцмана, но Д. Эльфинстон не внял этим предупреждениям. Д. Эльфинстон был отстранен от командования, отправлен в Россию и затем совсем уволен со службы.

Русский флот направился к острову Парос, где в порту Ауза была устроена главная база русского флота в Архипелаге. Отряд Г. Спиридова доставил сюда корабельный лес, заготовленный на острове Тасос. Здесь были построены укрепления, адмиралтейство, магазины и лагерь для русских сухопутных войск. 23 (12) ноября А. Орлов передал командование флотом адмиралу Г. А. Спиридову и отбыл в Ливорно, а затем в Петербург.

7 января 1771 года (25 декабря 1770 года) в Архипелаг пришла 3-я русская эскадра под командованием контр-адмирала Арфа в составе 3 линейных кораблей («Св. Георгий Победоносец», «Всеволод» и «Азия»), 1 фрегата «Северный Орел» и 13 зафрактованных английских транспортов.

На 1771 год Екатерина II поставила перед русским флотом в Архипелаге следующие задачи:

1. Блокада Дарданелл.

2. Удержание островов Архипелага в своих руках до заключения мира, с тем чтобы при выработке условий мира оставить один из островов за Россией в качестве опорного пункта в Средиземном море.

Начало 1771 года характеризовалось бездействием турецкого флота. В это время производился ремонт русских кораблей, и одновременно происходило доукомплектование команд кораблей моряками, прибывшими с эскадрой Арфа. 9 июля (28 июня) из России возвратился А. Орлов. На военном совете в Аузе под руководством А. Орлова было решено активизировать действия флота, с целью отвлечения части турецких сил с Дунайского театра военных действий.

Контр-адмирал Арф вскоре был отослан А. Орловым в Петербург. Докладывая об этом случае, Алексей Орлов просил впредь не назначать к нему иностранных офицеров и матросов, «ибо от своих одноземцев не токмо с лучшею надеждою того ожидать можно, чего от них долг усердия и любви к Отечеству требует, но еще и в понесении трудов, беспокойств и военных трудностей довольно уже усмотрено между российскими людьми и иностранцами великое различие… ».

В июне-июле 1771 года эскадра под командованием адмирала Г. Спиридова установила блокаду Дарданелл. Отдельные отряды русского флота постоянно крейсировали в Архипелаге, пресекая морскую торговлю противника. В конце октября 1771 года эскадра русского флота под начальством А. Орлова и адмирала Г. Спиридова вышла к острову Метилена.

11 ноября (31 октября) эскадра Г. Спиридова стала на якорь у крепости Метилена на дистанции пушечного залпа, и бомбардирские корабли «Гром» и «Молния» открыли огонь.

Под прикрытием этого огня 13 (2) ноября на остров был высажен десант. Этот десант захватил адмиралтейство и уничтожил законченные в постройке два 74-пушечных корабля и галеру противника и несколько более мелких судов.

15 (4) ноября десант был принят обратно на суда, и 16 (5) ноября флот снялся с якоря и пошел в порт Ауза, куда прибыл 17 (6) ноября. При отходе фрегаты «Архипелаг» и «Санторин» наскочили на мель. «Архипелаг» удалось с мели снять, а фрегат «Санторин» пришлось уничтожить.

Следует отметить, что блокада Дарданелл продолжалась в течение всего 1771 года. Постоянно у выхода из пролива и около близлежащих островов крейсировали корабли русского флота. В кампанию 1771 г. русские корабли задержали и захватили на морских сообщениях противника около 180 торговых судов.

В 1772 году действия русского флота в Архипелаге носили, примерно, такой же характер.

19 (8) мая 1772 года из Ревеля в Архипелаг была направлена 4-я эскадра в составе 3 линейных кораблей («Чесма», «Граф Орлов», «Победа») под командованием контр-адмирала В. Я. Чичагова. Эта эскадра 29 (18) июля прибыла в Порт-Магон а 31(20) августа в Ливорно. Здесь 25 августа (7 сентября) контр-адмирал В. Чичагов сдал командование эскадрой капитану 1-го ранга Коняеву, а сам вернулся в Санкт-Петербург.

В июне русский флот обстрелял турецкую крепость Бейрут и высадил десант. В июле стало известно о заключенном на 4 месяца перемирии, которое продолжалось до 29 (18) октября.

В конце октября 1772 года русские моряки вновь одержали крупную победу над противником.

Турки не могли забыть страшного разгрома под Чесмой и готовили силы для нападения на русский флот и его базу - порт Аузу. Но подготовка противника была своевременно обнаружена капитаном 1-го ранга Коняевым. 6 ноября (26 октября) он обнаружил в Патрасском заливе турецкую эскадру Мустафа-паши, состоящую из 9 фрегатов и 16 шебек, находившихся под прикрытием береговых батарей.

8 ноября (28 октября) разгорелся бой между русскими и турецкими кораблями, в ходе которого были уничтожены 8 фрегатов и 8 шебек противника. Один поврежденный турецкий фрегат затонул. Русский отряд имел ничтожные потери в личном составе.

Из других более значительных действий за этот период можно отметить нападение 4 ноября (24 октября) 1772 года на крепость Чесму, когда отряд русских кораблей в составе 4 фрегатов и бомбардирского корабля обстрелял крепость и высадил десант в 520 человек, который сжег военные объекты и уничтожил несколько мелких судов. В Хиосском проливе было захвачено 6 турецких судов.

В 1773 году и в начале 1774 года русский флот производил главным образом крейсерские действия на торговых путях противника, почти не встречая сопротивления.

2 ноября (21 октября) 1773 г. из Кронштадта в Архипелаг вышла 5-я эскадра в составе 4 линейных кораблей («Исидор», «Дмитрий Донской», «Св. Александр Невский», «Девы Мироносцы»), 2 фрегатов («Наталия», «Св. Павел») и 6 зафрактованных английских транспортов под командованием контр-адмирала С. К. Грейга, которая 22 (11) февраля 1774 года прибыла в Ливорно. После окончания войны эта эскадра 21(10) августа вышла в Аузу.

В июне 1773 г. адмирал Г. Спиридов подал прошение об отставке: «…Вашего императорского величества в корабельный флот, я из российских дворян всеподданнейший раб вступил в 1723 году и был при флоте на море пять кампаний для морской практики, и в те же годы на берегу обучался навигацким наукам; а выучась, в 1728 году в феврале месяце написан в гардемарины и послан в Астрахань на Каспийское море; и от того время продолжал мою службу на Каспийском, Балтийском, Азовском, Северном, Атлантическом и Средиземном морях; и ныне продолжаю в Архипелажском море; быв прежде под командами и сам командиром, а потом флагманом, командуя эскадрами и флотом вашего императорского величества, в мирные и военные времена, и неоднократно на берегу и на море в действительных военных действиях; также имел счастье быть в присутствиях в Адмиралтейской коллегии и нужных комиссиях; был же и главным командиром в Ревельском и кронштадтском портах; а ныне мне от роду 63-й год. От молодых моих лет и поныне по усердной моей рабской должности и ревности понесенные мною многие труды, а к старости и здешний климат архипелажский изнурили мое здоровье даже до того, что я, желая еще службу продолжать, ласкал себя ливорнским климатом, куда, во время с турками перемирия, от его светлости высокоуполномоченного генерала и кавалера графа Алексея Григорьевича Орлова был и отпущен, что не могу ли тамо поправиться, и казалось в Ливорне здоровье мое поправилось, то ко исполнению должности в то же еще с турками перемирие паки возвратился обратно ко флоту в Архипелаг, где и поныне нахожусь. Но при старости лет моих понесенные в службе труды и здешний архипелажский климат паки меня до того ж ныне довело, что я совсем в моем здоровье одряхлел и к болезненным от головы и глаз припадкам стал быть мало памятен, и от того, сам предвижу, во исполнении медлителен и по всему тому больше ко исполнению положенной на меня должности не так уже, как прежде, могу быть способен; от чего опасаюсь, дабы по столь долговременной моей беспорочной службе не подпасть бы в каком неисполнении под ответы. И дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было мне, рабу вашему, по дряхлости и болезням моим, отсюда возвратиться в Санкт-Петербург, и за мою долговременную и беспорочную службу с милосердным вашего императорского величества высочайшим благоволением от военной и статской службы отставить, для продолжения в моей жизни последнего времени вечно. Всемилостивейшая государыня, прошу ваше императорское величество о сем моем челобитье решение учинить. Июня 5 дня 1773 года. Сие челобитье писано в Архипелаге на военном корабле «Европа», стоящем на якоре между Пароса и Никсии, в канале, со флотом. К сей челобитной адмирал Григорий Андреев сын Спиридов руку приложил… ».

В феврале 1774 года адмирал Г. Спиридов ввиду болезни был уволен в отставку. Г. Спиридов, служивший на флоте 50 лет, сыграл огромную роль в его развитии. Начав военно-морскую службу еще при Петре I , он в течение нескольких десятков лет службы показал себя талантливым флотоводцем. Являясь фактическим руководителем русского флота в Архипелаге, Г. Спиридов продемонстрировал высокие образцы военно-морского искусства в боевых действиях против турок.

После отъезда Г. А. Спиридова командование русским флотом принял вице-адмирал Елманов Андрей Власьевич.

10 (21) июля 1774 года в деревне Кучук-Кайнарджи близ города Силистрия между Россией и Турцией был заключен мир, по которому Турция уступала России Азов, Керчь, Еникале и часть побережья между Днепром и Бугом с крепостью Кинбурн. Крым и Кубань были признаны независимыми от Турции. На Черном море устанавливалась свобода торгового мореплавания для русских судов.

После заключения мира в 1774 году основные силы русского флота покинули Архипелаг. В 1775 году в Балтийское море вышли оставшиеся корабли. Таким образом, 1-я Архипелагская экспедиция была завершена и русские корабли со славой вернулись в свои воды. Это был первый стратегический выход русского флота из Балтийского моря в Средиземное. Архипелагская экспедиция была выдающимся событием в истории русского флота. Победы русских моряков при Хиосе и Чесме, блокада Дарданелл способствовали успешным боевым действиям главных сил русской армии под командованием П. А. Румянцева.

Герои Чесмы не забыты. Скульптурный портрет адмирала Г. А. Спиридова открывает собой длинную галерею прославленных русских адмиралов в здании Санкт-Петербургского адмиралтейства, его бюст установлен в Адмиральском коридоре Военно-морской академии. И поставлен ему памятник на месте упокоения его, в ярославском селе Нагорье. Хранит о нем память и Переславль-Залесский историко-художественный музей. В честь Чесменской победы по проекту архитектора Ю. М. Фельтена в 1777-1780 гг. сооружены Чесменский дворец и Чесменская церковь, расположенные на улице Ленсовета. Когда-то на этой церкви была установлена памятная доска: «Сей храм сооружен во имя Святого Иоанна Предтечи в память победы над турецким флотом одержанной при Чесме 1770 года в день его рождества. Заложен в пятнадцатое лето (в 1777 году) в царствование Екатерины ΙΙ в присутствии короля шведского Густава ΙΙΙ под именем графа Готландского. Освящен 1780 года июня 24 дня в присутствии ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА римского императора Иосифа ΙΙ под именем графа Фалькенштейна ».

В Екатерининском парке Царского села (г. Пушкин) посредине Большого пруда высится Чесменская колонна. Фуст (стержень) колонны украшен шестью мраморными рострами, а капитель венчается бронзовым орлом. Колонна сооружена в честь победы при Чесме по проекту архитектора А. Ринальди; каменных дел мастер - Пинкетти; автор бронзовой фигуры орла - скульптор И. Шварц. Памятник открыт в 1778 году. Высота памятника около 25 метров.

В Гатчинском парке на мысе Белого озера по заказу графа Григория Орлова установлен обелиск в честь победы при Чесме, одержанной под командованием его брата Алексея. Памятник выполнен по проекту архитектора А. Ринальди, открыт около 1775 года. Высота обелиска 15 метров.

В Адмиралтействе г. Пушкина открыта постоянно действующая выставка, посвященная Архипелагской морской экспедиции русских военных кораблей 1768-1774 гг.

У Г. Спиридова было пятеро детей: дочь Александра, сыновья: Андрей, Матвей, Алексей и Григорий. Во времена Екатерины ΙΙ Алексей стал флагманом и принимал участие в сражениях на море в русско-шведской войне 1788-90 гг. При императоре Александре Ι он стал полным адмиралом и был главным командиром Ревельского, а затем Архангельского портов. Адмирал Г. А. Спиридов скончался 19(8) апреля в Москве. Сын Андрей скончался в Порт-Магоне в 1770 году. Именем Г. Спиридова назван атолл (Такапото) в группе островов Россиян в Тихом океане. В 1992 году при подготовке к празднованию 300-летия русского флота в селе Нагорье адмиралу Г. Спиридову торжественно был открыт памятник. Его имя присваивалось кораблям отечественного флота.

Чесменскую победу и её героев прославляли лучшие русские поэты: Г. Р. Державин, В. И. Майков, М. М. Херасков; восторженно повествовал о Чесме великий французский писатель Вольтер. В театрах шли спектакли, посвященные славной морской победе. В Морском кадетском корпусе поставили сложный и пышный балет на тему Чесменского боя. М. М. Херасков в поэме “Чесменский бой” написал: “Вам славу вечную я смело обещаю, вас будут в памяти потомки воображать, герои будут вам во бранях подражать. Доколе чувствовать прямую славу будут, сраженье при Чесме народы не забудут “.

С.П.Сирый. Председатель военно-исторической секции Дома ученых РАН, историограф и председатель секции истории Российского флота СПБ МС, заслуженный работник высшей школы России профессор капитан 1 ранга в отставке

Командовал кардебаталией А. Орлов, который находился на «Трех иерархах». Арьергард:

• «Не тронь меня» (66-ти пушечный, командир капитан 1-го ранга Бешенцев)
• «Святослав» (84-х пушечный, командир капитан 1-го ранга Роксбург)
• «Саратов» (66-ти пушечный, командир капитан 2-го ранга Поливанов Афанасий Тимофеевич).

Командовал арьергардом контр-адмирал Д.Эльфинстон, который находился на «Святославе». Линейные корабли: «Евстафий», «Три святителя», «Иануарий», «Три иерарха» и «Святослав», а также фрегаты «Надежда благополучия» и «Святой Николай», бомбардирский корабль «Гром» были построены на «Адмиралтейских вефях». Остальные корабли построены в Архангельске на Соломбальской верфи.

Личный состав русского флота после длительного плавания имел хорошую морскую практику и был прекрасно натренирован в использовании оружия, что в сочетании с присущим русским морякам мужеством делало его грозным противником для любого врага. Кроме того, моряки русского флота уже имели боевой опыт в действиях против турецких крепостей.

Под прикрытием ночи русские моряки готовили свои корабли к предстоящему сражению. В 4 часа утра 5 июля (24 июня) 1770 г. А. Г. Орлов дал сигнал по эскадре: «Приготовиться к бою ». Корабли Г. А. Спиридова и Д. Эльфинстона повторили этот сигнал.

Стройно и грозно русский флот вошел в Хиосский пролив. К 9.00 утра он находился в 30 кабельтовых от флота противника. Флот противника был хорошо виден. Последовал новый сигнал на «Трёх иерархах»: «Построить линию баталии ». Построившись в линию баталии русские корабли, двигались на турецкую эскадру, неподвижно стоявшую на якорях. Приказ А. Орлова требовал не открывать огня раньше, как, подойдя на дистанцию пистолетного выстрела, то есть почти борт о борт, да и орудия кораблей в соответствии с этим приказом были заряжены двойным зарядом. А. Орлов принял решение сначала атаковать турецкий авангард и часть центра, а после того как они будут разбиты, нанести удар остальным кораблям турок. В 11.30 авангард русских кораблей подошел к линии противника на дистанцию в 3 кабельтова и был встречен залпом турецких кораблей. Но русские корабли, не отвечая на огонь, продолжали сближаться до дистанции «мушкетного» выстрела (1 кабельтов), проявляя выдержку и хладнокровие. Линия турецких кораблей была плотной, и вероятность попадания на столь малой дистанции была очень высокой.

В 12.30 бой был в полном разгаре. К часу дня подошли корабли арьергарда. «Евстафий» начал постепенно уваливаться на турецкий флагманский 90-то пушечный корабль «Реал Мустафа». Русские матросы с нетерпением ожидали схватки с противником в рукопашном бою. В это время бушприт «Евстафия» воткнулся в «Реал-Мустафу» между грот и бизань мачтами. Абордажные команды бросились на турецкий корабль. Завязалась ожесточенная схватка. Один из матросов вцепился в турецкий флаг, неприятельская сабля отрубила смельчаку руку, он протянул левую руку, но и она была ранена. Тогда он вцепился в конец флага зубами. Но тут же был проколот насквозь. Вот как описывает этот эпизод в своей поэме «Чесменский бой» поэт М.М.Херасков: «…Тогда над турками победу возвестить, хотел россиянин с кормы их флаг схватить; не отнял вдруг его, колико ни пытался, меж волн и меж небес висящ на нем остался; он руки потеряв, его не отпустил, всех способов лишен, зубами флаг схватил; сарацин его мечом во чрево прободает, трепещет, держится, луну не покидает; до крайности такой её не уступал, доколь на свой корабль со флагом не упал ». Не выдержав атаки, турецкий адмирал Хасан-Бей бросился за борт. За ним последовала вся турецкая команда. В напряженную минуту, когда оба корабля уже сцепились на абордаж, из-под палубы турецкого корабля вырвался столб пламени, и он весь загорелся. Русские матросы бросились спасать свой корабль. Тем временем пламя с горящего «Реал-Мустафа» перебросилось на «Евстафий». К «Евстафию» на помощь устремились шлюпки, но успели снять только адмирала Г. А. Спиридова и Ф. Г. Орлова да еще несколько человек. На одной из шлюпок командир «Евстафия» А. И. Круз отправил с донесением к А. Г. Орлову сына Г. А. Спиридова Алексея. В донесении он поспешил сообщить о захвате неприятельского корабля «Реал-Мустафа». Когда Алексей прибыл на корабль к А. Орлову, «Евстафия» уже не было. Горящая грот-мачта турецкого корабля упала поперек «Евстафия», и пожар стал общим, охватив и русский и турецкий корабли. Прошло еще несколько минут, и раздался оглушительный взрыв. Огонь попал в крюйт-камеру «Евстафия» и он взлетел на воздух. Так как «Евстафий» был флагманским, на нем находилась казна и другие важные документы, которые сгорели вместе с кораблем. Вслед за ним взлетел и «Реал-Мустафа». Горящие обломки засыпали турецкие корабли. Мужество оставило турок. Их передние корабли, не выдержав натиска русских, устрашенные двумя взрывами, рубили канаты якорей и беспорядочно, побежали, толкаясь, и ломая друг друга, в Чесменскую бухту, расположенную рядом. Было 13.30. Корабль «Три иерарха», на котором находился А. Орлов, поднял сигнал общей погони, и русские корабли, тесня отступавшего врага, преследовали его до самого входа в Чесменскую бухту. К двум часам дня сражение закончилось. Русская эскадра блокировала вход в Чесменскую бухту, где беспорядочно столпились вражеские корабли. Так завершилась первая фаза Чесменского сражения, которую в военно-морской истории называют Хиосским сражением. Обе стороны потеряли по одному линейному кораблю. На «Евстафии» погибло 620 человек, в том числе 22 офицера. Спаслись лишь командир капитан 1-го ранга А. И. Круз, 9 офицеров и 15 матросов. Вот как об этой фазе боя доносил граф А. Г. Орлов Екатерине II : «В 10.00 часов сделан был сигнал к атаке в полдвенадцати передовые корабли начали сражение, в половине первого оно сделалось общим. Как ни превосходны были силы неприятельския, как храбро оныя ни защищались, но не могли вытерпеть жаркаго нападения войск Вашего Императорского Величества; по продолжавшемся чрез два часа жесточайшем пушечном и ружейном огне наконец принужден был неприятель отрубя якори бежать в великом смятении в порт под крепость называемую Чесме. Все корабли с великою храбростию атаковали неприятеля, все с великим тщанием исполняли свою должность, но корабль адмиральский “Св. Евстафий” превзошел все прочие. Англичане, французы, венециане и мальтийцы, живые свидетели всем действиям, признались, что они никогда не представляли себе, чтоб можно было атаковать неприятеля с таким терпением и неустрашимостию. 84-х пушечный неприятельский корабль был уже взят кораблем адмиральским, но по несчастию загорелся оный и сжег корабль и «Св. Евстафий». Кроме адмирала, капитана и человек 40 или 50 разных чинов, никого с оного не спаслося, оба подорваны были в воздух. Как ни чувствительна была для нас потеря линейнаго корабля, но увидя неприятельское поражение, робость их и безпорядок, в котором они находилися, утешилися, получа надежду истребить оный совершенно».