Урок 7. Нравственная проблематика
повести Ю.В. Трифонова «Обмен»
Цели урока: дать понятие о «городской» прозе, краткий обзор центральных её тем; анализ повести Трифонова «Обмен».
Методические приёмы: лекция; аналитическая беседа.
Ход урока
I . Слово преподавателя
В конце 60-х - 70-х годах определился мощный пласт литературы, которую стали называть «городской», «интеллектуальной» и даже «философской» прозой. Названия эти также условны, особенно потому, что содержат некую противопоставленность «деревенской» прозе, которая, получается, лишена интеллектуальности и философичности. Но если «деревенская» проза искала опору в нравственных традициях, основах народной жизни, исследовала последствия разрыва человека с землей, с деревенским «ладом», то «городская» проза связана с просветительской традицией, источники противостояния катастрофическим процессам в социальной жизни она ищет в сфере субъективной, во внутренних ресурсах самого человека, коренного городского жителя. Если в «деревенской» прозе жители деревни и города противопоставлены (а это традиционное для русской истории и культуры противопоставление), и это часто составляет конфликт произведений, то прозу городскую интересует, прежде всего, городской человек с довольно высоким образовательным и культурным уровнем в его проблемы, человек, более связанный с «книжной» культурой - истинной или масскультурой, чем с фольклорной. Конфликт не связывается с оппозицией деревня - город, природа - культура, а переносится в сферу рефлексии, в сферу переживаний и проблем человека, связанных с его существованием в современном мире.
Способен ли человек как личность сопротивляться обстоятельствам, изменять их, или человек сам постепенно, незаметно и необратимо меняется под их воздействием - эти вопросы поставлены в произведениях Юрия Трифонова, Юрия Домбровского, Даниила Гранина, Аркадия и Бориса Стругацких, Григория Горина и других. Писатели часто выступают не только и не столько как рассказчики, сколько как исследователи, экспериментаторы, размышляющие, сомневающиеся, анализирующие. «Городская» проза исследует мир через призму культуры, философии, религии. Время, история трактуется как развитие, движение идей, индивидуальных сознаний, каждое из которых значительно и неповторимо.
II. Аналитическая беседа
Каковы корни такого подхода к человеку, к личности в русской литературе?
(Во многом это продолжение традиций Достоевского, исследовавшего жизнь идей, жизнь человека не пределе возможностей, ставившего вопрос о «границах человека».)
Что вы знаете о Ю. В. Трифонове?
(Один из самых заметных авторов «городской» прозы - Юрий Валентинович Трифонов (1925-1981). В советское время он не был откровенным диссидентом, но был «чужаком» для советской литературы. Критики упрекали его в том, что он пишет «не про то», что произведения его сплошь мрачные, что он полностью погружен в быт. Трифонов писал о себе: «Я пишу о смерти («Обмен») - мне говорят, что я пишу о быте, я пишу о любви («Другое прощание» - говорят, что тоже о быте; я пишу о распаде семьи («Предварительные итоги» - опять слышу про быт; пишу о борьбе человека со смертельным горем («Другая жизнь» - вновь говорят про быт».)
Как вы считаете, почему писателя упрекали в погруженности в быт? Действительно ли это так?
Какова роль «быта» в повести «Обмен»?
(Само название повести «Обмен», прежде всего, раскрывает обыденную, бытовую ситуацию героя - ситуацию обмена квартиры. Действительно, быт городских семей, их ежедневные проблемы занимают значительное место в повести. Но это лишь первый, поверхностный слой повести. Быт - условия существования героев. Кажущаяся обыденность, привычность, всеобщность этого быта обманчива. На самом деле испытание бытом не менее трудно, опасно, чем испытания, которые выпадают человеку в острых, критических ситуациях. Опасно тем, что человек меняется под воздействием быта исподволь, незаметно для самого себя, быт провоцирует человека без внутренней опоры, стержня на поступки, которым сам человек после ужасается.)
Каковы основные события сюжета
В чем особенность композиции повести?
(Композиция постепенно раскрывает процесс морального предательства героя. Сестра и мать считали, «что он их тихонько предал», «олукьянился». Герой постепенно одет на один компромисс за другим, как бы вынужденно, в силу обстоятельств отступает от своей совести: по отношению к работе, к любимой женщине, к другу, к своей семье, и, наконец, к матери. При этом Виктор «мучился, изумлялся, ломал себе голову, но потом привык. Привык оттого, что увидел, что то же - у всех, и все - привыкли. И успокоился на той истине, что нет в жизни ничего более мудрого и ценного, чем покой, и его-то нужно беречь изо всех сил». Привычка, успокоенность и есть причины готовности к компромиссам.)
Как Трифонов расширяет рамки повествования, переходит от описания частной жизни к обобщениям?
(Слово, изобретенное сестрой Виктора, Лорой, - «олукьяниться» - уже обобщение, очень точно передающее суть изменений в человеке. Эти изменения касаются не только одного героя. По пути на дачу вспоминая прошлое своей семьи, Дмитриев оттягивает встречу с матерью, оттягивает неприятный и предательский разговор об обмене. Ему кажется, что он должен «продумать что-то важное, последнее». «Все изменилось на том берегу. Все «олукьянилось». Каждый год менялось что-то в подробностях, но, когда прошло четырнадцать лет, оказалось, что все олукьянилось - окончательно и безнадежно. Второй раз слово уже дано без кавычек, как устоявшееся понятие. Герой думает об этих изменениях примерно так же, как думал о своей семейной жизни: а, может быть, это не так уж плохо? И если это происходит со всем даже с берегом, с рекой и с травой - значит, может быть, это естественно и так и должно быть?» Никто, кроме самого героя, не может ответить на эти вопросы. А ему самому удобнее ответить: да, так и должно быть - и успокоиться.)
Чем отличаются семейные кланы Дмитриевых и Лукьяновых?
(В отличии двух жизненных позиций, двух систем ценностей, духовных и бытовых, состоит конфликт повести. Главным носителем ценностей Дмитриевых является дед, Федор Николаевич. Он старый юрист, с революционным прошлым: «сидел в крепости, ссылался, бежал за границу, работал в Швейцарии, в Бельгии, был знаком с Верой 3асулич». Дмитриев вспоминает, что «старик был чужд всякого лукьяноподобия, просто не понимал многих вещей». Он не мог понять, как нужно «уметь жить», подобно тестю Дмитриева, Лукьянову, поэтому в глазах клана Лукьяновых Федор Николаевич - монстр ничего не понимающий в современной жизни.)
Каков смысл названия повести?
(Жизнь меняется только внешне, люди же остаются прежними. Вспомним, что по этому поводу говорит булгаковский Воланд: «только квартирный вопрос испортил их». «Квартирный вопрос» становится испытанием и для героя Трифонова, испытанием, которого он не выдерживает и ломается. Дед говорит: «Мы с Ксенией ожидали, что из тебя получится что-то другое. Ничего страшного, разумеется, не произошло. Ты человек не скверный. Но и не удивительный».
«Олукьянивание» разрушает героя не только морально, но и физически: после обмена и смерти матери у Дмитриева сделался гипертонический криз, а он пролежал три недели дома в строгом постельном режиме». Герой становится другим: веще не старик, но уже пожилой, с обмякшими щечками дяденька».
Смертельно больная мать говорит Дмитриеву: «Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошел... Это было очень давно. И бывает всегда, каждый день, так что ты не удивляйся, Витя. И не сердись. Просто так незаметно…»
В конце повести приводится перечень юридических документов, необходимых для обмена. Их сухой, деловой, официальный язык подчеркивает трагизм происшедшего. Фразы о благоприятном решении в отношении обмена и о смерти Ксении Федоровны стоят рядом. Обмен ценностных представлений состоялся.)
Домашнее задание (по группам):
Представить творчество молодых поэтов 60-х: А. Вознесенского, Р. Рождественского, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной.
Материал для проведения урока-семинара по повести «Обмен»
1. Юрий Трифонов вспоминал, как в 60-е годы из редакции «Нового мира» ему вернули рассказ «Вечные темы» потому, что редактор журнала (А. Т. Твардовский) «был глубоко убежден в том, что вечные темы есть удел какой-то иной литературы - может быть, тоже нужной, но в чем-то безответственной и как бы ниже по званию, чем та литература, которую он редактировал».
Что значит «вечные темы» в литературе?
Есть ли, «вечные темы» в повести «Обмен»? Каковы они?
Являются ли темы «Обмена» «низшими по званию» в сравнении с героико-патриотическими темами?
2. «Герой Трифонова - это, как и сам писатель, человек городской, интеллигентный, трудно, а то и трагически переживший сталинские времена. Если сам он и не сидел, не был в ГУЛАГе, так почти что нечаянно кого-нибудь туда посадил, если он жив, то и не знает - радоваться этому обстоятельству или огорчаться. Вместе с тем все эти люди, больше или меньше, но искренне склонны к анализу и своего прошлого и настоящего, и по этой именно причине они с трудом вписываются, а то и вовсе не вписываются в окружающую их действительность, в советское столь неискреннее общество» (С. Залыгин).
Подходит ли характеристика, данная С. Залыгиным, героям повести «Обмен»?
Есть ли у героев выраженное отношение к ГУЛАГу?
Кто из героев повести более всего склонен «к анализу» и своего прошлого, и своего настоящего? Каковы последствия этого анализа?
3. «Быт для Трифонова - не угроза нравственности, а сфера ее проявления. Проводя своих героев через испытание бытом, испытание повседневной жизнью, он выявляет не всегда уловимую связь бытового повседневного с высоким, идеальным, обнажает пласт за пластом всю многосоставность натуры человека, всю сложность влияний окружающей среды» (А. Г. Бочаров, Г. А. Белая).
Как изображен быт в повести «Обмен»?
Проводит ли Трифонов своих героев «через испытание бытом, испытание повседневной жизнью»? Как это испытание присутствует в повести?
Что в «Обмене» представляет высокое, идеальное? Существует ли связь между повседневностью, изображенной в повести, и высоким, идеальным?
4. Литературоведы А. Г. Бочаров и Г. А. Белая пишут о Трифонове: «Он смотрит на людей, на их повседневную жизнь не свысока, не с горних далей отвлеченности, а с пониманием и сочувствием. Но при этом он гуманистически-требовательно не прощает тех «мелочей», которые обычно пропадают при обобщенно-восторженном взгляде на человека».
Действительно ли во взгляде Трифонова на героев повести нет обобщенно-восторженного отношения? Какие «мелочи» в поведении и характерах героев описывает писатель? Каково его отношение к этим «мелочам»?
5. Литературовед В. Г. Воздвиженский пишет о повести «Обмен»: «Убеждающе, зримо, с полной мерой авторского осуждения прослеживает писатель, как заурядные «микроуступки», «микросоглашения», «микропроступки», постепенно накапливаясь, могут вести в конечном счете к утрате истинно человеческого в человеке, ибо ничто не возникает вдруг, на пустом месте».
Какие «микроуступки», «микросоглашения», «микропроступки» своего героя изображает писатель? Как проявляется «полная мера осуждения» этих «микропоступков»?
Каково значение прибавления к словам «уступки», «соглашения», «проступки» части «микро»? Возможно ли их использование для характеристики поведения героя повести без нее?
Выявите основные этапы создания картины утраты «истинно человеческого в человеке» в повести «Обмен».
6. «Ю. Трифонов, можно сказать, гонится не за положительным героем, а за положительным идеалом и соответственно обличает не столько заведомо «отрицательные персонажи», сколько качества души человека, мешающие полной победе человеческого» (В. Т. Воздвиженский).
Попробуйте разделить героев «Обмена» на положительных и отрицательных. Удалось ли вам это?
Как проявляется момент обличения отрицательных персонажей в авторском повествовании?
7. С. Залыгин замечает: «Да, Трифонов был классическим бытописателем... Другого такого же дотошно городского писателя я не знаю. Бытописателей деревенских уже в ту пору было достаточно, а вот городских… он был тогда один такой».
Что означает «бытописательство» в литературе? Что характерно для такой литературы?
Почему повесть «Обмен» не выходит за рамки чистого «бытописательства»?
Является ли определение «городской» по отношению к Юрию Трифонову только указанием на место действия его произведения или чем-то большим?
8. Ю. Трифонов говорил: «Ну что такое быт? Химчистки, парикмахерские... Да, это называется бытом. Но и семейная жизнь - тоже быт... И рождение человека, и смерть стариков, и болезни, и свадьбы - тоже быт. И взаимоотношения друзей по работе, любовь, ссоры, ревность, зависть - все это тоже быт. Но ведь из этого и состоит жизнь!»
Действительно ли в повести «Обмен» быт предстает именно таким, как о нем пишет сам Трифонов?
Как представлены и какую роль играют в повести «любовь, ссоры, ревность, зависть» и т. д.?
Ради чего в повести «Обмен» изображается быт?
9. Критик С. Костырко считает, что в случае с Юрием Трифоновым «мы сталкиваемся с развитием образа, прямо противоположных условиях цензуры». Критик вспоминает «характерный» для писателя зачин повести «Обмен» и замечает: «Писатель начинает как бы с частного социально-бытового факта и строит, развивает его образ так, что сквозь конкретику отчетливо проступают вечные для искусства темы... Иными словами, от ограниченности конкретного факта, явления - к безбрежности его смыслов, к свободе его художественного осмысления».
Каков зачин повести «Обмен»? Почему в этом зачине речь идет о частном социально-бытовом факте?
Проступают ли через образ, поставленный в центре повествования, «вечные для искусства темы»? Какие «вечные» темы связывает писатель с «обменом»?
В чем проявляется «безбрежность смыслов» факта обмена?
10. Американский писатель Джон Апдайк в 1978 г. писал о «Московских повестях» Юрия Трифонова: «Типичный герой Трифонова считает себя неудачником, и окружающее общество не разубеждает его в этом. Это коммунистическое общество дает о себе знать узами правил и взаимозависимости, допуская маневренность в определенных ограниченных пределах, сказывается «стеснением в груди» и «невыносимым тревожным зудом»... Герои и героини Трифонова черпают мужество не в официально провозглашенной надежде, а в звериной живучести человека».
С чем связано представление некоторых героев повести о себе как о неудачниках?
Каким выступает общество, окружающее героев повести «Обмен»? Связывает ли это общество героев «узами правил и взаимозависимости»? Как это показано в повести?
Как проявляется в героях повести «Обмен» «звериная живучесть человека»?
11. Литературовед Н. Колесникова (США) заметила, что «Трифонов смотрит на своих героев скорее изнутри, чем снаружи... отказывается выносить им открытый приговор, а просто изображает героев, какие они есть, предоставляя самому читателю делать выводы... Достоинство повестей Трифонова в том, что они показывают сложность человеческой натуры, не разделяя людей на хороших или плохих, альтруистов или эгоистов, умных или глупых».
Как проявляется в тексте показ Ю. Трифоновым героев «скорее изнутри чем снаружи»?
Справедливо ли утверждение, что писатель отказывается выносить своим героям открытый приговор? Совершают ли герои «Обмена» какие-то поступки, достойные вы несения приговора?
Действительно ли в «Обмене» показана «сложность» человеческой натуры без разделения людей «на хороших или плохих»?
12. Литературовед А. И. Овчаренко пишет об одной категории героев Юрия Трифонова: «...они напористы, цепки, изворотливы, бесцеремонны в средствах достижения поставленной цели. И беспощадны. Талант, совесть, честь, принципы - все, и свое, и чужое, будет ими отдано за удачу, чаще всего оборачивающуюся материальным и духовным комфортом».
Есть ли среди героев «Обмена» такие, о которых пишет критик? Какова их роль в повести?
Кого из героев повести Юрия Трифонова более всего интересует «материальный и духовный комфорт»? Каково представление героев повести о том и о другом комфорте?
13. Юрий Трифонов заявлял: «Я не согласен с теми критиками, которые писали, что в «московских» повестях не видно авторской позиции... Авторская оценка может выражаться через сюжет, диалоги, интонации. Нужно иметь в виду одно важнейшее обстоятельство. Вряд ли требуется объяснять читателям, что эгоизм, корыстолюбие, лицемерие - дурные качества».
Как выражено отношение писателя к героям и явлениям в повести «Обмен» «через сюжет, диалоги, интонации»?
Как проявляются в «Обмене» объяснения того, что «эгоизм, корыстолюбие, лицемерие - дурные качества»?
14. Критик Л. Дени писала о повестях Юрия Трифонова: «Язык - свободен, непринужден, автор пытается воспроизвести устную речь, не колеблясь, употребляет там, где нужно, арготизмы. Но этим все не ограничивается. Можно сказать, что в этом писателе есть нечто от Достоевского: крайняя внутренняя сложность персонажей, то, с каким трудом они стараются разобраться в себе, принимают решения. Так, мы наталкиваемся на чрезвычайно длиннные абзацы, самозакручивающиеся фразы; трудность бытия отчасти передается через внешнюю затрудненность письма».
Какова роль устной речи в повести?
Часто ли встречаются в произведениях Трифонова «чрезвычайно длинные абзацы» в «самозакручивающиеся фразы»? Что означает фраза критика о том, что трудность бытия персонажей повести «передается через внешнюю затрудненность письма»?
В 50-80 годах расцвел жанр так называемой «го-родской» прозы. Эта литература прежде всего обра-щалась к личности, к проблемам повседневных нрав-ственных отношений.
Кульминационным достижением «городской» про-зы стали произведения Юрия Трифонова. Именно его повесть «Обмен» положила начало циклу «город-ских» повестей. В «городских» повестях Трифонов писал о любви и семейных отношениях, самых обыч-ных, но вместе с тем мнргосложных, о столкновении разных характеров, разных жизненных позиций, о проблемах, радостях, тревогах, надеждах обычного человека, о его быте.
В центре повести «Обмен» довольно типичная, за-урядная жизненная ситуация, которая тем не менее вскрывает очень важные нравственные проблемы, возникающие при ее разрешении.
Главные герои повести — инженер Дмитриев, его жена Лена и мать Дмитриева — Ксения Федоровна. Их связывают довольно непростые отношения. Лена никогда не любила свою свекровь, более того, отноше-ния между ними «отчеканились в форме окостенев-шей и прочной вражды». Ранее Дмитриев часто заво-дил разговор о том, чтобы съехаться с матерью, жен-щиной пожилой и одинокой. Но Лена всегда бурно протестовала против этого, и постепенно эта тема в разговорах мужа и жены возникала все реже, потому что Дмитриев понимал: ему не сломить волю Лены. Кроме того, Ксения Федоровна стала неким инстру-ментом вражды в их семейных стычках. Во время ссор часто звучало имя Ксении Федоровны, хотя вовсе не она служила началом конфликта. Дмитриев упо-минал о матери, когда ему хотелось обвинить Лену в эгоизме или черствости, а Лена говорила о ней, стре-мясь надавить на больное или просто съязвить.
Говоря об этом, Трифонов указывает на процвета-ние неприязненных, враждебных отношений там, где, казалось бы, всегда должно быть только взаимо-понимание, терпение и любовь.
Основной конфликт повести связан с тяжелой бо-лезнью Ксении Федоровны. Врачи подозревают «са-мое худшее». Вот тут-то Лена и берет «быка за рога». Она решает срочно урегулировать вопрос об обмене, съехаться со свекровью. Ее болезнь и, возможно, при-ближающаяся смерть становятся для жены Дмитрие-ва путем к решению квартирного вопроса. О нравст-венной стороне этого предприятия Лена не задумыва-ется. Услышав от жены о ее страшной затее, Дмитриев пытается заглянуть ей в глаза. Пожалуй, он надеется найти там сомнение, неловкость, винова-тость, но находит только решимость. Дмитриев знал, что «душевная неточность» его жены обострялась, «когда вступало в действие другое, сильнейшее каче-ство Лены: умение добиваться своего». Автор подме-чает, что Лена «вгрызалась в свои желания, как буль-дог» и никогда не отступала от них, пока они не осу-ществлялись.
Сделав самое трудное — сказав о задуманном, Лена действует очень методично. Как тонкий психолог, она «зализывает» мужу ранку, добивается примирения с ним. А он, страдая от безволия, не может, не умеет противостоять ей. Он отлично понимает весь ужас происходящего, осознает цену обмена, но не находит в себе сил чем-то воспрепятствовать Лене, как некогда он не нашел сил примирить ее со своей матерью.
Миссию сказать о предстоящем обмене Ксении Фе-доровне Лена, естественно, возложила на мужа. Этот разговор и есть самое страшное, самое тягостное для Дмитриева. После операции, подтвердившей «худ-шее» , Ксения Федоровна почувствовала улучшение, у нее появилась уверенность в том, что она идет на по-правку. Сказать ей об обмене — значит лишить по-следней надежды на жизнь, ибо не догадаться о при-чине такой лояльности долгие годы враждующей с ней снохи эта умная женщина не могла. Осознание этого и становится самым мучительным для Дмитрие-ва. Лена с легкостью составляет для мужа план разго-вора с Ксенией Федоровной. «Вали все на меня!» — со-ветует она. И Дмитриев вроде бы принимает Ленино условие. Его мать простодушна, и, объясни он ей все по Лениному плану, она вполне может поверить в бес-корыстие обмена. Но Дмитриев опасается своей сест-ры Лоры, которая «хитра, «прозорлива и очень не лю-бит Лену». Лора давно раскусила жену брата и сразу догадается, какие козни стоят за идеей обмена. Лора считает, что Дмитриев ее и мать тихонько предал, «олукьянился», то есть стал жить по тем правилам, на которые опираются в жизни Лена и ее мать, Вера Ла-заревна, которые некогда установил в их семье отец, Иван Васильевич, предприимчивый, «могучий» чело-век. Именно Лора заметила бестактность Лены еще в самом начале их семейной с Дмитриевым жизни, ко-гда Лена, не задумываясь, забирала себе все их луч-шие чашки, ставила ведро возле комнаты Ксении Фе-доровны, без колебаний снимала портрет своего све-кра со стены средней комнаты и перевешивала его в проходную. Внешне это только лишь бытовые мело-чи, но за ними, как сумела разглядеть Лора, кроется нечто большее.
Особенно ярко кощунство Лены обнаруживается на утро после разговора с Дмитриевым. У нее плохое настроение, потому что ее мама, Вера Лазаревна, за-болела. У Веры Лазаревны мозговые спазмы. Чем не причина для печали? Конечно, причина. И никакое предвестие смерти свекрови сравниться с ее горем не может. Лена черства душой и, кроме того, эгоис-тична.
Эгоизмом наделена не только Лена. Эгоистичен и коллега Дмитриева Паша Сниткин. Вопрос о поступ-лении его дочери в музыкальную школу для него куда более важен, чем смерть человека. Потому что, как подчеркивает автор, дочь — собственная, родная, а умирает человек чужой.
Бесчеловечность Лены контрастирует с душевно-стью бывшей любовницы Дмитриева, Татьяны, кото-рая, как осознает Дмитриев, «была бы ему, наверное, лучшей женой». Весть об обмене заставляет Таню по-краснеть, потому что она отлично все понимает, она входит в положение Дмитриева, предлагает ему день-ги взаймы и проявляет всяческое сочувствие.
Безучастна Лена и к собственному отцу. Когда тот лежит с инсультом, она думает только о том, что у нее горит путевка в Болгарию, и спокойно отправляется на отдых.
Противопоставлена Лене и сама Ксения Федоров-на, которую «любят друзья, уважают сослуживцы, ценят соседи по квартире и по павлиновской даче, по-тому что она добродетельна, уступчива, готова прий-ти на помощь и принять участие».
Лена все-таки добивается своего. Больная женщи-на соглашается на обмен. Вскоре она умирает. Дмит-риев переносит гипертонический криз. Портрет ге-роя, уступившего в этом беспощадном деле жене, осознающего значение своего поступка и испытываю-щего оттого душевные страдания, в конце повести резко меняется. «Еще не старик, но уже пожилой, с обмякшими щечками дяденька»,— таким видит его рассказчик. А ведь герою только тридцать семь лет.
Слово «обмен» в повести Трифонова приобретает более широкий смысл. Речь идет не только об обмене жилья, совершается «обмен нравственный», совер-шается «уступка сомнительным жизненным ценно-стям». «Обмен произошел... — говорит Ксения Федо-ровна своему сыну. — Это было очень давно».
Выходит замена моральных ценностей и традиций главного героя на расчётливость и безразличие к другим.
Виктор Дмитриев «предал» свои идеалы. Он не захотел бороться с женой за право быть «услышанным» и полностью подчинился ее «руководству». Но скорее всего, это зерно «аморальной личности» находилось в нем всегда, а супруга лишь была прикрытием.
Именно по этой причине, Виктор внезапно занимает должность, которую очень рассчитывал получить друг семьи Дмитриевых. Он «свято верит», что делает это ради семьи и жены, но на самом деле, мужчина, обманул товарища, ради личной выгоды.
В возникший из-за предательства скандал вмешалась Лена Иванова. Женщина заявила всем, что это исключительно ее «вина», так как именно она настояла на смене работы мужа. Из-за этого мать и сестра Лора очень осудили именно Виктора, назвав его «олукьянившимся».
Лукьяновы и Дмитриевы были в конфликте. Разные взгляды на жизнь, цели и средства их достижений, создавали между семьями, целую пропасть недопонимания. Виктор же был как на разрыв. Он не мог до конца принять, чьей либо стороны, ведь сложно выбирать между родной мамой и матерью своего ребенка.
Но мужчина был далеко не примерным семьянином. Автор подмечает, что пока супруга с дочерью были в отпуске и уехали из города, Виктор завел роман со своей коллегой Татьяной. Девушка влюбилась в Виктора, и впоследствии из-за своих чувств, вынуждена была развестись со своим мужем. Она не думала, что Виктор в отличие от нее, сможет дальше обманывать свою супругу.
Но мужчина и не собирался врать. Он просто бросил Татьяну по приезду Лены с дочерью и с чистой совестью «вернулся» в семью. Бедная женщина так и осталась жить с надеждой, что они когда-нибудь снова будут вместе. Она даже предложила бывшему любовнику денег взаймы, когда ему они срочно понадобились.
Виктор взял у женщины определенную сумму. Конечно, он собирался их ей отдать, но такая ли была необходимость «ворошить прошлое»? А может он специально давал ей надежду?!
Так или иначе, но средства ему действительно были очень нужны. Мать, недавно перенесшая тяжелую операцию, нуждалась в лечении. Да и Лена, давила на него неминуемым обменом жилплощади. Женщина давно все распланировала, а сейчас узнав о смертельном диагнозе Ксении Федоровны – решила действовать.
Данное действие было кощунством по отношению Дмитриевой, и сын это прекрасно понимал. Он даже пытался возражать против «напора» супруги, но сдался после неудачной попытки «протестовать». Аргументы жены были весомее всех его доводов и осуждений.
Вскоре, еще недавно враждующие стороны «воссоединились», и стали жить в одной двухкомнатной квартире. Комната Ксении Федоровны было обменяно в придачу к комнате в коммуналке Дмитриева. Лена и здесь все продумала. Она знала, что дни свекрови сочтены и «терпеть» ее придется не долго. Иванова оказалась права – мама Виктора вскоре умерла.
Виктор сильно заболел. До него потихоньку начало доходить то, что мужчина действительно изменился, но далеко не в лучшую сторону…
Сочинение
Юрий Трифонов родился в Москве, 28 августа 1925. Его отец, Валентин Андреевич Трифонов, профессиональный революционер, прошедший царскую каторгу и ссылку, во время войны был членом коллегии Наркомвоена, членом Реввоенсовета ряда фронтов. Семья Трифонова жила в “доме на набережной”, на Берсеневской набережной в Доме Правительства, как его называли. Судьба отца трагична – его жизнь оборвалась в 1938 году.
Юрию Трифонову было пятнадцать лет, когда началась Великая Отечественная Война; одно время он жил в эвакуации в Средней Азии затем – работал на авиационном заводе в Москве. Летом 1944 года Юрий Трифонов подает документы в Литературный институт. Первая его повесть, “Студенты”, была дипломной работой.
В этом произведении мы встречаем положительного героя, студента литературного факультета Вадима Белого, который рассуждает о литературе. Например, так: “Это Достоевский, которого народ не понимал и не поймет никогда ”. Уже в “Студентах” среди действующих лиц мы обнаруживаем начинающего писателя – Сергея Палавина.
Он выступает перед студентами с чтением своей повести “Высокий накал ”. Излагается ее содержание:
“Токарь Толокин полюбил секретаршу заводоупарвления Полю. Поля принимает решение перейти работать в цех, но Толокин против. Он не верит, что она сможет работать по-настоящему” Трифонов дает на “пробу” и стилистику повести Палавина: “А в широкие фрамуги врывалось ослепительное весеннее солнце”. Повесть слушатели не принимают, при обсуждении горячо говорят о ее схематизме. И – последняя деталь главы, в которой рассказано о чтении повести конъюнктурщиком Палавиным: “Яркая большая афиша палавинского вечера болталась на гвозде. Потом кто-то из танцующих задел ее, она свалилась на пол, и еще кто-то мимоходом отбросил ее под рояль ”. Не слабее “ослепительного весеннего солнца ”, которое “врывалось ” ! Но молодой писатель Трифонов этого не чувствовал. Не чувствовал он и того, что в принципе его вещь родственна, близка по схематизму, конъюнктурности палавинской повести. Только у Палавина из фрамуги “врывалось ослепительное весеннее солнце ”, а у творца, Трифонова, повесть начинается тем, что солнце плавит укатанный уличный асфальт; Окна ослепительно пылают ”; а кончается – “солнце пылает в стекле распахнутых окон ”, то есть одна и та же “творческая манера ” ! Рукопись Палавина, разгромленная, как близнец, оказывается похожа по стилю на повесть Трифонова.
То, что Палавин – начинающий писатель, не чувствовалось ни в его словах, ни в его мыслях, ни в его поступках.
Здесь, в “Студентах ”, Трифонов изображал поверхность, результат. И так как с самого начала повести ясно, что от Палавина ничего хорошего ждать не следует, ничего заранее не ждешь и от его повести. С той же предопределенностью изображается в “Студентах” и заводской литературный кружок, который ведет Вадим Белов – главный герой и оппонент Палавина. Обсуждаются, например, графоманские стихи слесаря Батулина:
Здесь электрические дрели
Поют лирические трели,
И пневмотолот
Вечно молод,
Весь день грохочет и стучит.
Вадим, мобилизовав весь свой подразумеваемый педагогический дар, говорит на обсуждении: “В поэзии все должно быть точно. И главное в ней – это не звонкая рифма, а интересная, глубокая мысль”. Не очень свежее умозаключение, не так ли? Больше всего в повести говорят именно о литературе – факультет-то литературный!
На вопрос о своем писательском пути Ю. Трифонов отвечал так: “Этот вопрос касается не только моего собственного развития как писателя. Оно обусловлено временем, в которое я жил. Ведь это время очень изменилось. Роман “Студенты” был написан в 1949-50 годах. Теперь мы уже, слава богу, вступили в 80-е годы. Я уже в течение почти тридцати лет профессиональный писатель. И жизнь нашей страны колоссально изменилась за эти тридцать лет. Если вспомнить, что было тридцать лет назад, что было в разных сферах нашей жизни, то мы даже сегодня задним числом можем удивляться тому, что такие колоссальные изменения стали возможны и что они произошли, потому что, когда живешь в этом времени, почти не замечаешь всех изменений. Значит, нужно оглядываться назад. С изменением жизни, условий жизни изменилось и мое отношение к этой жизни. И кроме того, я стал более опытным, более зрелым писателем. Я хотел найти новый ключ к пониманию действительности, новую стилистику. поэтому я стремился уйти от студентов”. Некоторые критики высказали в мой адрес довольно наивные упреки: что это значит? В “Студентах” вы писали так, изображали студенческую жизнь того времени так, а в “Доме на набережной” совсем иначе? Некоторые считали, что “такая литература не безвредна, в особенности будучи обращенной к молодежи. Фальшь есть фальшь, хотя бы даже невольная. И на неокрепшее юношеское понимание она способна оказывать отнюдь не благотворное воздействие. В оправдание автора “Студентов” можно сказать лишь, что самому Юрию Трифонову было тогда 25 лет”.Такая постановка вопроса кажется мне догматической. Изменился не я, невероятно изменилось время. Время научило меня смотреть другими глазами на знакомые события”.
Жажда справедливости
Роман “Утоление жажды” трудно появлялся на свет. Писался он по договору с журналом “Знамя”, закончен был к концу 1962 года, но по представленной рукописи журнал отказался его печатать. Трифонов показал роман в “Новый мир”, но и там получал скоропалительный отказ. В конце концов роман все-таки был напечатан в “Знамени”.
В романе две сюжетные линии: линия, рассказывающая о строителях Каракумского канала, и линия судьбы самого рассказчика, Петра Корышева. Впервые Впервые на страницах трифоновской прозы появляется герой писатель (если не считать раннего опыта с Сергеем Палавинын – но там “писательство” не было той внутренней проблемой которой оно является в “Утолении жажды”). Жанровая форма романа, к которой Трифонов обращается впервые, открывает ему новые возможности – увидеть человека в его сложных взаимосвязях с обществом. Роман был актуален не столько по “географии”, сколько по изображенному времени конца 50-ых, когда у людей возникла “жажда не менее сильная, чем жажда воды, жажда справедливости”, – времени ХХ съезда партии, восстановившегося историческую справедливость в отношении тех, к которым относился и коммунист Валентин Андреевич Трифонов., отец писателя. На страницах романа ведется спор:
“- Вы знаете, как туркмены утоляют жажду? Вот послушайте: сначала утоляют “малую жажду”, две – три пиалки, а потом, после ужина, – “большую жажду”, когда поспеет большой чайник. А человеку, который пришел из пустыни, никогда не дают много воды. дают понемногу.
Иначе ему будет плохо, сказал Платон Кирьянович.
Да не будет никому плохо! Чепуха это! Не верю! – говорит Тамара возбужденно. – Как может быть чересчур много правды? Или чересчур много справедливости?”
Притча об “утолении жажды” определяет главную внутреннюю тему нового романа Трифонова, особенно явно звучащую в истории журналиста Петра Корышева, от лица которого ведется повествование. С многозначительного мотива жажды и духоты и начинается роман, в котором экзотика пустыни снижена, “заземлена” буквально с первых строк: “Ехать было мучительно, мы сидели в трусах и в майках на мокрых от пота матрасах и обмахивались казенными вафельными полотенцами. Я ехал В пустыню потому, что у меня не было выхода. И я не любил ее, и не думал о ней, не вспоминал о ней. Я вспоминал о другом. И, кроме того, меня мучила жажда”
Герои романа находятся в состояние перманентного спора. Спорят их жизненные позиции, уклад и образ жизни – спорят, так сказать, не только слова. Спор идет о самом главном – о времени: “Люди спорили о крутизне откосов, дамбах о фразах, о мелочах, но на самом деле это были споры о времени и судьбе ”.
Эти споры о времени разворачиваются на разных уровнях романа. Петр Корышев, человек молодой, но уже много испытавший (отец его был репрессирован и посмертно реабилитирован), ощущает себя надломленным (“Проклятая неуверенность. Она сидит во мне, как бацилла”). Его положение в жизни (начало романа) Крайне не устойчиво, нестабильно: нет еще не работы не твердой почвы под ногами. Но единственное, что у него действительно есть,- это жизненный опыт.
Вопрос о восстановлении справедливости был самым актуальным вопросом в общественном сознании конца 50-ых – начала 60-ых годов.
Стало набирать силу, развивалось общественное мнение. А результатом этого развития явился горячий и естественный интерес к гражданственной проблематике, актуализация общественных наук (особенно социологии), искусства и литературы. литература ощутила внутреннюю потребность в прямом злободневном отклике на нравственное событие всенародной значимости. И в позе, и в поэзии, и в критике зазвучал открытый гражданственный голос; поэзия вышла на трибуну, названную в последствие эстрадой; проза – впрямую обратилась к сложному, переломному сознанию общества, апеллируя к самосознанию каждого гражданина; критика активно участвовала в формировании социально-нравственного мироощущения советского человека. Жажда справедливости была общественной жаждой.
Нет, не о быте – о жизни!
В русском языке нет, пожалуй, более загадочного многомерного и непонятного слова. Ну что такое быт! То ли это – какие – то будни какая – то домашняя повседневность, какая – то колготня у плиты, по магазинам, по прачечным. Химчистки, парикмахерские… Да, это называется бытом. Но и семейная жизнь – тоже быт. Отношения мужа и жены, родителей и детей, родственников дальних и близких друг другу – и это. И рождение человека, и смерть стариков, и болезни, и свадьбы – тоже быт. И взаимоотношения друзей, товарищей по работе, любовь, ссоры, ревность, зависть – все это тоже быт, но ведь из этого и состоит жизнь!
Скажут: “Трифонов наводит тень на ясный день, защищает бытовизм”. А я прошу одного: объясните, что это значит. (Из одноименной статьи Трифонова).
Повести “Обмен”, Предварительные итоги”, “Долгое прощание”, “Другая жизнь”, “Дом на набережной” принесли писателю широкую известность среди читателей и почти полное непонимание у критиков. Трифонова упрекали за то, что в его новых произведениях не было крупных личностей, что конфликты строились на бытовых, житейских, а не широкомасштабных ситуациях.
Как бы отвечая на эту критику Юрий Трифонов один за другим создавал произведения на исторические, точнее, историко-революционные темы. (“Отблеск костра”, “Нетерпение”, “Старик”). Где он вновь сопрягал высокое и обыденное, искал связь между революционной непримиримостью и жестокостью наших дней.
Трифонов долго хранил веру в революционные идеалы, видел в них высшие проявления человеческого духа. Однако его не могла не волновать проблема соотношения благородной цели слежения историческому прогрессу и средств такого служения, поднятая когда – то Ф. Достоевским в “Бесах” (Ю. Трифонов высоко ценил этот роман). Впервые она зазвучала в “Отблеске костра”.
“Отблеск костра” – не исторический очерк, не воспоминание об отце, не биография его, не некролог. Это и не повесть о его жизни. Все это возникло после чтения бумаг, которые нашлись в сундуке, в них гнездился факт, они пахли историей, но от того, что бумаги были случайные, хранились беспорядочно, и жизнь человека проглядывала в них обрывочно, кусками, иногда отсутствовало главное, а незначительное вылезало наружу: оттого и в том, что написано ниже, нет стройного рассказа, нет подлинного рассказа, нет подлинного охвата событий и перечисления важных имен, необходимых для исторического повествования, и нет последовательности, нужной для биографии, – все могло быть изложено гораздо короче и в то же время шире. Я шел за документом. Меня заворожил запах времени, который сохранился в старых телеграммах, протоколах, газетах, листовках, письмах. Они все были окрашены красным светом, отблеском того громадного, гудящего костра, в огне которого горела прежняя российская жизнь – так отзывался Трифонов о своей документальной повести.
Зрелый талант Ю. Трифонова проявился в “московский повестях”. Здесь нет острейших общественно-идеологических столкновений, как в “Студентах ”, нет эпических описаний, как в “Утолении жажды”.
Действие в повестях Ю. Трифонова происходит в обычных московских квартирах и заурядных дачных владениях. писатель стремился, в его персонажах – инженерах, научных сотрудников, преподователях, даже писателях, актрисах, ученых – читатель безошибочно угадывал себя. Моя проза, утверждал он, “не про каких-то мещан, а про нас с вами”, про рядовых горожан.
“История присутствует в каждом сегодняшнем дне, в каждой судьбе, – утверждал художник.-Она громоздиться могучими невидимыми пластами – впрочем, иногда видимыми, даже отчетливо – во всем том, что формирует настоящее”.
Трифонова интересуют совершенно иные герои: ищущие, эволюционирующие, по-своему тонкие. с ними связаны проблемы, всегда стоящие перед русской литературой и особенно проявившееся в наши дни: нравственная свобода человека перед лицом обстоятельств.
В “московских повестях” В качестве таких обстоятельств выступают мелочи быта, что как не трудно заметить роднить Ю. Трифонов с любимым писателем А. Чеховым. Чеховский сюжет незаметной деградации личности получает в героях Ю. Трифонова во многом иное звучание. Чеховский Иванов в ответ на сочувственное замечание одного из собеседников о том, что его, Иванова, “Среда заела”, гневно отвечает, что среда здесь не при чем, и берет на себя все ответственность за бесцельно истраченные годы. Трифоновские герои, напротив, рады объяснить свои нравственные предательства и компромиссы обстоятельствами, средой.
Прозу Трифонова отличает внутреннее единство. Тема с вариациями. Например, тема обмена проходит через все вещи Трифонова, вплоть до “Старика”. В романе “Время и место” законспектирована вся проза – от “Студентов” до обмена, “Долгого прощания”, “Предварительных итогов” и “Дома на набережной “; там можно найти все трифоновские мотивы. “Повторность тем – развитие задачи, рост ее”, – замечала Марина Цветаева. Так у Трифонова – тема все углублялась, шла кругами, возвращаясь, но уже на другом уровне. “Меня интересуют не горизонтали прозы, а ее вертикали”, – замечал Трифонов в одном из последних рассказов.
Итак единство.
К какому бы материалу он ни обращался, будь то современность, время гражданской войны, 30-ые годы нашего века или 70-е прошлого, перед ним стояла прежде всего проблема взаимоотношений личности и общества, а значит – их взаимной ответственности. Трифонов был моралистом – но не в примитивном смысле этого слова; не ханжой или догматиком, нет, – он полагал, что человек несет ответственность за свои поступки, из которых складывается история народа, страны; а общество, коллектив не может, не имеет права пренебрегать судьбой отдельного человека. Трифонов воспринимал современную действительность как эпоху и настойчиво искал причину изменения общественного сознания, протягивая нить все дальше и дальше – в глубь времени. Трифонову было свойственно историческое мышление; каждое конкретное социальное явление он подвергал анализу, относясь к действительности как свидетель и историк нашего времени и человек, кровно вросший в русскую историю, неотделимый от нее. ьности как свидетель и историк нашего времени и человек, кровно вросший в русскую историю, неотделимый от нее. В то время как “деревенская” проза искала свои корни и истоки, Трифонов тоже искал свою “почву”. “Моя почва – это все, чем Россия перестрадала!” – под этими словами своего героя мог подписаться и сам Трифонов. Действительно, это была его почва, в судьбе и страданиях страны складывалась его судьба. Более того: эта почва стала питать корневую систему его книг. Поиски исторической памяти объединяют Трифонова со многими современными советскими писателями. При этом память была и его “домашней”, семейной памятью – чисто московская черта, – не отделимой от памяти страны. Вот как он описывает последнюю встречу лирического героя “Дома на набережной” с одним из мальчиков – друзей детства, с Антоном: “Он сказал, что через дня эвакуируется с матерью на Урал, и советовался, что с собой взять: дневники, научно-фантастический роман или альбомы с рисунками? Его заботы казались мне пустяками. О каких альбомах, каких романах можно было думать, когда немцы на пороге Москвы. Антон рисовал и писал каждый день. Из кармана его курточки торчала согнутая вдвое общая тетрадка. Он сказал: “Я и эту встречу в булочной запишу. И весь наш разговор. Потому что все важно для истории”
На Трифонова, как и на других писателей, как и на весь литературный процесс в целом, конечно же влияло время. Но он в своем творчестве не просто честно и правдиво отражал те или иные факты нашего времени, нашей действительности, а стремился докопаться до причин этих фактов. Социальный историзм есть принципиальное качество его прозы: я полагаю, что повесть “Дом на набережной” не менее исторична, чем роман “Нетерпение”, написанный на историческом материале.
В то же время интерес Трифонова к прошлому носил особенный, индивидуальный характер. Этот интерес не являлся просто выражением исторической эмоциональности – черты, кстати сказать, довольно распространенной. Трифонов останавливался только на тех эпохах и тех исторических фактах, которые предопределили судьбу его поколения. Так он “вышел” на время гражданской войны и так далее – на народовольцев. Революционный террор – вот чему посвящено последнее эссе Трифонова “Загадка и провидение Достоевского”. Трифонов, который пытался в самом начале своего пути предложить очень противоречивому и сложному времени (конец 40-ых годов) более чем благоприятный – парадный портрет так сказать, мифологизировать время, путем ошибок и проб приходит к исследовательскому реализму с его жестким антиромантизмом, приходит к демологизации, делегендаризации современности и истории. И при этом безыллюзорном характере его прозы она, бесспорно, поэтична. Трифонов для того чтобы понять себя, понадобилось пойти вспять, грести назад во времени, к началу, это было поиском корней или сердцевины явления, это было поиском себя, работой самосознания.
Так, поэтична и дорога его сердцу Москва. “Мы стояли с Антоном на крыше возле металлической, из тонких прутьев оградки и смотрели на черный ночной город. Ни проблеска, ни огонька внизу, все непроглядно и глухо, только две розовые шевелящиеся раны в этой черноте – пожары в Замоскворечье. Город был бесконечно велик. Трудно защитить безмерность. И еще река ее не скроешь. Она светилась, отражая звезды, ее изгибы обозначали районы. Мы думали о городе как о живом существе, которое нуждалось в помощи”. Военная и мирная, довоенная и современная Москва: с Тверским бульваром, Беговой, стадионом “Динамо”, Серебряным бором. Он писал Москву зимнюю, снежную, освещенную теплыми московскими фонарями; Москву задымленную, “горящую” – лета 1972 года; писал москворецкие пляжи напротив Троице – Лыкова, цвет речной воды, Нескучный сад с желтеющей наверху Первой Градской больницей. Передвижения его героев по Москве отличает точность, достоверность топографии. более того – он укрупнил детали московского пейзажа, увидел – сквозь дома и улицы – судьбу города.
Так, нельзя не вспомнить прозу Трифонова, когда проезжаешь мимо серого дома на Берсеневской набережной – благодаря Трифонову он стал памятником эпохи.
Все возрастающий интерес к книгам Трифонова часто сочетался с поверхностными отзывами, свидетельствовавшими о нежелании разобраться в его мыслях по существу. Трифонов бывал глубоко задет не пониманием, критическим своеволием, намерением утвердится за его счет. В опубликованной посмертно его беседе с критиком Л. Аининским явственно звучит накопившаяся за много лет обида писателя c которым разговаривают совсем не о том, что его волнует. Какая экология! Какие “проблемы природы” и взаимоотношений с ней человека! Это для него, социального писателя, звучало “не по адресу”. Он не давал себя увлечь проблемами НТР, ни экологией, ни другими модными темами. Он полагал, что все это уводит литературу от главного – от анализа социальных отношений.
Заключение
“Мы делаем одно общее дело. Советская литература – это громадная стройка, в которой участвуют разные и непохожие друг на друга писатели. Из наших усилий создается целое. Между тем критика подчас требует такой цельности, такой универсальности от каждого произведения, будто каждое произведение должно быть энциклопедией. неким универсалом, где достать все. “Почему здесь нет этого? Почему не отражено то-то?” Но, во-первых, это невозможно. Во – вторых – не нужно. Пусть критики научаться видеть то, что есть, а не то, чего нет. Есть люди, обладающие каким – то особым, я бы сказал, сверхъестественным зрением: они видят то, чего нет, гораздо более ясно и отчетливо, чем то, что есть.” (Ю. Трифонов)
Судьбу прозы Трифонова можно назвать счастливой. Ее читает страна, где книги Трифонова собрали за тридцать лет миллионные тиражи; его переводят и издают Восток и Запад, Латинская Америка и Африка. Благодаря глубокой социальной специфики изображенного им человека и узловых моментов русской и советской истории он стал интересен читателем всего мира.
Трифонов скончался 28 марта 1981 года. Уже после его смерти были опубликованы цикл рассказов “Опубликованный дом” и роман “Время и место”, над которым он работал до последних дней. Трифонов все больше и больше усложнял свои задачи; замысел его последнего романа, пожалуй, носит пожалуй настолько крупный характер, что об окончательном варианте говорить не приходиться.
Трифонов работал честно и писал правду; он создал свой мир и поэтому стал необходим литературе, поэтому мы почувствовали такую пустоту после его смерти. Ораторы говорили, что произведение Трифонова “пробудили в нас совесть”, что он умел видеть “отблеск истории на лице каждого человека”, что он “был добр”, что он создавал бы еще очень крупные, “может быть, великие произведения” (на похоронах Трифонова).
1) - Вспомните сюжет произведения.
Живет семья Виктора Георгиевича Дмитриева, работника одного из НИИ, в коммуналке. Дочь Наташка - подросток - за занавеской. Мечта Дмитриева съехаться матерью не находила поддержки у Лены, его жены. Все изменилось, когда мать прооперировали по поводу рака. Лена сама заговорила об обмене. Поступки и чувства героев, проявляющиеся при решении этого житейского вопроса, завершившегося удачным обменом, а вскоре и смертью Ксении Федоровны, и составляют содержание небольшой повести.
Итак, обмен - сюжетный стержень повести, но можно ли сказать, что это и метафора, которую использует автор?
2) Главный герой повести - представитель третьего поколения Дмитриевых.
Дед Федор Николаевич интеллигентен, принципиален, гуманен.
А что можно сказать о матери героя?
Найдите характеристику в тексте:
«Ксению Федоровну любят друзья, уважают сослуживцы, ценят соседи по квартире и по павлиновской даче, потому что она доброжелательна, уступчива, готова прийти на помощь и принять участие...»
А вот Виктор Георгиевич Дмитриев попадает под влияние жены, «олукьянивается». Суть названия повести, ее пафос, авторская позиция, как она вытекает из художественной логики повести, раскрываются в диалоге Ксении Федоровны с сыном об обмене: «Я очень хотела жить с тобой и Наташенькой... - Ксения Федоровна помолчала. - А сейчас нет» - «Почему?» - «Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошел».
В чем смысл этих слов?
3) Из чего складывается образ главного героя?
(Характеристика образа с опорой на текст.)
Чем заканчивается наметившийся конфликт с женой по поводу обмена?
(«... Он лег на свое место к стене и повернулся лицом к обоям».)
Что выражает эта поза Дмитриева?
(Это желание уйти от конфликта, смирение, непротивление, хотя на словах он и не согласился с Леной.)
А вот еще тонкая психологическая зарисовка: засыпающий Дмитриев ощущает на своем плече руку жены, которая сначала «слегка поглаживает его плечо», а потом давит «с немалой тяжестью».
Герой понимает, что рука жены приглашает его повернуться. Он сопротивляется (так автор детально изображает внутреннюю борьбу). Но... «Дмитриев, ни слова не говоря, повернулся на левый бок».
Какие еще детали указывают на подчинение героя жене, когда мы понимаем, что он человек ведомый?
(Утром жена напомнила о необходимости поговорить с матерью.
«Дмитриеву что-то хотелось сказать но он, «сделав два шага вслед за Леной, постоял в коридоре и вернулся в комнату».)
Эта деталь - «два шага вперед» - «два шага назад» - наглядное свидетельство невозможности для Дмитриева выйти за рамки, которые навязаны ему внешними обстоятельствами.
Чью оценку получает герой?
(Его оценку мы узнаем от матери, от деда: «Ты человек не скверный. Но и не удивительный».)
4) На право называться личностью Дмитриеву отказано его родными. Лене отказано автором: «... она вгрызалась в свои желания, как бульдог. Такая миловидная женщина-бульдог... Она не отпускала до тех пор, пока желания - прямо у нее в зубах - не превращались в плоть...»
Оксюморон миловидная женщина-бульдог еще больше подчеркивает отрицательное отношение автора к героине.
Да, Трифонов явно определил свою позицию. Этому противоречит высказывание Н. Ивановой: «Трифонов не ставил перед собой задачи ни осудить, ни наградить» своих героев задача была иная - понять» Это верно отчасти…
Думается, более справедливо другое замечание этого же литературного критика « за внешней простотой изложения, спокойной интонацией, рассчитанной на равного себе и понимающего читателя, - трифоновская поэтика. И - попытка социального эстетического воспитания».
Каково ваше отношение к семье Дмитриевых?
Хотелось ли вам, чтобы так складывалась жизнь и в ваших семьях?
(Трифонов сумел нарисовать типичную картину семейных отношений нашего времени: феминизация семьи, переход инициативы в руки хищниц, торжество потребительства, отсутствие единства в воспитании детей, потеря традиционных семейных ценностей. Стремление к покою как единственной радости заставляет мужчин мириться со своей второстепенностью в семье. Они теряют твердое мужское начало. Семья остается без главы.)
III. Итог урока.
Над какими вопросами заставил задуматься автор повести «Обмен»?
Согласитесь ли вы с тем, что Б. Панкин, говоря об этой повести, называет жанр, сочетающий в себе физиологический очерк современного городского быта и притчи?
Домашнее задание.
«Обмен увидел свет в 1969 году. В эту пору автора порицали за воспроизведение «страшной типы мелочей», за то, что в его творчестве «нет просветляющей правды», за то, что в повестях Трифонова бродят духовные мертвецы, притворяющиеся живыми. Идеалов нет, человек измельчал и унижен, раздавлен жизнью и собственным ничтожеством».
Выразите свое отношение к этим оценкам, ответив на вопросы:
Что в повести выходит на первый план при восприятии ее сейчас нами?
Действительно ли у Трифонова нет идеалов?
Останется ли, по вашему мнению, эта повесть в литературе и как ее будут воспринимать еще через 40 лет?
Урок 31
Драматургия 50-90-х годов.
Нравственная проблематика
Пьес Вампилова
Цели: дать обзор жизни и творчества Вампилова; раскрыть своеобразие пьесы «Утиная охота»; Развивать умение анализировать драматическое произведение
Ход урока
I. Вступительная беседа.
Когда так говорят: «сон в руку», «вещий сон»?
Бывают ли на самом деле сны «вещими»?
«Дорогая Тася! - обращается к жене отец Вампилова в ожидании его рождения... я уверен, все хорошо. И, вероятно, будет разбойник и боюсь, как бы он не был писателем, так как во сне вижу писателей.
Первый раз, когда мы с тобой собирались, в ночь выезда, я во сне с самим Львом Николаевичем Толстым искал дроби, и нашли...»
19 августа 1937 года: «Молодец, Тася, все-таки родила сына. Как бы не оправдал второе... У меня, знаешь, вещие сны».
Сны, действительно, оказались вещими. Сын, четвертый ребенок в семье, вырос в писателя-драматурга Александра Валентиновича Вампилова.
