Пытки времен инквизиции. Самые жуткие и жестокие методы пыток, которые когда-либо применялись к женщинам. Разные способы пыток

"Все инквизиторы стремились воплотить в действие
библейское указание: "Не оставляй ворожеи
в живых"..." ("Hexenhammer - Молот Ведьм")

Боль...тупая, саднящая боль неизменно охватывала все, в порезах, кровоподтеках
и ранах, измученное тело Эльзы каждый раз, когда она приходила в сознание.
Прикованная цепями к холодной, грязной стене мрачного подземелья, она практически
не могла пошевелиться; в очередной раз проваливаясь в беспамятство от жестоких
ударов палача и удушливого смрада сырости, витающего в воздухе, она не падала
оземь, а лишь бессильно повисала на стальных кандалах, глубоко врезающихся в кожу
ее запястий. Боль бурною рекой уносила Эльзу в мир забвения, мир, служивший ей
сейчас единственной отдушиной в ее страданиях, и боль же заставляла возвращаться
обратно в холодный полумрак пыточной камеры – страшную, невыносимую реальность...
Камера эта представляла собой освещаемую укрепленными на стенах факелами
небольшую прямоугольную комнату без окон, полную всевозможных орудий
пыток. В центре ее стоял резервуар с водой, куда головой окунали жертву,
подвешенную к блочному механизму, что позволял без особых усилий, с помощью
особого рычага, поднимать и опускать связанного, висящего вниз головой
человека...В углу стоял большой стол, напоминающий стол хирурга...собственно, и
действия палача в чем-то были схожи с действиями врача, орудующего скальпелем,
но намерения первого, естественно, были направлены совсем не на излечение
«пациента»...
На столе лежали различные крюки, ножи и плети, некоторые со следами засохшей
крови, которая виднелась повсюду – и на каменном полу, и на стенах. Страшно было
даже подумать, какое применение находилось для этих вызывающих глубокий ужас
одним своим видом, острейших, что когти диких зверей, орудий. Несложно было
представить безысходность обреченных жертв, попавших сюда, в обитель боли и
страха – того самого животного страха, когда, столкнувшись лицом к лицу с
Костлявой, осознаешь внезапно, что время твоей жизни на исходе, и выплыть из
этого чудовищного водоворота смерти уже не получится...

Для того, чтобы Вы, уважаемые читатели, имели хоть малейшее представление о
происходящем, я расскажу немного о предназначении пыточных камер инквизиции,
имевшихся в великом множестве во всех католических государствах Европы. Приговор
для ведьм и колдунов всегда был только один – смертная казнь, в основном, на
аутодафе – очищении души через костер. Людей, уличенных либо обвиненных в
колдовстве, в том случае, если в течение допроса они отрицали свою вину, после
оного помещали в специальные комнаты для пыток, где путем физического истязания
заставляли признать свое причастие к Сатане и, соответственно, колдовству.
Формально, нельзя было вынести смертный приговор ведьме, не добившись сознания
ее в том, что она занималась дьявольскими деяниями. В этом-то и была главная
цель пыток – вытянуть, посредством мучений, из изможденной жертвы слова
признания...

Эльза пришла в себя. Это было подобно пробуждению от летаргического сна,
когда беспросветная, глубокая тьма, поглощающая все мысли и чувства, сознание и
все человеческое естество, начинает рассеиваться, улетучиваться, глаза постепенно
обретают способность видеть, уши – слышать; человек приходит в себя, но память и
разум его еще не способны работать в полную силу – он не может понять, где
находится, и сколько времени прошло с последнего момента, что успела схватить
память, прежде чем погрузиться в беспросветный мрак забвения...Так же и Эльза
какое-то время пыталась понять, как она оказалась в столь жутком месте, прикованная
к стене и совершенно нагая. Затем воспоминания словно огненной стрелой пронзили
ее сознание – она, как наяву, увидела перед собой холодные глаза допрашивавших ее
инквизиторов, услышала звучавшие в их устах обвинительные речи, почувствовала удары
плети палача...
Чувства окончательно вернулись к ней. Во рту ее пересохло – девушку мучила
жестокая жажда; ледяная стена, к которой она была прикована, вместе с сырым воздухом
подземелья заставляли ее дрожать от холода, а по всему телу ее густыми волнами
разливалась боль от ран, нанесенных палачом. С момента начала пытки прошло уже
пятнадцать часов; очнувшись сейчас, Эльза поняла, что находится в помещении одна –
видимо, палач, уставший сечь ее, ушел ненадолго, передохнуть и подкрепиться, чтобы с
новыми силами приняться за любимое дело. Девушка собрала все свои силы и попыталась
хоть немного извернуться в кандалах, сковавших ее – все было тщетно. Было очевидно,
что нет и малейшей надежды вырваться из этого ада – лишь чудо могло спасти ее, но,
как принято считать, чудес не бывает... Одиночество Эльзы длилось недолго –
единственная в камере дверь, железная, с изображением креста, отворилась, и в нее
вошел...Однако, позвольте мне остановиться на этом моменте, и перенестись во времени
двумя днями раньше, дабы поведать о том, кто такая Эльза, и как, волею злого рока,
она оказалась в чудовищных лапах инквизиции...

В тот день – обычный, ничем не примечательный летний день – время уже близилось к
закату, и торговцы городского рынка начинали расходиться – то тут, то там, собрав
свои товары с прилавка и погрузив их на тележку, очередной продавец покидал торговые
ряды. Собиралась уже уходить и Эльза – молодая миловидная девушка, торгующая
фруктами. В тот день она продала немало яблок, груш и абрикосов, собранных в саду
своей матушки, и, к тому же, дело уже шло к ночи, и покупателей почти не было –
одни попрошайки, малолетние хулиганы и карманники сновали туда-сюда по рынку.
Собрав остатки фруктов в свою большую корзину, Эльза попрощалась с торговцами -
соседями по прилавку, и, поправив ситцевый платок на голове, направилась к выходу с
рынка. Это была юная, невероятной телесной и душевной красоты девушка, стройная,
грациозная, с темно-зелеными глазами и ярко-рыжими волосами, которые она всегда,
перед выходом на улицу, покрывала платком, зная суеверия и предрассудки своего
времени в отношении колдовства. Ведьм боялись неимоверно, считая их виновными во
всех бедствиях и болезнях – порче скота и урожая, эпидемиях, мужском бессилии и т. п.
Под особое подозрение девушки с рыжими волосами и зелеными глазами, являвшие собой
классический образ ведьмы в глазах суеверных обывателей. Зная это, Эльза всегда
скрывала под тканью платка свои роскошные, огненного цвета волосы, но все ее
знакомые все равно относились к ней с опаской и подозрением – сияющие, что
два изумруда, глаза спрятать было нельзя...

Жила Эльза в одном доме со своей пожилой матерью, простой крестьянкой, много
лет назад похоронившей мужа, имевшей во владении старый дом и сад – тот самый сад,
что давал пропитание и ей, и Эльзе. Каждый день девушка, собрав плоды с фруктовых
деревьев в саду, ранним утром отправлялась на рынок, а вечером, купив на вырученные
средства продукты и лекарства для матери, возвращалась домой. Имела старушка и
вторую дочь по имени Анна, которая была старше Эльзы на семь лет. Анна давно уже не
жила с матерью и сестрой, выйдя замуж за человека, намного превосходившего ее в
возрасте, алчного, скаредного, любившего приложиться к бутылке, но имевшего немалое
состояние – ростовщика Густава Кальхенбекера, прозванного Черным Густавом за свое
бессердечие и жадность.
Эльза, несмотря на разницу в возрасте, была невероятно похожа на старшую Анну,
имевшую такие же густые ярко-рыжие волосы и магнетические, изумрудные глаза. Эльза с
необычайной нежностью относилась к любимой сестре – она просто боготворила ее, порой
вспоминая то нелегкое время, когда умер отец; матери приходилось выбиваться из сил,
чтобы прокормить двух дочерей, и вся забота о маленькой Эльзе легла на плечи Анны.
Они всегда были вместе, и старшая сестра стала опорой и защитой для младшей, которая,
в свою очередь, полюбила Анну как родную мать...Порой, вечером, сидя на крыльце
своего дома, они смотрели на яркие чарующие звезды, чудной мозаикой выложенные на
небесном лоне, и мечтали о прекрасном будущем...

Эльза часто навещала любимую сестру, и почти каждый раз заставала ее в печали,
плачущей или, того хуже, со следами побоев – скряга-ростовщик, приходя домой в
подвыпившем состоянии, частенько поднимал руку на жену, наказывая ее за любую
совершенную, по его мнению, провинность. Эльза всей душою ненавидела обрюзглого,
пахнущего потом и ромом, с постоянной злорадной ухмылкой на лице, вечно пьяного
Густава, любившего называть ее и Анну ведьмами...
Вечером накануне того злосчастного дня, Эльза пришла к дому сестры, намереваясь
зайти к ней в гости; подходя к входной двери, она услышала душераздирающие вопли
Анны, доносившиеся из глубины дома. Распахнув настежь незапертую дверь, Эльза вбежала
в переднюю, увидев перед собой ужасную картину: пьяный ростовщик бил
кулаками плачущую жену. «Не смей ее трогать, чудовище!» - выкрикнула девушка.
Густав, медленно обернулся, вперив хмельной взгляд в Эльзу, маленькие свиные
глазки его выражали недовольство и злость. «Не лезь не в свое дело, ведьмовское
отродье» - прошипел он, и в то же самое мгновение на него обрушилась старинная
ваза – Анна, в исступлении, разбила ее о голову старого подонка. Последний, однако,
не потерял сознание и даже не упал, а лишь, прижав руку к голове, которая тут же
обагрилась кровью, вымолвил, с ненавистью взглянув на Анну: «Ведьма, ты поплатишься
за это!», и побрел в спальню качающейся походкой... Эльза, опасаясь за участь
сестры, предложила ей немедленно уйти из дома супруга, но та, уже чувствуя вину за
разбитую голову Густава, ответила, что останется и присмотрит за ним. «К тому же,
он мертвецки пьян, наверняка с утра ничего не вспомнит» - поспешила она уверить
Эльзу. «Сейчас тебе лучше уйти сестренка, не бойся за меня, все будет хорошо» -
добавила она. Та же, находясь в великом беспокойстве за сестру, покинула ее дом,
пообещав Анне зайти к ней вечером следующего дня...

Эльза поспешила к выходу с рынка. Мысли о сестре не покидали ее весь день, и
сейчас она спешила удостовериться, что с Анной все в порядке. Солнце уже скрылось
за горизонтом, и на город плотным туманом опускались сумерки. Эльза шла по улице,
направляясь к дому Анны, который находился на другом краю города. Подходя к
центральной площади, она увидела большое столпотворение народа; громкие возгласы
доносились оттуда. Кабацкая пьянь и нищие, ремесленники и торговцы, люди различного
сословия и социального положения стояли по обоим краям дороги, проходившей мимо
площади, которая, ко всему прочему, служила лобным местом – на ней воздвигали
виселицы и эшафоты, разводили костры в дни казни преступников и еретиков.
Всмотревшись, Эльза поняла, что являлось причиной сего столпотворения – по
середине дороги ехала конная процессия. Впереди ее были двое всадников, в красных
плащах инквизиции; за ними ехали трое стражников; затем следовал погонщик, ведущих
под уздцы лошадь, впряженную в телегу, и замыкали сию процессию пятеро всадников,
одетых во все черное – инквизиторские прислужники. В телеге, на настиле из сена,
лежала связанная девушка. Теперь Эльза расслышала и крики толпы: «Ведьма! Ведьму
везут!» Все, от мала до велика, кидали в несчастную гнилые фрукты, целясь ей в лицо.
Процессия шла, приближаясь к Эльзе; теперь она явственно видела бледные лица
инквизиторов, их плотно сжатые губы, холодные глаза...Но не это поразило ее. В
облике девушки, лежавшей в телеге, было что-то знакомое до боли – разметавшиеся
ярко-рыжие волосы, дрожащие губы, полные отчаяния темные глаза...В разорванном, со
следами запекшейся крови платье, связанная, с кровоподтеками на прекрасном лице,
осыпаемая проклятиями толпы, в телеге лежала...Анна!
Словно тысячи молний поразили Эльзу в тот миг, когда она узнала сестру; все мысли
смешались в ее голове, и рассудок ее помутился. Бросив на землю свою корзину, она
кинулась вперед, преграждая собой путь процессии, крича: «Стойте, это моя сестра!»
Лошади заржали и остановились; один из инквизиторов спешился и подошел к Эльзе.
Холодный взгляд его словно пронзил девушку насквозь, но, раздираемая пламенными
чувствами негодования и ужаса одновременно, она пала на колени, вцепившись в руку
инквизитора, и стала молить его отпустить сестру, восклицая, что она ни в чем не
повинна. «Анна не ведьма!» - кричала Эльза. Платок упал с ее головы, огненные волосы
разметались по плечам; глаза ее столкнулись со взором служителя церкви. Звали его
Вильгельм Крамер, и он являлся одним из самых жестоких инквизиторов, которых знала в
то время Германия...
Несколько мгновений он испепелял взглядом девушку, в глазах которой уже читались
страх и отчаяние, затем, обернувшись к своим слугам, приказал: «Взять ее, это тоже
ведьма!» Немедленно к Эльзе подскочили двое служителей в черном; схватив ее, тотчас
же связали ей руки за спиной пеньковой веревкой. Толпа словно сошла с ума, от ее
криков звенело в ушах; казалось, будто сотни адских бесов собрались в одно место,
восхваляя своего повелителя Сатану громоподобными возгласами. Эльзу бросили в телегу,
на грязное сено, рядом с Анной, обвиненной в колдовстве по донесению Густава
Кальхенбекера...

И затем, словно кошмарный сон, вереница событий понеслась перед глазами Эльзы.
Допрос ее проводился инквизиторами во главе с Крамером; вопрос, как и всегда, был
один – являлась ли она ведьмой; девушка, естественно, отрицала свою причастность к
колдовским делам, зная, какое наказание грядет в случае ее положительного ответа.
Все это продолжалось достаточно долгое время; ей задавали и в отношении ее сестры;
Эльза отрицала и ее вину. Девушке казалось, что целая вечность прошла с начала
допроса и до мгновения, когда она очнулась в камере пыток. Она видела перед собой
безжалостные глаза инквизиторов, их бледные лица, губы, произносившие обвинительные
речи – но почти не слышала их, все было как в тумане...В конце концов, Эльза
потеряла сознание; очнулась она уже в мрачном подземелье, прикованная к стене и
раздетая догола, в обществе палача, неторопливо готовившего свои жуткие орудия к
рандеву с нежным телом Эльзы...

Единственная в камере дверь, железная, с изображением креста, отворилась, и
в нее вошел...нет, это был не палач. Главный инквизитор города Вильгельм Крамер,
высокий, худой человек в черных одеяниях, вошел в камеру пыток. На вид ему было
примерно лет пятьдесят; кожа его была необыкновенно бледна, не из-за недостаточного
пребывания на солнце, но в силу наследственных факторов либо болезни. Черты мрачного
лица его были резкие и отталкивающие, губы его всегда были плотно сжаты - казалось,
что он никогда не знал, что такое улыбка; стальные глаза цвета холодной небесной
синевы словно пробирались в самую глубину души своим жестким, пронизывающим насквозь
взглядом. Он был хладнокровным убийцей и палачом, вынесшим смертный приговор не одной
сотне людей на своем веку...
Сейчас же единственная цель его была в том, чтобы заставить Эльзу признать свою
причастность к колдовству, используя для этого любые методы и средства. «Обвиняемая,
сознаешься ли ты в том, что являешься ведьмой?» - вопрошал он, подойдя к изможденной
девушке.
Эльза же, подняв голову, взглянула в холодные глаза Крамера – в ее взгляде
читались отвращение и безразличие. Собрав последние силы, она плюнула, целясь ему в
лицо. «Что ж» - вымолвил инквизитор, - «придется использовать последнее средство. Я
не хотел этого, Эльза». Затем он крикнул: «Яков!» Дверь отворилась, и в камеру вошел
огромного роста человек, голый по пояс, в кожаных рукавицах и красном колпаке,
скрывающем его лицо; в прорезях для глаз, проделанных в колпаке, как будто мерцали
два зловещих огня. Мощное тело его блестело от пота в свете факелов. Это был палач,
истязавший Эльзу на протяжении прошедших пятнадцати часов. На плече он нес нагую
девушку; тело ее покрывали многочисленные синяки и порезы. Подойдя
к центру комнаты, палач бросил наземь свою ношу, словно мешок картошки. Эльза с
ужасом узнала в лежащей на полу свою сестру, Анну. Затем Яков поднял несчастную с
земли и, прислонив ее к стене прямо напротив Эльзы, заковал в настенные кандалы.
Теперь Анна была в таком же положении, что и ее сестра; она была измождена еще
больше, чем Эльза, и бессильно висела на цепях, и только лишь слабые движения головы
ее говорили о том, что она находится в сознании.
«Что ж, Эльза» - промолвил Крамер, потирая руки, - «видимо, нам придется забить
до смерти твою сестру, раз ты не желаешь сознаваться». Палач, ждавший команды, со
зловещей улыбкой подошел к столу и взял с него плеть, представляющую собой рукоять,
соединенную с пятью прочными нитями, на конце которых были небольшие стальные шары,
густо утыканные шипами, словно ежи. Яков был настоящим садистом, и страдания
истязаемых людей доставляли ему истинное удовольствие. Подойдя к Анне, он,
обернувшись на мгновение, со смехом посмотрел в полные немого ужаса глаза Эльзы;
затем резко развернулся и взмахнул плетью...
Мир превратился для Эльзы в один большой сгусток боли и отчаяния. Она не видела
ничего, кроме мелькающей плети; кровоточащих ран, появляющихся на белом теле любимой
сестры с каждым новым ударом палача; капелек крови, брызжущих из этих ран на стену,
пол...Он не могла выносить всего этого...Она слышала лишь свист плети, рассекающей
воздух, и еще другой звук – звук, от которого просто разрывалось сердце -
сдавленный, тихий стон Анны...Подземелье прорезал крик: «Я сознаюсь!». «Да, я
ведьма!» - рыдала, всхлипывая, Эльза. «Я во всем сознаюсь, только не бейте Анну»...

Был уже глубокий вечер; главная площадь города освещалась огнями сотен факелов в
руках стражников и простолюдинов – несметное количество людей пришло поглазеть на
казнь двух ведьм. Посреди площади был вбит довольно толстый столб высотою примерно в
пятнадцать футов. Целой стог сухого сена и хвороста была свален у этого столба –
делались все необходимые приготовления для аутодафе. Чуть поодаль стоял деревянный
помост. Толпа шумела, гоготала и кричала...Казалось, что сама ночь, глухая, безлунная
ночь злорадствовала и улюлюкала вместе с толпой, предвкушая феерическое зрелище...
Наконец, раздались крики: «Везут!» Толпа взорвалась радостными возгласами,
увидев долгожданную картину. Палач огромного роста, с красным колпаком на голове, вел
под уздцы лошадь, тянувшую за собой телегу, в которой сидели две, приговоренные к
смертной казни через сожжение, ведьмы. Они не были связаны, однако ноги их были
закованы в кандалы, словно инквизиторы боялись, что осужденные могут сбежать. Девушки
в телеге были облачены в серые, грубого сукна, саваны. Что-то очень схожее было в их
обликах – те же рыжие волосы, глаза, губы...Они были похожи, словно сестры...

В душе Эльзы была пустота – огромная беспросветная черная пустота, бездна, полностью
поглотившая ее. Она видела лица толпы, их глаза, взирающие на нее с ненавистью, злостью,
отвращением, слышала их громкие крики, чувствовала, как различные предметы, пущенные
руками толпы – от гнилых овощей до камней – попадали в ее тело, лицо...Все это уже не
имело значение для Эльзы. Она знала, что ожидает ее и Анну в конце этой дороги...Смерть
уже не казалась ей чем-то ужасным – все чувства, в том числе и чувство страха, покинули
ее. Девушка безразлично глядела на людей, осыпающих ее проклятиями, на их лица, и
вдруг...Эльзу словно окатило ледяной водой – в толпе она узнала свою мать. Слезы
непрерывно струились по лицу бедной женщины, а глаза неотрывно смотрели на Эльзу.
Взгляд этих глаз вывел девушку из оцепенения; все мысли и чувства вернулись к ней...
Телега остановилась – мрачная процессия достигла конечного пункта назначения. На
деревянный помост взошли трое инквизиторов; один из них начал зачитывать перед толпой
обвинительные вердикты, осуждающие двух ведьм. Телега, в которой сидели
сестры, остановилась вплотную к телеге торговца, привезшего на лобное место сено для
костра, но, кроме сена, в ней были навалены грудой мешки; один из них, прямо напротив
Эльзы, имел прореху, из которой сыпался пепельного цвета порошок...
«Порох!» - догадалась Эльза. Внезапная, безумная идея осенила ее. Толпа в тот момент
слушала инквизиторов, и никто не обращал внимания на девушек в телеге.Протянув руку,
Эльза зачерпнула пригоршню пороха...и начала есть и глотать его, давясь, задыхаясь
от острого запаха и отвратительного вкуса. Затем еще пригоршню...и еще...
Осужденных привязали к столбу. Главный инквизитор Вильгельм Крамер, стоявший на
деревянном помосте, завершил свою речь словами: «И, вследствие всех этих ужаснейших
преступлений против церкви и народа, вы приговариваетесь к очищению через костер. Да
примет Господь ваши заблудшие души». Затем, обернувшись, он приказал: «Привести приговор
в исполнение!». Несколько служителей с факелами, подойдя к сену, наваленному
вокруг столба, подожгли его. Толпа возликовала, увидев, как вспыхнуло сухое сено. Сияние
огромного костра ярко осветило ночную мглу. Крамер, сойдя с помоста, подошел почти
вплотную к кострищу, желая видеть мучения на лицах ведьм. Эльза же, крепко сжав в своей
ладони руку сестры, что-то шептала ей; их рыжие волосы уже начинали загораться, языки
костра лизали тела сестер. Густой черный дым скрыл их из виду. Взвившись к темному небу,
просторы ночи прорезал крик, в котором уже не было ничего человеческого: «Будьте
прокляты!»...

В то же мгновение окрестности сотряс сильный взрыв; все заволокло пеленою серого
цвета. Старый ростовщик Густав Кальхенбекер, кричавший и улюлюкавший в толпе не меньше
остальных, застыл на месте, оглушенный силой взрыва. Стоя в оцепенении, он почувствовал,
как что-то, стукнув его в грудь, опало на руки. Опустив глаза, он понял, что это было...
Лицо Густава приняло оттенок земельного цвета, выражение неподдельного ужаса застыло на
нем. Уронив на землю жуткий предмет, он захрипел и, схватившись за грудь, упал замертво –
сердце его разорвалось от страха. На земле, струя кровь, лежала голова главного
инквизитора города Вильгельма Крамера, и холодные глаза его глядели все тем же леденящим,
душу, но уже застывшим взглядом...

С XIV по XVI век святая инквизиция охотилась на ведьм. Обвиняемых в колдовстве жестоко и изощренно пытали, чтобы добиться признания и заставить назвать имена сообщников. За двести лет были заживо сожжены на кострах и замучены в подвалах инквизиции тысячи невинных людей.

Между 1435 и 1484 годами охота на ведьм распространилась по Европе подобно эпидемии. Клириками и демонологами было написано не меньше 28 трактатов, в которых рассказывалось, как изобличить ведьму. В 1484 году Папа Римский Иннокентий VIII издал буллу против колдовства, и с этого момента преследование ведьм достигло своего пика. Католическая и протестантская инквизиция на территории Германии, Франции, Италии и Швейцарии планомерно искореняла ересь.

В 1484 после увещеваний Генриха Инститориса Крамера, автора «Молота ведьм», папа римский Иннокентий VIII издал буллу «Summis desiderantes affectibus» («Всеми силами души»), направленную против ведьм, которая стала причиной многих процессов инквизиции в странах христианской Европы.

Метки дьявола и машина пыток

Верными признаками ведьмы считались родинки на теле. Достаточно было иметь такую отметину, чтобы попасть в лапы инквизиции. Обвиняемую в колдовстве раздевали донага, брили наголо и осматривали, чтобы обнаружить родимые пятна, которые считались дьявольскими метками.

В 1627 году в Кельне палачи устали пытать обвиненную в колдовстве дочь имперского почтмейстера Катерину фон Хенот. Молодую женщину замучили до такого состояния, что «солнце сквозь неё просвечивало», но она ни в чем не призналась. И, тем не менее, стойкость не спасла ее от казни на костре. Судьи были неумолимы.

В настольной книге инквизиторов «Молот ведьм» утверждалось, что большинство колдуний не признают своей вины. Поэтому рекомендовалось запустить их в «машину пыток».

Перед пыткой палач обычно отводил жертву в сторону и объяснял, что ей предстоит. «Не лучше ли признаться, дорогуша?» — произносил он. Иногда угрозы пытки оказывалось достаточно, чтобы добиться признания, считавшегося добровольным. Если жертва признавалась после легкой пытки, такое признание также считалось добровольным.

Бедные женщины, некоторых из них в тюрьмах мариновали в каменных мешках, в которые едва можно было втиснуться через лаз. Других держали в камерах с острым ребристым полом. Но, несмотря на изощреннейшие пытки и издевательства, они демонстрировали чудеса стойкости.

В «Молоте» было написано, что ведьме, которая не признает своей вины даже под пыткой, помогает дьявол. Именно нечистый делает ее «столь нечувствительной к боли, что скорее разорвешь ее на части, чем добьешься правды. Но даже и в этом случае нельзя пренебрегать пыткой, поскольку не все ведьмы наделены этой способностью в равной мере».

Судебные издержки за счет родни

Пытка продолжалась до тех пор, пока жертва не сознавалась. Палач следил за тем, чтобы женщина не умерла, и прекращал пытку, если несчастная от боли теряла сознание. Ее уносили в камеру, давали прийти в себя, а на следующий день вновь принимались пытать. Обвиняемая, отказавшаяся дать под пыткой нужные показания, считалась еще более опасной ведьмой. Ее ждали отлучение от Церкви и костер. Чтобы избавить себя от мучений, женщина должна была признать свою вину, а затем назвать «сообщников». Только тогда ей разрешали отречься от ереси и примириться с Церковью. Но и раскаяние обычно не спасало жертву от костра.

В каких только преступлениях не обвиняли «ведьм»: шабаши и похищение молока, договор с дьяволом и совокупление с ним, насылание моров, болезней и непогоды, левитация, превращения в животных, убийства младенцев и осквернение трупов.

Каждая новая пытка была более жестокой, чем предшествующая. Обычно палачу и членам трибунала платили из конфискованных у обвиняемой средств. Если у женщины не было денег, ее родственники оплачивали судебные издержки, включавшие не только стоимость пытки, но и затраты на питание палача, дорожные расходы, развлечения и фураж для лошади.

В Венгрии в 1615 году было казнено большое количество ведьм, чтобы они своими происками не вызывали град и не уничтожали посевы.

Изощренная фантазия инквизиторов изобретала все новые пытки.

В конце концов охотникам за ведьмами удавалось выжать из обвиняемых те признания, которые якобы подтверждали реальность сделки женщины с дьяволом. Продолжительность пыток и их суровость определяли исключительно судьи.

Главное обвинение — секс с дьяволом

В 1597-ом году в имперском городе Гельнгауэне попала на допрос 69-летняя вдова поденщика Клара Гейслер. Её оговорила одна из ранее казнённых ведьм: «Клара де распутница, она сразу живет с тремя чертями, вырыла из могил сотни невинных младенцев и извела много народа».

Инквизиция проводила множество дознаний, которые протоколировались. Главный грех, в котором обвиняли женщин, — любовные утехи с дьяволом. Под пытками женщины в подробностях рассказывали, как они совокуплялись с дьяволом и что при этом ощущали. Несчастные вынуждены были выдумывать смачные подробности, которые приходились по вкусу добропорядочным христианам-инквизиторам.

Одна утверждала, что гениталии у дьявола были холодными, как лед, другая — что у него два детородных органа, каждый из которых покрыт чешуей. Правда, в размерах греховного органа женщины не сходились. Одни свидетельствовали, что он огромный, извергает семя в количестве, равном извержению тысячи мужчин. Другие утверждали, что пенис дьявола меньше пальца.

Однако разноречивость показаний нисколько не смущала инквизиторов. Они смаковали подробности и объясняли разноречивость показаний тем, что дьявол к каждой женщине является в разном обличий.

Очевидно, инквизиторы сами были одержимы дьявольской страстью. Тем более что большинство из них в течение многих лет соблюдали обет целомудрия.

Показания данные по пытками. Я более 40 лет распутничала со множеством чертей, которые являлись ко мне в виде кошек и собак, а то и в виде червяков и блох. Я погубила жалкой смертью более 240 человек, старых и молодых; я родила от своих чертей 17 душ детей, всех их убила, съела их мясо и выпила их кровь.

Любимицы нечисти

Считалось, что настоящая ведьма хотя бы раз вступала в сексуальные отношения либо с дьяволом, либо с демоном низшей иерархии. Поэтому наибольшие подозрения у инквизиторов вызывали те женщины, которые жили одиноко. При этом особое предпочтение, по мнению инквизиции, демоны отдавали непорочным монахиням, которые по неосторожности засыпали на левом боку.

Согласно верованиям, демоны насиловали таких монахинь во сне. Ко всему прочему, наши предки считали, что демонов в облике инкуба (ищущих сексуальных связей с женщинами) — в девять раз больше, чем демонов, которые принимают облик суккуба (тех, кто предпочитает мужчин).

Инквизиторы были уверены, что женщины — гораздо более похотливые существа, чем мужчины. Они также считались более склонными к греховным связям. Женщин, заподозренных в сексе с демонами, сажали на кол. Называлась эта процедура «пытка бдением».

Физическая красота остается чисто внешней. Если бы мужчина увидел женщину изнутри, это вызвало бы у него отвращение. Мы кончиком пальца не можем дотронуться до плевка или навоза. Так как же можно поцеловать целый мешок с нечистотами?

Узаконенный садизм

Многих обвиняемых в колдовстве подвергали испытанию водой. Если женщина, брошенная в воду, тонула, то ее не признавали ведьмой. Ну а если вдруг не тонула, то ее вытаскивали из воды и сжигали…

Жертв нещадно били кнутами. Специальной железной вилкой с острыми зубьями разрывали грудь. Раскаленными щипцами вырывали куски плоти. В особых случаях «Молот ведьм» рекомендовал дать ведьме раскаленный железный брус. Если та не могла его удержать, то тем самым подтверждала свою вину.

В арсенале инквизиции находились специальные клещи, которыми обвиняемым срывали ногти. В 1590 году в Шотландии такой пытке подвергся некий Джон Файан, обвиняемый в колдовстве.

Наверное, многие слышали об «испанском сапоге». Это пыточное орудие состояло из двух досок, между которыми помещалась ножка допрашиваемой колдуньи. Доски были внутренней частью станка, давящего на них с помощью специального приспособления. Палач бил по станку тяжелым молотом, заставляя доски сближаться, сдавливая при этом ногу. Иной раз кости допрашиваемого после такой пытки оказывались раздробленными.

Но и это еще не все. В «Молоте ведьм» рекомендуется варить обвиняемых в котлах, наполненных крутым кипятком. Иногда несчастного опускали в котел с холодной водой, а палач разжигал под ним огонь, чтобы вода закипала медленно, продлевая мучения человека.

Но даже если несчастные признавались, их страдания не заканчивались. Как правило, их приговаривали к смертной казни, в исключительных случаях ссылали и очень редко оправдывали. По дороге к виселице или костру осужденных секли, жгли раскаленным железом, отрубали им пальцы и даже отрезали язык.

Продолжение следует..

НАУКА И РЕЛИГИЯ

Главная > Библиотека > Атеизм и религия > Религия в истории > Орудия пыток инквизиции

Главная

Библиотека

Пользователи

Контакты

Регистрация

2012-09-06 06:17:50 GMT+3

2009-04-01 23:23:20 GMT+3

Просмотры: 34052

Комментарии: 13

Инквизиция (от лат. inquisitio - расследование, розыск), в католической церкви особый церковный суд по делам о еретиках, существовавший в 13-19 вв. Ещё в 1184 папа Луций III и император Фридрих 1 Барбаросса установили строгий порядок розыска епископами еретиков, расследования их дел епископскими судами. Светские власти обязывались приводить в исполнение выносимые ими смертные приговоры. Впервые об инквизиции как об учреждении говорилось на созванном папой Иннокентием III 4-м Латеранском соборе (1215), установившем особый процесс для преследования еретиков (per inquisitionem), достаточным основанием для которого объявлялись порочащие слухи. С 1231 по 1235 папа Григорий IX рядом постановлений передал функции по преследованию ересей, ранее исполнявшиеся епископами, специальным уполномоченным - инквизиторам (первоначально назначавшимся из числа доминиканцев, а затем и францисканцев). В ряде европейских государств (Германии, Франции и др.) были учреждены инквизиционные трибуналы, которым поручалось расследование дел об еретиках, вынесение и исполнение приговоров. Так было оформлено учреждение инквизиции. Члены инквизиционных трибуналов обладали личной неприкосновенностью и неподсудностью местным светским и церковным властям, находились в непосредственной зависимости от папы. Из-за тайного и произвольного хода судопроизводства обвиняемые инквизицией были лишены всяких гарантий. Широкое применение жестоких пыток, поощрение и вознаграждение доносчиков, материальная заинтересованность самой инквизиции и папства, получавших огромные средства благодаря конфискации имущества осуждённых, сделали инквизицию бичом католических стран. Приговорённых к смерти обычно передавали в руки светской власти для сожжения на костре (см. Аутодафе). В 16 в. И. стала одним из основных орудий контрреформации. В 1542 в Риме был учрежден верховный инквизиционный трибунал. Жертвами инквизиции стали многие выдающиеся учёные, мыслители (Дж. Бруно, Дж. Ванини и др.). Особенно свирепствовала инквизиция в Испании (где с конца 15 в. она была тесно связана с королевской властью). Только за 18 лет деятельности главного испанского инквизитора Торквемады (15 в.) было сожжено заживо более 10 тыс. чел.

Пытки инквизиции были самыми разнообразными. Жестокость и изобретательность инквизиторов поражают воображение. Кое-какие средневековые орудия пыток сохранились и до наших времен, но чаще всего даже музейные экспонаты восстановлены по описаниям. Представляем вашему вниманию описание некоторых известных орудий пыток.

Кресло допроса

«Кресло допроса» применялось в Центральной Европе. В Нюрнберге и Фегенсбурге до 1846 года регулярно проводились предварительные следствия с его использованием. Обнаженного узника усаживали на кресло в такой позе, что при малейшем движении в его кожу вонзались шипы. Палачи зачастую усиливали муки агонизирующей жертвы, разводя костер под сиденьем. Железное кресло быстро нагревалось, вызывая сильные ожоги. Во время допроса жертве могли протыкать конечности, применяя щипцы или другие орудия пытки. Подобные кресла имели различные формы и размеры, но все они были оборудованы шипами и средствами обездвиживания жертвы.

Дыба-ложе

Это одно из наиболее распространенных орудий пытки, встречающихся в исторических описаниях. Дыбу применяли на всей территории Европы. Обычно это орудие представляло собой большой стол на ножках или без них, на который заставляли лечь осужденного, а его ноги и руки фиксировали при помощи деревянных плашек. Обездвиженную таким образом, жертву «растягивали», причиняя ей невыносимую боль, часто до тех пор, пока мускулы не разрывались. Вращающийся барабан для натягивания цепей использовался не во всех вариантах дыбы, а только в самых хитроумных «модернизированных» моделях. Палач мог взрезать мускулы жертвы, чтобы ускорить окончательный разрыв тканей. Тело жертвы вытягивалось более чем на 30 см, прежде чем разорваться. Иногда жертву крепко привязывали к дыбе, чтобы легче использовать другие методы истязания, такие как щипцы для зажимания сосков и других чувствительных частей тела, прижигания каленым железом и др.

Дыба-подвес

Это, несомненно, наиболее распространенная пытка, и она вначале часто использовалась в судопроизводстве, поскольку считалась легким вариантом пытки. Руки обвиняемого связывались за спиной, а другой конец веревки перебрасывали через кольцо лебедки. Жертву либо оставляли в такой позиции, либо сильно и непрерывно дергали за веревку. Нередко к нотам жертвы привязывали дополнительный груз, а тело рвали щипцами, такими как, например, «ведьмин паук», чтобы сделать пытку менее мягкой. Судьи думали, что ведьмы знают множество способов колдовства, которые позволяют им спокойно переносить пытки, поэтому не всегда удается добиться признания. Мы можем сослаться на серию процессов в Мюнхене в начале XVII века в отношении одиннадцати людей. Шестерых из них непрестанно пытали при помощи железного сапога, одна из женщин подверглась расчленению груди, следующих пятерых колесовали, и одного посадили на кол. Они, в свою очередь, донесли еще на двадцать одного человека, которых незамедлительно допросили в Тетенванге. Среди новых обвиненных была одна очень уважаемая семья. Отец умер в тюрьме, мать, после того, как ее подвергли испытанию на дыбе одиннадцать раз, призналась во всем, в чем ее обвинили. Дочь, Агнесса, двадцати одного года, стоически перенесла испытание на дыбе с дополнительным весом, но не признавала своей вины, и только говорила о том, что она прощает своих палачей и обвинителей. Лишь через несколько дней непрекращающихся испытаний в камере пыток, ей сказали о полном признании ее матери. После попытки суицида она призналась во всех ужасных преступлениях, включая сожительство с Дьяволом с восьмилетнего возраста, в пожирании сердец тридцати человек, участии в шабашах, в том, что вызывала бурю и отрекалась от Господа. Мать и дочь были приговорены к сожжению на костре.

«Дочь дворника» или «Аист»

Использование термина «аист» приписывают Римскому Суду святейшей инквизиции в период со второй половины XVI в. до приблизительно 1650 года. То же название этому орудию пытки было дано Л.А. Муратори в его книге «Итальянские летописи» (1749). Происхождение еще более странного названия «Дочь дворника» неизвестно, но оно дано по аналогии с названием идентичного приспособления в лондонском Тауэре. Каково бы ни было происхождение названия, это орудие является великолепным примером огромного разнообразия систем принуждения, которые применялись во времена Инквизиции.

Схема пытки «Аистом»

Позиция жертвы была тщательно продумана. Уже через несколько минут такое положение тела приводило к сильнейшему мышечному спазму в области живота и ануса. Далее спазм начинал распространяться в район груди, шеи, рук и ног, становясь все более мучительным, особенно в месте начального возникновения спазма. По прошествии некоторого времени привязанный к «Аисту» переходил от простого переживания мучений к состоянию полного безумия. Часто, в то время как жертва мучилась в этой ужасной позиции, ее дополнительно пытали каленым железом и другими способами. Железные путы врезалось в плоть жертвы и становилось причиной гангрены, а иногда и смерти.

«Стул ведьмы» или «Стул инквизиции»

Стул инквизиции, известный под названием стул ведьмы, высоко ценился как хорошее средство против молчаливых женщин, обвиненных в колдовстве. Этот распространенный инструмент особенно широко использовался австрийской инквизицией. Стулья были различных размеров и форм, все оснащенные шипами, с наручниками, блоками для фиксации жертвы и, чаще всего, с железными сидениями, которые в случае необходимости можно было раскалить. Мы нашли свидетельства применения данного орудия для медленного умерщвления. В 1693 году в австрийском городе Гутенберг судья Вольф фон Лампертиш вел процесс по обвинению в колдовстве Марии Вукинец, 57 лет. Она была посажена на стул ведьмы на одиннадцать дней и ночей, одновременно палачи прижигали ей ноги раскаленным железом (inslеtрlаster). Мария Вукинец умерла под пытками, сойдя с ума от боли, но не сознавшись в преступлении.

«Бдение» или «Охрана колыбели» или «Колыбель Иуды»

По словам изобретателя, Ипполито Марсили, введение «Бдения» явилось переломным моментом в истории пыток. Современная система получения признания не предполагает нанесения телесных повреждений. В ней нет сломанных позвонков, вывернутых лодыжек, или раздробленных суставов; единственная субстанция, которая страдает - это нервы жертвы. Идея пытки состояла в том, чтобы держать жертву в бодрствующем состоянии так долго, как только возможно, это была своеобразная пытка бессонницей. Но «Бдение», которое первоначально не рассматривалась как жестокая пытка, принимало различные, иногда крайне жестокие формы.

Жертву поднимали на верхушку пирамиды и затем постепенно опускали. Верхушка пирамиды должна была проникать в область ануса, яичек или кобчика, а если пытали женщину - то вагины. Боль была настолько сильной, что зачастую обвиняемый терял сознание. Если это случалось, процедура откладывалась, пока жертва не очнется. В Германии «пытка бдением» называлась «охрана колыбели».

«Испанский осел» или «Кресло иудеев»

Эта пытка очень похожа на «пытку бдением». Отличие в том, что основным элементом устройства является заостренный угол клиновидной формы, выполненный из металла или твердых пород дерева. Допрашиваемого подвешивали над острым углом, так чтобы этот угол упирался в промежность. Разновидностью использования «осла» является привязывание груза к ногам допрашиваемого, связанного и зафиксированного на остром углу.

Упрощенным видом «Испанского осла» можно считать натянутую жесткую веревку или металлический трос, называемый «Кобылой», чаще такой вид орудия применяется к женщинам. Протянутую между ног веревку задирают как можно выше и растирают до крови половые органы. Вид пыток с веревкой довольно эффективен, поскольку применяется к наиболее чувствительным частям тела.

Жаровня

В прошлом не существовало ассоциации «Международная амнистия», никто не вмешивался в дела правосудия и не защищал тех, кто попал в его лапы. Палачи были вольны выбирать любое, с их точки зрения подходящее средство для получения признаний. Часто они использовали и жаровню. Жертву привязывали к решетке и затем «поджаривали» до тех пор, пока не получали искреннее раскаяние и признание, что приводило к обнаружению новых преступников. И цикл продолжался.

Пытка водой

Для того чтобы наилучшим образом выполнить процедуру этой пытки обвиняемого располагали на одной из разновидностей дыбы или на специальном большом столе с поднимающейся средней частью. После того, как руки и ноги жертвы были привязаны к краям стола, палач приступал к работе одним из нескольких способов. Один из этих методов заключался в том, что жертву заставляли при помощи воронки проглотить большое количество воды, затем били по надутому и выгнутому животу. Другая форма предусматривала помещение в горло жертвы тряпичной трубки, по которой медленно вливали воду, что приводило к раздуванию и удушению жертвы. Если этого было недостаточно, трубку вытаскивали, вызывая внутренние повреждения, а затем вставляли опять, и процесс повторялся. Иногда применяли пытку холодной водой. В этом случае обвиняемый часами лежал на столе обнаженный под струей ледяной воды. Интересно заметить, что эта разновидность мучения рассматривалась как легкая, и признания, полученные таким способом, суд принимал как добровольные и данные подсудимым без применения пыток.

«Нюрнбергская дева»

Идея механизировать пытки родилась в Германии и ничего не поделаешь с тем, что Нюрнбергская дева имеет такое происхождение. Она получила свое имя из-за внешнего сходства с баварской девушкой, а также, потому что ее прототип был создан и впервые использован в подземелье секретного суда в Нюрнберге. Обвиненного помещали в саркофаг, где тело несчастного протыкалось острыми шипами, расположенные так, что ни один из жизненно важных органов не был задет, и агония длилась довольно долго. Первый случай судебного разбирательства с использованием «Девы» датирован 1515 годом. Он был детально описан Густавом Фрейтагом в его книге «bilder aus der deutschen vergangenheit». Наказание постигло виновного в подлоге, который промучился внутри саркофага три дня.

Колесование

Приговорённому к колесованию железным ломом или колесом ломали все крупные кости тела, затем его привязывали к большому колесу, и устанавливали колесо на шест. Приговорённый оказывался лицом вверх, смотря на небо, и умирал так от шока и обезвоживания, часто довольно долго. Страдания умирающего усугубляли клевавшие его птицы. Иногда вместо колеса использовали просто деревянную раму или крест из брёвен.

Для колесования также применялись вертикально установленные колеса.

Колесование очень популярная система, как пыток, так и казни. Оно применялась только при обвинении в колдовстве. Обычно процедура была разделена на две фазы, обе достаточно болезненные. Первая состояла в переломах большей части костей и суставов при помощи маленького колеса, называемого колесом дробления и снабженного снаружи множеством шипов. Вторая была разработана на случай казни. Предполагалось, что жертва, разбитая и искалеченная таким способом, буквально подобно веревке проскользнет между спицами колеса на длинный шест, где и останется ожидать смерти. Популярная разновидность этой казни совмещала колесование и сожжение на костре - в таком случае смерть наступала быстро. Процедура была описана в материалах одного из судебных разбирательств в Тироле. В 1614 году бродяга по имени Вольфганг Зельвейзер из Гаштейна, признанный виновным в сношениях с дьяволом и насылании бури, был приговорен судом Лейнца одновременно к колесованию и сожжению на костре.

Пресс для конечностей или «Коленодробилка»

Разнообарзные приспособления для дробления и ломания суставов, как коленных, так и локтевых. Многочисленные стальные зубья, проникая внутрь тела, наносили страшные колотые раны, из-за которых жертва истекала кровью.

«Испанский сапог»

«Испанский сапог» был своеобразным проявлением «инженерного гения», так как судебные власти во времена Средневековья заботились, чтобы лучшие мастера создавали все более совершенные приспособления, позволявшие ослабить волю заключенного и быстрее и легче добиться признания. Металлический «Испанский сапог», снабженный системой винтов, постепенно сжимал голень жертвы вплоть до перелома костей.

Пресс для черепа

Это средневековое устройство, надо отметить, высоко ценилось, особенно на территории северной Германии. Его функция была довольно проста: подбородок жертвы помещали на деревянную или железную опору, а крышка устройства навинчивалась на голову жертвы. Сначала раздавленными оказывались зубы и челюсти, затем, поскольку давление нарастало, ткани мозга начинали вытекать из черепа. По прошествии времени, этот инструмент утратил свое значение как орудие убийства и приобрел широкое распространение как орудие пытки. Несмотря на то, что и крышка устройства, и нижняя опора выложены мягким материалом, который не оставляет никаких следов на жертве, приспособление приводит заключенного в состояние «готовности к сотрудничеству» уже после нескольких поворотов винта.

Позорный столб

Позорный столб был широко распространенным способом наказания во все времена и при всяком социальном строе. Осужденного помещали у позорного столба на определенное время, от нескольких часов до нескольких дней. Выпадающая на период наказания плохая погода усугубляла положение жертвы и увеличивала муки, что, вероятно, рассматривалось как «божественное возмездие». Позорный столб, с одной стороны, можно было считать сравнительно мягким способом наказания, при котором виновные просто выставлялись в публичном месте на всеобщее осмеяние. С другой стороны, прикованные к позорному столбу были совершенно беззащитны перед «судом народа»: кто угодно мог оскорбить их словом или действием, плюнуть в них или бросить камень - тикое обращение, причиной которого могло быть народное возмущение или личная вражда, подчас приводило к увечьям или даже смерти осужденного.

«Трон»

Этот инструмент был создан как позорный столб в форме стула, и саркастически назван «Троном». Жертва помещалась вниз головой, а ее ноги укреплялись при помощи деревянных блоков. Подобная пытка пользовалась популярностью среди судей, желающих следовать букве закона. На самом деле, законодательство, регулировавшее применение пыток, позволяло использовать Трон только один раз в течение допроса. Но большинство судей обходило это правило, просто называя следующую сессию продолжением все той же первой. Использование «Трона» позволяло объявлять это одной сессией, даже если она длилась 10 дней. Поскольку использование «Трона» не оставляло неустранимых следов на теле жертвы, то оно очень подходило для длительного использования. Нужно отметить, что одновременно с этой пыткой заключенных пытали также водой и каленым железом.

«Скрипка сплетниц»

Она могла быть деревянной или железной, для одной или для двух женщин. Это было орудие мягкой пытки, обладающее скорее психологическим и символическим значением. Нет документальных свидетельств о том, что использование этого устройства приводило к физическим увечьям. Применялось оно, в основном, к виновным в клевете или оскорблении личности, гуки и шея жертвы закреплялись в небольших отверстиях, так что наказанная оказывалась в молитвенной позе. Можно себе представить страдания жертвы от нарушения кровообращения и боли в локтях, когда устройство надевалось на долгий срок, иногда на несколько дней.

«Молитвенный крест»

Жестокий инструмент, используемый для фиксации преступника в крестообразном положении. Заслуживает доверия утверждение, что Крест был изобретен в Австрии в XVI -XVII веках. Это следует из книги «Правосудие в старые времена» из собрания Музея правосудия в Роттенбурге-на-Таубере (Германия). Очень похожая модель, которая находилась в башне замка в Зальцбурге (Австрия), упомянута в одном из наиболее подробных описаний.

Гаррота

Смертника сажали на стул с руками, связанными за спиной, железный ошейник жестко фиксировал положение головы. В процессе казни палач закручивал винт, и железный клин медленно входил в череп осужденного, приводя к его смерти.

Шейные ловушки

Шейная ловушка - кольцо с гвоздями на внутренней стороне и с приспособлением, напоминающим капкан, на внешней стороне. Любого заключенного, который пытался спрятаться в толпе, можно было без труда остановить при помощи данного приспособления. После поимки за шею он уже не мог освободиться, и его заставляли следовать за надсмотрщиком без опасения, что он окажет сопротивление.

«Вилка еретика»

Этот инструмент действительно напоминал двустороннюю стальную вилку с четырьмя острыми шипами, вонзающимися в тело под подбородком и в районе грудины. Она плотно крепилась кожаным ремнем к шее преступника. Эта разновидность вилки использовалась в судебных разбирательствах по обвинению в ереси и колдовстве. Глубоко проникая в плоть, она причиняла боль при любой попытке пошевелить головой и позволяла говорить жертве только неразборчивым, еле слышным голосом. Иногда на вилке можно было прочесть латинскую надпись «Я отрекаюсь».

Железный кляп

Инструмент использовался для того, чтобы прекратить пронзительные крики жертвы, докучавшие инквизиторам и мешавшие их разговору друг с другом. Железная трубка внутри кольца плотно засовывалась в горло жертвы, а ошейник запирался болтом на затылке. Отверстие позволяло воздуху проходить, но при желании его можно было заткнуть пальцем и вызвать удушье. Это приспособление часто применялось по отношению к приговоренным к сожжению на костре, особенно на большой публичной церемонии, называемой Аутодафе, когда еретики сжигались десятками. Железный кляп позволял избежать ситуации, когда осужденные заглушают духовную музыку своими воплями. Джордано Бруно, виновный в излишней прогрессивности, был сожжен в Риме на площади Кампо дей Фьори в 1600 году с железным кляпом во рту. Кляп был снабжен двумя шипами, один из которых, пронзив язык, вышел под подбородком, а второй раздробил небо.

Ручная пила

Про нее нечего сказать, кроме того, что она вызывала смерть еще худшую, нежели смерть на костре. Орудие управлялось двумя людьми, которые распиливали осужденного, подвешенного вниз головой с ногами, привязанными к двум опорам. Уже сама позиция, вызывающая приток крови к головному мозгу, заставляла жертву переживать неслыханные муки в течение долгого времени. Этот инструмент использовался как наказание за различные преступления, но особенно охотно его применяли в отношении гомосексуалистов и ведьм. Нам представляется, что это средство широко употребляли французские судьи в отношении ведьм, которые забеременели от «дьявола ночных кошмаров» или даже от самого Сатаны.

Разрыватель груди

Познакомится с этим предметом имели шанс женщины, согрешившие абортом или прелюбодеянем. Раскалив добела его острые зубцы, палач разрывал на куски грудь жертвы. В некоторых районах Франции и Германии вплоть до 19 века этот инструмент называли «Тарантулом» или «Испанским пауком».

«Груша»

Это устройство вводили в рот, анальное отверстие или влагалище, и при закручивании винта сегменты «груши» максимально раскрывались. В результате этой пытки внутренние органы серьезно повреждались, часто приводя к смерти. В раскрытом состоянии острые концы сегментов впивались в стенку прямой кишки, в глотку или шейку матки. Эта пытка предназначалась для гомосексуалистов, богохульников и женщин, сделавших аборты или согрешивших с Дьяволом.

Клетки

Даже если пространство между прутьями было достаточным, чтобы втолкнуть туда жертву, у нее не было никакого шанса оттуда выбраться, поскольку клетку подвешивали очень высоко. Часто размер отверстия на дне клетки было таковым, что жертва легко могла выпасть из нее и разбиться. Предощущение такого конца усугубляло страдания. Иногда грешника в этой клетке, подвешенной к длинной жерди, опускали под воду. В жару грешника могли повесить в ней на солнцепеке столько дней, сколько мог вытерпеть без капли воды для питья. Известны случаи, когда заключенные, лишенные еды и питья, умирали в таких клетках от голода и их высохшие останки наводили ужас на товарищей по несчастью.

Использованы материалы http://victorprofessor.livejournal.com

Как вы думаете, что было самым страшным во времена Средневековья? Отсутствие зубной пасты, хорошего мыла или шампуня? То, что средневековые дискотеки проводились под нудную музыку мандолин? А, может быть, то, что медицина еще не знала прививок и антибиотиков? Или бесконечные войны? Да, наши предки не посещали кинотеатры и не посылали друг другу электронные письма. Но они тоже были изобретателями. И самое страшное, что они изобрели - это инструменты для пыток, инструменты, с помощью которых творилась система христианского правосудия - инквизиция. И для тех, кто жил в Средние века, " Айрон Мейдн" - не название хэви-металл-группы, а один из самых отвратительных гаджетов того времени.

Термин «инквизиция» произошёл от лат. Inquisitio, означающего «допрос, дознание». Термин был широко распространён в правовой сфере ещё до возникновения средневековых церковных учреждений с таким названием, и означал выяснение обстоятельств дела, расследованием, обычно путём допросов, часто с применением силы. И только со временем под инквизицией стали понимать духовные суды над антихристианскими ересями.

Пытки инквизиции имели сотни разновидностей. При этом допросы велись в тайне, а казнь на площадях была зрительно знакома современникам, поэтому ее художники тех времен зарисовывали с достоверностью. А вот пытки инквизиции рисовали, исходя из чужих слов, зачастую, опираясь на воображение. Кое-какие средневековые орудия пыток сохранились и до наших времен, но чаще всего даже музейные экспонаты восстановлены по описаниям. Их вариации поражают воображение. Перед вами двадцатка орудий пыток Средневековья.

Выше нарисованы железные башмаки с острым шипом под пяткой. Шип можно было выкручивать при помощи винта. С выкрученным шипом жертве пыток приходилось стоять на мысках ноги, пока были силы. Встаньте на мыски и проверьте – сколько вы протянете.
Центральная Европа – основное место его популярности. Грешника раздевали догола, сажали на кресло, утыканное шипами. Двигаться было невозможно – иначе на теле появлялись не только колотые раны, но и разрывы. Если инквизиторам и этого казалось мало, они брали в руки шипы или щипцы и терзали жертве конечности.Конечно, у вас под пятками не будет «шпилек наоборот», поэтому грешники терпели намного дольше. Но, когда их силы иссякали, тело само опиралось и на пятку. Дальше все понятно - боль и кровь.

2. Вилка еретика

Четыре шипа - два, впивающихся в подбородок, два - в грудину, не давали жертве совершать никаких движений головой, в том числе и опустить голову ниже.

3. Кресло для ведьминого купания

Грешника привязывали к креслу, подвешенному к длинной жерди, и опускали под воду на какое-то время, потом давали немного глотнуть воздуха, и опять – под воду. Популярное время года для проведения таких пыток - поздняя осень или даже зима. Во льду делали прорубь, и через какое-то время жертва не только задыхалась под водой без воздуха, но и на таком желанном воздухе покрывалась коркой льда. Иногда пытки длились сутками.

4. Испанский сапог

Это такое крепление на ноге с металлической пластинкой, которая с каждым вопросом и последующим отказом отвечать на него, как этого требовалось, затягивалась все сильнее, чтобы переломать человеку кости ног. Для усиления эффекта иногда к пытке подключался инквизитор, который ударял молотом по креплению. Часто после таких пыток все кости жертвы ниже колена были раздроблены, а израненная кожа выглядела, как мешочек для этих костей.

5. Пытки водой

Этот способ был "подсмотрен" инквизиторами на востоке. Грешника привязывали колючей проволокой или крепкими веревками к специальному деревянному приспособлению типа стола с сильно приподнятой серединой – чтобы живот грешника выпирал, как можно дальше. Его рот забивали ветошью или соломой, чтобы он не закрывался, и вставляли в рот трубку, через которую вливали в жертву неимоверное количество воды. Если жертва не прерывала эту пытку для того, чтобы сознаться в чем-то или целью пытки была однозначная смерть, в конце испытания жертву снимали со стола, укладывали на землю, а палач прыгал на ее раздутый живот. Финал понятен и отвратителен.

6. Железный крюк (кошачий коготь)

Понятно, что использовался не для того, чтобы почесать спину. Плоть жертвы разрывалась - медленно, болезненно, вплоть до того, что этими же крюками у нее вырывали не только куски тела, но и ребра.

7. Дыба

Та самая дыба. Их было два основных варианта: вертикальный, когда жертву подвешивали под потолком, вывернув суставы и подвешивая к ее ногам все боольшие тяжести, и горизонтальная, когда тело грешника фиксировалось на дыбе и растягивалось специальным механизмом до той поры, пока у нее не разрывались мускулы и суставы.

8. Четвертование лошадьми.

Жертва привязывалась к четырем лошадям - за руки и ноги. Потом животных пускали вскачь. Вариантов не было - только смерть.

9. Груша

Это приспособление вставлялось в отверстия тела – понятно, что не в рот или уши – и раскрывалось так, чтобы причинять жертве немыслимую боль, разрывая эти отверстия.

10. Очищение души

Во многих католических странах духовенство считало, что все-таки душа грешника может быть очищена. Для этих целей им приходилось использовать или вливание в горло грешника кипящей воды, или закидывание туда же раскаленных углей. Сами понимаете, в заботе о душе места для заботы о теле не находилось.

11. Подвесная клетка

Предполагала два экстремальных способа эксплуатации. В холодную погоду, подобно креслу для ведьминого купания, грешника в этой клетке, подвешенной к длинной жерди, опускали под воду и доставали из нее, заставляя мерзнуть и задыхаться.

А в жару грешник висел в ней на солнцепеке столько дней, сколько мог вытерпеть без капли воды для питья.

12. Пресс для черепа

Как грешник мог как-то раскаяться в чем-то, когда сначала сжимались и крошились его зубы, потом крошилась челюсть, за ней кости черепа – до тех пор, пока из ушей не выливался мозг – мне не понятно. Еще более недоступна для моего сознания информация о том, что в некоторых странах до сих пор в качестве инструмента допроса используется версия этой дробилки.

13. Костер

Это было главным способом искоренения ведьминского влияния на чужие безгрешные души. Сгоревшая душа исключала какую-либо возможность смутить или испачкать безгрешную душу. Какие могут быть сомнения?

14. Бдение или Колыбель Иуды

Ноу-хау принадлежит Ипполит Марсили. В свое время это орудие пытки посчитали лояльным – кости оно не ломало, связки не рвало. Сначала грешника поднимали на веревке, а потом усаживался на Колыбель, причем вершина треугольника вставлялась в те же отверстия, что и Груша. Было больно до такой степени, что грешник терял сознание. Его приподнимали, «откачивали» и снова насаживали на Колыбель. Не думаю, что в минуты просветления грешники благодарили Ипполита за его изобретение.

15. Колыбель

Двоюродная сестра Колыбели Иуды. Не думаю, что картинка оставляет место для воображения, как использовалось это орудие пытки. Тоже порядочная гадость.

16. Айрон Мейдн. Железная дева. Нюрнбергская дева.

Это не «три девицы под окном». Это огромный саркофаг в виде открытой пустой женской фигуры, внутри которой укреплены многочисленные лезвия и острые шипы. Они расположены таким образом, чтобы жизненно важные органы заключенной в саркофаг жертвы не были задеты, поэтому агония приговоренного к казни была долгой и мучительной.

Впервые «Деву» использовали в 1515 году. Приговоренный умирал три дня.

17. Кресло допроса

Центральная Европа – основное место его популярности. Грешника раздевали догола, сажали на кресло, утыканное шипами. Двигаться было невозможно – иначе на теле появлялись не только колотые раны, но и разрывы. Если инквизиторам и этого казалось мало, они брали в руки шипы или щипцы и терзали жертве конечности.

18. Кол

На востоке придумали эту страшную казнь. Дело в том, что человек, которого посадили умело на кол – его конец должен был торчать из горла жертвы (а не так, как нарисовано на этой картинке), мог жить еще несколько дней – страдать физически и морально, поскольку эта казнь была публичной.

19. Пила

Палачи и инквизиторы тех лет проявляли недюжинную изобретательность в своем деле. Лучше нашего они знали, отчего человек испытывает боль, и знали, что в бессознательном состоянии боли он не почувствует. А какая же казнь в Средних веках без садизма? Обычную смерть человек мог встретить повсеместно, дело это было нередкое. А необычная и очень болезненная смерть – распиливание. Жертву подвешивали вниз ногами, чтобы кровь не переставала поставлять кислород в голову, и человек испытал весь ужас боли. Бывало, он доживал то того момента, когда ему медленно-медленно успевали распилить тело до диафрагмы.

20. Колесование

Приговорённому к колесованию железным ломом или колесом ломали все крупные кости организма, затем его привязывали к большому колесу, и устанавливали колесо на шест. Приговорённый оказывался лицом вверх, смотря на небо, и умирал так от шока и обезвоживания, часто довольно долго. Страдания умирающего усугубляли клевавшие его птицы. Иногда вместо колеса использовали просто деревянную раму или крест из брёвен.
И, хотя считается, что орудия пытки чаще демонстрировались, чем использовались, тем не менее, не просто так 26 июня ООН провозгласила с 1997 года Международным днем в поддержку жертв пыток.

Пытки инквизиции. Тюрьмы и костры

Очень часто нам кажется, что мы можем преодолеть боль, но как было выстоять против мучений, которым подвергали свои жертвы инквизиторы? Пытки были самые разнообразные и рассчитанные на различные степени физической боли – от тупой, ноющей до острой и нестерпимой. Приходится поражаться и удивляться изобретательности «святых отцов», с которой были придуманы эти страшные орудия пыток и с которой они умели разнообразить причиняемые ими муки.

Инструкции инквизиции от 1561 года оговаривали, что пытка должна применяться в согласии «с совестью и волей уполномоченных судей, в соответствии с законом, здравым смыслом и чистой совестью. Инквизиторы должны заботиться о том, чтобы пытка в каждом случае была оправданной и сообразующейся с законом мерой». Так что руки инквизиторов фактически были развязаны, и они могли творить, что хотели.

Часто различные пытки «комбинировались», образуя целую систему, в которой истязания делились на категории, разряды, степени. Это была настоящая адская гамма мучительных терзаний. Ведьма переходила от одной степени мучений к другой, от одного разряда пыток к другому, пока не исторгалось у неё признание.

Совершенно здоровые и очень мужественные люди уверяли после пытки своих палачей, что невозможно вообразить более сильной, более нестерпимой боли, чем та, которую они испытали. Под угрозой новых пыток они были готовы признаться в самых страшных преступлениях, о которых не имели ни малейшего понятия, и согласились бы охотнее десять раз умереть, если бы это было возможно, чем дать себя ещё раз пытать.

Перед непосредственными пытками в застенках инквизиции подозреваемую подвергали некоторым испытаниям, чтобы убедиться в её виновности. Одним из таких испытаний было «испытание водой». Женщину раздевали, что само по себе уже невероятно унизительно и может лишить остатков мужества, связывали «крестообразно», так что правая рука привязывалась к большому пальцу левой ноги, а левая рука – к большому пальцу правой ноги. Естественно, что любой человек в таком положении шевелиться не может. Палач опускал связанную жертву на верёвке три раза в пруд или реку. Если предполагаемая ведьма тонула, её вытаскивали и подозрение считалось недоказанным. Если же жертве удавалось тем или иным способом сохранить в себе жизнь и не утонуть, то её виновность считалась несомненной и её подвергали допросу и пытке, чтобы заставить признаться, в чём же именно заключалась её вина. Испытание водой мотивировалось или тем, что дьявол придаёт телу ведьм особенную лёгкость, не дающую им тонуть, или тем, что вода не принимает в своё лоно людей, которые заключением союза с дьяволом стряхнули с себя святую воду крещения.

Вес ведьмы представлял весьма важное указание виновности. Существовало даже убеждение, что ведьмы имеют очень лёгкий вес.

Свидетельством виновности служило также то, что заподозренную заставляли произносить Отче наш, и если она в каком-либо месте запиналась и не могла дальше продолжать, то признавалась ведьмой.

Самым обыкновенным испытанием перед пыткой, которому подвергали всех заподозренных, а иногда и в тех случаях, когда они выдерживали истязания, не сознавшись, было так называемое «испытание иглой» для отыскивания на теле «чёртовой печати».

Существовало убеждение, что дьявол при заключении договора налагает печать на какое-либо место на теле ведьмы и что место это делается нечувствительным, так что ведьма не чувствует никакой боли от укола в этом месте, а сам укол даже не вызывает крови. Палач поэтому колол разные части тела, в особенности такие места, которые чем-нибудь обращали на себя его внимание (родимые пятна, веснушки и пр.), чтобы убедиться, течёт ли кровь. При этом случалось, что палач, заинтересованный в уличении ведьмы (так как он обыкновенно получал вознаграждение за каждую изобличённую колдунью), колол нарочно не острым, а тупым концом иголки и объявлял, что нашёл «чёртову печать». Или он делал вид, что втыкает иголку в тело, а на самом деле только касался его и утверждал, что место нечувствительно и из него не течёт кровь.

Как известно, организм человека имеет неизвестный нам «ресурс выживания» и в некоторых критических ситуациях может «блокировать» боль. Поэтому инквизиторы описывают немало случаев, когда подозреваемые действительно были нечувствительны к боли.

Прежде чем переходить к пыткам «в закрытом помещении», от подсудимых старались добиться добровольных признаний – но не простыми вопросами и уговорами, а угрозами. Обвиняемого предупреждали, что, если он не признает свою вину, судья будет вынужден добиться правды пытками. Если сломленные и обезумевшие от предварительных «испытаний» и боли люди после такой угрозы давали показания, то они считались «добровольными». Такое запугивание пыткой называлось territion , что мы бы перевели на русский как «психологический террор». Перед обвиняемым являлся палач, приготовлял все свои «инструменты» к пытке, попутно объясняя несчастному узнику их назначение, а иногда и закручивая некоторые из них на теле жертвы.

Особенно унизительна процедура «приготовления к пыткам» была для женщин, которых палач раздевал догола и осматривал внимательно всё её тело, чтобы убедиться, не сделала ли несчастная себя волшебными средствами нечувствительной к действию орудий пыток или не спрятан ли у неё где-нибудь колдовской амулет или иное волшебное средство. Чтобы ничто не осталось скрытым от глаз палача, он сбривал или сжигал факелом или соломой волосы на всём теле, как свидетельствуют Протоколы инквизиционных судов, «даже и на таких местах, которые не могут быть произнесены пред целомудренными ушами». Подсудимую, нагую и изувеченную, привязывали к скамье и переходили к самой пытке.

Одной из первых пыток был «жом»: большой палец ущемлялся между винтами; завинчивая их, палачи достигали такого сильного давления, что из пальца текла кровь.

Если это не приводило жертву к признанию, то брали затем «ножной винт», или «испанский сапог». Ногу клали между двумя пилами и сжимали в этих ужасных клещах до такой степени, что кость распиливалась. Для усиления боли палач ударял время от времени молотком по винту. Вместо обыкновенного ножного винта часто употреблялись зубчатые винты, так как, по уверению инквизиторов-палачей, боль достигала при этом сильнейшей степени. Мускулы и кости ноги сдавливались до кровотечения, и этого, по мнению многих, не мог вынести даже самый сильный человек.

Следующую степень пытки составлял так называемый «подъём», или «дыба». Руки пытаемого связывались на спине и прикреплялись к верёвке. Тело поднималось, после чего или оставалось свободно висеть в воздухе, или опускалось спиной на колья-копья. Поднималось тело с помощью верёвки, переброшенной через блок, который прикрепляли к потолку. Человека при этом так вытягивали, что нередко происходил вывих вывороченных рук, находившихся над головой. Тело несколько раз внезапно опускали вниз и затем вновь медленно поднимали вверх, причиняя жертве нестерпимые муки.

Судя по актам инквизиции, только немногие могли выдерживать пытку. И эти немногие большей частью сознавались непосредственно после пытки под влиянием увещеваний судей и угроз палача. Заключённых уговаривали сознаться добровольно, ибо в таком случае они могут ещё спасти себя от костра и заслужить милость, то есть смерть от меча. В противном же случае они будут сожжены заживо.

Если у человека и после таких ужасных пыток оставались силы отрицать свою вину, то к большому пальцу его ноги привешивали всякие тяжести. В этом состоянии узника оставляли до полного разрыва всех связок, что причиняло невыносимые страдания, и при этом время от времени палач порол обвиняемого розгами. Если и тогда пытаемый не сознавался, палач приподнимал его до потолка, а потом вдруг отпускал тело, которое падало с высоты вниз. В протоколах описываются случаи, когда после такой «операции» отрывались руки, за которые тело несчастного было подвешено.

Следующим шло испытание на «деревянной кобыле» – треугольной деревянной перекладине с острым углом, на которую сажали верхом жертву и на ноги подвешивали тяжести. Острый конец «кобылы» медленно врезался в тело по мере того, как оно опускалось, а грузы на ногах постепенно увеличивались после каждого очередного отказа сделать признание.

Была также пытка «ожерелье», когда кольцо с острыми гвоздями внутри надевали на шею. Острия гвоздей чуть касались шеи, а ноги при этом поджаривались на жаровне с горящими угольями. Судорожно извиваясь от боли, жертва натыкалась на гвозди «ожерелья».

Поскольку заключённый мог быть подвергнут пытке лишь однажды, судьи объявляли в ходе пытки частые перерывы и удалялись, чтобы подкрепить свои силы закуской и выпивкой. Заключённый оставался на дыбе или кобыле и мучился часами. Потом судьи возвращались и продолжали пытку, меняя орудия.

Кое-где пытаемым давали опьяняющие напитки, чтобы ослабить их силу воли и заставить дать показания. Вот уж истинное ханжество: тех, кого судили за приготовление колдовских напитков, инквизиторы не стеснялись опаивать тем же варевом.

Между орудиями пытки мы находим также вертящуюся кругообразную пластинку, которая вырывала мясо из спины пытаемого.

Если палач отличался особенным усердием, то он выдумывал новые способы пытки, например, лил горячее масло на обнажённое тело жертвы, или капал на неё и держал под её руками, подошвами или другими частями тела зажжённые свечи.

К этому присоединялись и другие мучения, например вбивание гвоздей под ногти на руках и ногах. Очень часто висевших пытаемых секли розгами или ремнями с кусками олова или крючьями на концах.

Но жертвам причиняли физические страдания не только «материальными способами». В Англии, например, применялась пытка бодрствованием. Обвиняемым не давали спать, их без отдыха гоняли с одного места на другое, не разрешая останавливаться до тех пор, пока ноги чудовищно не отекали и люди не приходили в состояние полного отчаяния.

Иногда арестованным давали исключительно солёные кушанья и при этом не давали ничего пить. Несчастные, мучимые жаждой, готовы были на всякие признания и часто с безумным взглядом просили напиться, обещая отвечать на все вопросы, которые судьи им задавали.

Дополнением к мучениям жертв инквизиции являлись тюрьмы, в которых содержались несчастные. Тюрьмы эти сами по себе были одновременно и испытанием, и наказанием для обвиняемых в колдовстве.

В то время места заключения вообще представляли собой отвратительные вонючие дыры, где холод, сырость, мрак, грязь, голод, заразные болезни и полное отсутствие какой бы то ни было заботы о заключённых за короткое время превращали несчастных, попадавших туда, в калек, в психических больных, в гниющие трупы.

Но тюрьмы, назначенные для ведьм, были ещё ужаснее. Такие тюрьмы специально строились с особыми приспособлениями, рассчитанными на причинение несчастным возможно более жестоких мук. Одно содержание в этих тюрьмах было достаточно для того, чтобы в конец потрясти и измучить попадавшую туда невинную женщину и заставить её признаться во всевозможных преступлениях, в которых её обвиняли.

Один из современников той эпохи оставил описание внутреннего устройства этих тюрем. Это были толстые, хорошо укреплённые башни или подвалы. В них находились несколько толстых брёвен, вращающихся около вертикального столба или винта. Брёвна развинчивались или раздвигались, в отверстия между верхними брёвнами клались руки, в отверстия между нижними брёвнами – ноги заключённых. После этого брёвна привинчивались или прибивались кольями или замыкались так плотно, что заключённые не могли шевелить ни руками, ни ногами. В иных тюрьмах находились деревянные или железные кресты, к концам которых крепко привязывались головы, руки и ноги заключённых, так что они должны были постоянно или лежать, или стоять, или висеть, смотря по положению креста. В других имелись толстые железные полосы с железными запястьями на концах, к которым крепились руки заключённых. Так как середина этих полос цепью была прикреплена к стене, то узники не могли даже пошевелиться.

Иногда к ногам вешали тяжёлые куски железа, так что несчастные люди не могли ни вытянуть ног, ни притянуть их к себе. Иногда в стенах были сделаны углубления такого размера, что в них с трудом можно было сидеть, стоять или лежать; заключённые там запирались железными затворами.

В некоторых тюрьмах находились глубокие ямы, выложенные камнем, с узкими отверстиями и крепкими дверями сверху. В них узников опускали на верёвках и таким же образом их вытягивали наверх.

Во многих местах заключённые страшно страдали от холода и отмораживали себе руки и ноги. После этого даже если их и выпускали на свободу, они на всю жизнь оставались калеками.

Некоторые узники постоянно содержались в темноте, никогда не видели солнечного света и не могли отличить дня от ночи. Они находились в неподвижности и лежали в собственных нечистотах, получали отвратительного качества еду, не могли спокойно спать, одержимые мрачными мыслями, злыми снами и всякими ужасами. Они страшно страдали от укусов вшей, мышей и крыс. К тому же они постоянно слышали ругань, злые шутки и угрозы тюремщиков и палачей.

И так как всё это продолжалось не только месяцы, но и целые годы, люди, помещённые в тюрьму бодрыми, сильными, терпеливыми и в трезвом уме, очень быстро становились слабыми, дряхлыми, искалеченными, малодушными и безумными.

Неудивительно, что во время пребывания в тюрьме многие женщины впадали в исступлённое состояние, у них начинались видения, и они представляли, что их посещает в тюрьме дьявол, который говорит с ними, даёт им советы, указания, имеет с ними половые сношения. Об этих посещениях они потом рассказывали на допросах, стремясь прекратить невыносимую муку заключений и пыток, и это служило новым доказательством их виновности. Часто дьявол являлся в лице тюремщиков, которые совершали над заключёнными молодыми женщинами зверские насилия.

Другие женщины впадали в состояние апатии и встречали мучения с удивительным равнодушием, которое судьи объясняли участием дьявола, помогающего ведьме переносить пытки без боли.

Итогом всего этого ужасного процесса было наказание – наказание в любом случае, даже если испытания пытками не приводили обвиняемую к признанию и не оказывалось достаточных доказательств к осуждению.

Но даже если свершалось чудо и несчастная получала свободу, радоваться ей было нечему. Совершенно искалеченная физически и морально, всеми презираемая и вызывающая отвращение женщина выпускалась на свободу не как оправданная, а как подозреваемая. Её чаще всего ждали новое обвинение и арест.

Нередко выпущенным на свободу узницам инквизиции запрещался вход в церковь, а если и разрешался, то им отводилось в церкви особое место, отделённое от других. Даже в их собственном доме бывшие заключённые должны были быть изолированы и жить в отдельной комнате. Нередко этих несчастных отталкивала собственная семья, которая боялась принять их к себе обратно – из страха навлечь на себя подозрение или из-за того, что всё-таки считала их во власти дьявола, несмотря на оправдание суда.

Но оправдательные вердикты были очень редки. Большей частью пытки кончались признанием, и за процессом следовала казнь. Осуждённую сжигали на костре – живьём или после удушения или обезглавливания. На практике было взято за правило сжигать живьём лишь тех из ведьм, которые упорствовали и не обнаружили признаков раскаяния; по отношению же к раскаявшимся оказывалась милость, и их сжигали после предварительного удушения или отсечения головы.

Если по отношению к осуждённым ведьмам допускалось «снисходительное облегчение наказания», то по отношению к оборотням оно считалось недопустимым, и они должны были быть сожжены живыми.

Приговор суда о предании ведьмы сожжению на костре обыкновенно вывешивался на ратуше к общему сведению, с изложением подробностей выяснившегося преступления.

Осуждённую на сожжение волокли к месту исполнения казни привязанной к повозке или к хвосту лошади лицом вниз по всем улицам города. За ней следовали стражники и духовенство, сопровождаемые толпой народа. Перед совершением казни зачитывался приговор.

В некоторых случаях костёр зажигался небольшой, с маленьким пламенем, для того, чтобы продлить мучения перед смертью. Сожжение было более или менее мучительное в зависимости от того, гнал ли ветер удушающий дым привязанному к столбу в лицо или, наоборот, отгонял этот дым. В последнем случае осуждённый медленно сгорал, претерпевая ужасные муки. Нередко также осуждённым перед казнью отрубали руки или палач во время исполнения приговора рвал раскалёнными щипцами куски мяса из их тел.

Многие имели нравственную силу ждать молча последнего удара сердца, другие оглашали воздух душераздирающими криками. Чтобы заглушать вопли несчастных, им затыкали рот. Окружающая толпа слышала только треск горящего костра и монотонное пение церковного хора – до тех пор, пока тело несчастной жертвы не превращалось в пепел…