В настоящее издание вошли рассказы о животных, написанные для детей известным писателем-натуралистом Г. А. Скребицким (1903–1964).
Для младшего возраста.
Г. Скребицкий
Рассказы охотника
Филюша
Ко мне в комнату вбежали, запыхавшись, деревенские ребятишки.
Дяденька, кого мы нашли! Ой, кого мы нашли! Глазищами так и ворочают!.. - загалдели они все разом, перебивая друг друга.
Из сбивчивых рассказов ребят я только понял, что они нашли в лесу логово с какими-то серыми лохматыми зверями, должно быть с волчатами. Я взял ружье и вместе с ребятишками отправился в лес.
Они привели меня в самую глушь, на старую, заболоченную гарь.
Кругом громоздились наваленные друг на друга темные полусгнившие стволы деревьев. Приходилось то подлезать под них, то перелезать через сплошные заграждения. Вывороченные корни торчали вверх, будто щупальцы гигантских осьминогов. В ямах под ними чернела густая, как деготь, болотная вода.
Между гниющими деревьями густо разросся молодой зеленый березняк и разные болотные травы.
Куда же мы идем? - спросил я у своих провожатых.
А вон на ту гриву. Там у самого края… - заговорили они, показывая на небольшой, поросший сосняком холмик.
А что как сама матка с ними? - говорили они. - Уж и задаст она нам - больше не полезешь.
Я плохо представлял, каких именно зверей нашли дети, и потому, сознаюсь, тоже не без робости приближался к таинственному логовищу. Может быть, там не волки, а рысь! С ней разговор похуже будет. Волчица труслива, она в случае опасности убежит от детей, а рысь, пожалуй, и броситься может.
Ребятишки пропустили меня вперед, а сами сбились в кучу за моей спиной.
Вон, вон, видишь, сосна повалена, под корнями будто нора. Там и сидят… все серые, лохматые, глазища так и горят… Стра-а-ашно!..
Я взвел курок ружья и стал осторожно подбираться к логовищу. Подойдя шагов на десять, я свистнул и приготовился стрелять. Но из-под сосны никто не показывался. Я подошел ближе, свистнул еще раз. Опять никого.
Да есть ли там кто-нибудь? Может, давно все убежали?
Я подобрался к самой сосне и заглянул под корни.
Вижу - два каких-то серых пушистых существа жмутся друг к другу. Я пригляделся получше и чуть не вскрикнул от удивления: в норе под корнями сидели два серых мохнатых филиненка. "Ну и птицы! А я-то их чуть за зверей не принял. Да какие забавные, глазастые! Возьму-ка, - думаю, - одного домой, отвезу в город, в школьный живой уголок. Вот уж ребята обрадуются!"
Я обмотал руку носовым платком, чтобы филиненок меня не поранил, и не без труда вытащил из-под корней большого, отчаянно сопротивлявшегося птенца.
Ребята обступили меня.
Ну и страшилище! А глазищи-то, глазищи! И на птицу совсем не похож!
Филиненок был уже почти со взрослого филина, с огромной головой и желтыми кошачьими глазами; весь в коричнево-сером пуху, кое-где у него уже пробивались перья.
Он испуганно озирался, раскрывал рот и злобно шипел.
Мы принесли его домой и посадили в просторный чулан.
Пойманный филиненок очень скоро привык ко мне. Когда я входил в чулан, он больше не жался в угол, а, наоборот, неуклюже бежал ко мне навстречу, раскрывал рот и требовал еды.
Кормил я его мелко нарубленным сырым мясом, которое он глотал с большой жадностью. Назвал я его Филюшей.
Филюша чувствовал себя отлично; он быстро рос и покрывался перьями. Часто, сидя на полу, он начинал размахивать крыльями и подпрыгивать, стараясь взлететь.
Один раз, войдя в чулан, я не нашел филина на обычном месте - в углу за ящиком. Я обшарил весь чулан - Филюши нигде не было. Значит, удрал как-нибудь.
Мне было очень досадно и жаль филиненка. "Ведь летать он еще не умеет, кормиться сам не сможет, забьется куда-нибудь под сарай или под дом и погибнет", думал я.
Вдруг надо мной кто-то завозился. Гляжу, а это Филюша: сидит на полке у самого потолка и поглядывает на меня.
Обрадовался я, говорю ему:
Вот ты куда, разбойник, забрался! Значит, крылья покрепче стали; скоро и совсем летать начнешь.
После этого прохожу я как-то раз мимо чулана. Вдруг слышу - там шум, возня какая-то. Открыл дверь, гляжу - сидит Филюша посреди пола; весь распушился, шипит на меня, клювом щелкает.
Понять не могу, что с ним такое случилось. Пригляделся я: вижу - а у филина из-под лапы огромная крыса торчит.
"Вот ведь как интересно! - подумал я. - Взял филиненка из гнезда совсем маленьким, никто его не учил, а пришло время, он и сам за охоту принялся".
Съел Филюша крысу всю до последней косточки и шкурку тоже съел, потом взлетел к себе на полку, уселся там и задремал. А наутро гляжу - на полу под полкой лежит твердый серый комочек: это Филюша остатки выплюнул.
Хищные птицы всегда так делают: глотают добычу целыми кусками, вместе с костями, с шерстью, с перьями. Мясо у них в желудке переварится, а все несъедобное в твердый комочек склеится. Они его и выплюнут. Такие комочки называются погадками.
С тех пор как Филюша поймал крысу, я перестал кормить его рубленым мясом, а стал ему стрелять воробьев, галок, ворон. Принесу и брошу на пол убитую птицу. Филюша сразу весь распушится, нацелится на добычу, будто она живая, потом бросится с полки, схватит когтями и начнет ее рвать своим крючковатым клювом. Наестся - и назад на полку.
Однажды дворовые собаки задушили ежа. Я давно уже слышал, что филины любят ежиное мясо. Взял ежа, несу Филюше и думаю: "Как же он будет у ежа мясо от кожи с иголками отдирать? Ведь исколется, пожалуй, да еще иголку как бы случайно не проглотил".
Филюша только увидел ежа, бросился на него, вцепился в добычу когтями и начал отрывать большие куски мяса. Рвет и глотает, прямо вместе со шкурой, с колючками.
Я так и замер - иглы-то острые, как же он себе ими весь рот и желудок не исколет? А Филюша хоть бы что! Всего ежа съел.
Целый день я был неспокоен - боялся, как бы филин от такого "колючего обеда" не заболел. Несколько раз я заходил его проведывать, но Филюша преспокойно дремал у себя на полке.
Наутро я нашел на полу две погадки с ежиными иголками.
Прошло около месяца с тех пор, как я принес филина из леса. Теперь он уже совсем хорошо летал по чулану.
Как-то сидел я на дворе около дома. Вдруг вижу - из раскрытых сеней вылетает Филюша. Верно, нечаянно дверь в чулане оставили открытой.
Не успел я ахнуть, как филин уже сидел на крыше. Яркий солнечный свет ослепил его, он удивленно вертел своей огромной головой и не решался лететь дальше.
Я бросился к чердачной лестнице, но в это время Филюша взмахнул своими огромными мягкими крыльями и тихо полетел через двор к березовой роще.
Я побежал за ним, не зная, что же мне делать. "Улетел мой подарок ребятам!"
Вдруг с берез сорвалась целая стая грачей. С громким карканьем набросились они на Филюшу. В воздухе замелькали крылья, перья. Все смешалось и полетело вниз.
Рассказы для чтения в начальной школе. Рассказы Георгия Скребицкого для младших школьников. Рассказы про рыб, рассказы про животных, рассказы про птиц для детей.
Биография Георгия Скребицкого
Георгий Алексеевич Скребицкий родился 20 июля 1903 года в Москве. В четыре года его усыновила Надежда Скребицкая. Скребицкая выходит замуж за земского врача Алексея Полилова, и они всей семьёй переезжают в г. Чернь Тульской губернии. В семье очень любили природу, а отчим был охотником и рыболовом и смог увлечь мальчика. Георгий Скребицкий вспоминал, что его с детства интересовали природоведение и художественная литература. Именно эти увлечения и помогли ему стать писателем-натуралистом.
В 1925 году Скребицкий заканчивает литературное отделение в Институте слова, а затем зоотехнический институт и становится научным сотрудником в лаборатории зоопсихологии при МГУ. Кандидат биологических наук, он много ездил в экспедиции, наблюдал за жизнью животных в естественной среде, записывал свои воспоминания.
Первый рассказ «Ушан» о зайчонке-листопаднике Скребицкий написал в 1939 году, а сборники «Простофиля и хитрецы» (1944), «Рассказы охотника» (1948) сделали его заметным детским писателем-натуралистом. Его книги были переведены на многие иностранные языки.
Литературным соавтором Георгия Скребицкого с конца 1940-х годов стала Вера Чаплина. В совместном творчестве они обратились и к самым маленьким читателям - писали короткие познавательные рассказы о природе. В соавторстве Скребицкий и Чаплина создают сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники» (1951) и «В лесной чаще» (1954).
В 1950-х годах Скребицкий печатает новые сборники рассказов: «В лесу и на речке» (1952), «Наши заповедники» (1957), а затем две автобиографические повести «От первых проталин до первой грозы» (1964) и «У птенцов подрастают крылья» (1966), чьё действие происходит по большей части в Черни; текст последней повести остался незавершённым - после смерти писателя к печати его готовила Вера Чаплина.
Произведения Георгия Скребицкого написаны с огромной душевной теплотой, они необычайно поэтичные и добрые.
Георгий Скребицкий. День рождения
Как-то поздно вечером, набегавшись за день по двору, я сидел вместе с папой и мамой за столом. Мы ужинали.
— Ты знаешь, какой завтра день? — спросила мама.
— Знаю: воскресенье, — ответил я.
— Верно. А кроме того, завтра — день твоего рождения. Тебе исполнится восемь лет.
— Ого, да он уж совсем большой вырос! — будто удивившись этому, заметил папа. — Восемь лет... Это ведь не шутка. Осенью в школу пойдёт. Что бы ему подарить к такому дню? — обратился он к маме. — Игрушку, пожалуй, не годится...
— Да я уж и сама не знаю, — улыбаясь, ответила мама. — Нужно что-нибудь придумать.
Я сидел как на иголках, слушая этот разговор. Конечно, папа с мамой только нарочно говорили, что не знают, что бы такое мне подарить. Подарок уж, верно, давно был приготовлен. Но какой подарок?
Я знал, что, сколько ни проси, ни папа, ни мама до завтра ни за что не скажут.
Приходилось ждать.
После ужина я сейчас же пошёл спать, чтобы поскорее наступило завтра. Но заснуть оказалось совсем не так просто. В голову всё лезли мысли о подарке, и я невольно прислушивался к тому, о чём говорили в соседней комнате папа с мамой. Может, они, думая, что я уже заснул, скажут что-нибудь о подарке. Но они говорили совсем о другом. Так я, ничего не услышав, наконец заснул.
Наутро, как только я проснулся, сейчас же вскочил с постели и хотел бежать за подарком. Но бежать никуда не пришлось: возле моей постели стояли у стены две новенькие складные удочки и тут же на гвоздике висело выкрашенное в зелёную краску ведёрочко для рыбы, с крышкой, совсем такое же, как у папы, только поменьше.
От радости я даже захлопал в ладоши, подпрыгнул на постели и начал поскорей одеваться.
В это время дверь отворилась, и в комнату вошли папа с мамой — весёлые, улыбающиеся.
— Ну, поздравляем тебя! Хорош подарок? Доволен? — спрашивает папа. — Это уж настоящие удочки, не то что твои палки с нитками. На такие и щуку вытащить можно.
— Очень, очень доволен! — радовался я. — Только где же я на них буду щук ловить? У нас в речке их нет, а с собой на ловлю ты меня не берёшь — говоришь, что мал ещё.
— Да ведь это я тебя раньше не брал, — ответил папа, — когда тебе только семь лет было. А теперь тебе уже восемь. Ты, по-моему, даже за одну эту ночь сильно подрос. Вон какой огромный.
— Сегодня мы все вместе рыбу ловить поедем, — весело сказала мама. — Умывайся скорей, пей чай — и поедем. Погода чудесная!
Я поскорее позавтракал, захватил свои удочки, ведёрко и выбежал во двор. У крыльца уже стояла запряжённая лошадь.
Вскоре вышли и папа с мамой. Уложили в тележку удочки, чайник, котелок и мешок с провизией.
Мы все уселись и тронулись в путь.
Когда выехали за село, папа дал мне вожжи и сказал:
— Правь, ты ведь теперь уж не маленький, а я пока покурю.
Я с радостью взял в руки вожжи. Но править лошадью, собственно, и не нужно было. Дорога никуда не сворачивала, а шла ровная, прямая, среди ржаных полей.
Рожь уже выколосилась, и по ней плыли лёгкие тени от облаков.
Наша лошадь весело бежала по гладкой дороге. То и дело впереди с дороги взлетали жаворонки и, отлетев немного, снова садились на землю.
Мы проехали берёзовый лесок и выехали прямо к речке.
На самом берегу её находилась водяная мельница. В этом месте речка была запружена плотиной и разливалась в широкий пруд.
Мы оставили лошадь во дворе на мельнице, взяли из повозки удочки, ведёрки для рыбы и пошли удить.
Ниже плотины находился глубокий мельничный омут.
Мы спустились к омуту и уселись на берегу, в прогалинке между зелёными ивовыми кустами.
Справа от нас возвышалась плотина, которая сдерживала всю массу воды. Вода прорывалась в щели плотины, била оттуда сильными фонтанами и с шумом падала вниз, прямо в омут.
А на другом берегу омута стояла старая водяная мельница. Это был небольшой деревянный домик. Одна его стена подходила к самой воде, и к ней были приделаны два огромных, тоже деревянных, колеса с широкими лопастями, как у парохода. Нижние их края погружались в воду.
Стена и толстые, как деревья, столбы, поддерживавшие колёса, — всё было покрыто зелёными водорослями. Они свисали вниз, к самой воде, как длинные бороды.
Вдруг огромные колёса дрогнули и заворочались. Сначала медленно, потом быстрее, быстрее, и с них с шумом и плеском начали стекать целые потоки воды.
Вода под колёсами запенилась, словно закипела, и побежала через омут и дальше, по речке вниз, бурлящим, кипучим потоком.
Я всё это видел первый раз в жизни и не мог оторвать глаз от чудесного зрелища.
От мощных поворотов колёс вздрагивала вся мельница, и мне казалось, что вот-вот она тронется с места и поплывёт по реке, как пароход.
— Хорошо, что мельница начала работать, — сказал папа, — вода из-под колёс пошла: в это время и рыба веселее ходит и на удочку лучше берёт. Надевай скорей червяка, начинай ловить.
Мы размотали удочки и закинули. Возле нашего берега в заливчике вода, загороженная кустами ивняка, стояла спокойная.
Я сидел рядом с папой и внимательно смотрел на поплавки. А они тихо лежали на поверхности воды. Какие-то комарики, мошки весело толпились в воздухе над поплавками, постоянно присаживаясь на них и вновь взлетая.
Но вот поплавок моей удочки будто ожил. Он слегка шевельнулся, пуская вокруг себя по воде круги; шевельнулся ещё и ещё раз, потом стал медленно погружаться в воду.
— Клюёт! Тащи! — взволнованно шепнул папа.
Я потащил. Ух как тяжело! Удилище согнулось в дугу, а леска, натянувшись как струна, так и резала воду.
— Не торопись, а то оборвёт! — волновался папа. — Дай я помогу — упустишь, крупная попалась.
Но я вцепился обеими руками в удилище и не отдавал его.
Сильная рыба, туго натянув леску, бросалась то в одну, то в другую сторону. Я никак не мог подтащить её к берегу. Наконец рыба показалась из глубины.
Я изо всех сил рванул удилище — раздался лёгкий треск, и в руках у меня остался обломанный конец. Другой конец вместе с поплавком и леской быстро понёсся по воде прочь от берега.
— Ушла, ушла! — завопил я и, забыв всё на свете, бросился за убегающим концом прямо в воду.
Папа едва успел схватить меня сзади за курточку:
— Утонешь! Глубина здесь!
Но я ничего не видел, кроме жёлтого бамбукового кончика удочки, который, разрезая воду, уходил всё дальше и дальше.
— Ушла, совсем ушла! — с отчаянием повторял я.
На мои вопли прибежала испуганная мама. Она тут же невдалеке собирала хворост для костра.
— Что, что случилось? — ещё издали спрашивала она.
— Не плачь, — успокаивал меня папа, — может, мы её ещё и поймаем.
Но я не верил. Слёзы так и текли из глаз, и мне казалось, что в целом свете нет человека несчастнее меня.
Наконец я немного успокоился. Папа стоял на берегу и пристально вглядывался в противоположный конец омута.
— К кустам потащила. Только бы поближе к берегу подошла, — говорил он.
Я понял, что не всё ещё потеряно. И робкая надежда шевельнулась в душе.
Я тоже нашёл глазами тоненькую белую палочку, которая едва виднелась на воде ближе к другому берегу. Она всё удалялась.
— К кустам, к кустам идёт! — радостно повторял папа. — Не горюй, Юра, мы её ещё подцепим!
Мама тоже следила за удочкой.
— Ах, только бы к берегу подошла!
Наконец рыба подтащила удочку к кустам.
Тут мы все трое — папа, мама и я — со всех ног бросились через плотину на другой конец омута.
Вот и кусты. На воде возле них слегка покачивается сломанный конец удочки. И поплавок тоже спокойно покачивается на воде. Может, удочка уже пустая? Может, рыба давно уже сорвалась?
Папа крадучись подошёл к берегу, вошёл по колено в воду и протянул руку к удилищу... и вдруг оно подпрыгнуло, как живое, и бросилось прочь. Папа за ним — бултых прямо в воду. Весь мокрый выскочил на берег.
О радость, о счастье! В руках у него была обломанная удочка. Она сгибалась в дугу, и леска опять, как тугая струна, так и резала воду. Напуганная рыба тянула вглубь и никак не шла к берегу.
Но папа и не пытался пересилить её. Он то отпускал леску, то вновь слегка подтягивал.
Папа старался утомить рыбу. А мы с мамой затаив дыхание следили за этой борьбой.
Наконец утомлённая рыба показалась на поверхности и даже немного повернулась на бок, блестя серебряной чешуёй.
Тогда папа осторожно передал мне обломок удилища:
— Тащи, только потихоньку, не торопись.
Я схватил в руки удочку и, забыв всё на свете, изо всех сил потащил на берег.
— Тише, тише, оборвёт! — закричал папа.
Рыба бросилась в глубину. Я потянул к себе.
У берега в густой траве что-то сильно зашлёпало, завозилось.
Папа и мама кинулись туда. И тут я вновь почувствовал в руках какую-то лёгкость. «Оборвалась, ушла!»
Но в тот же миг папа выкинул далеко на берег сверкающую чешуёй рыбу.
Она тяжело шлёпнулась в траву и забилась, запрыгала в ней.
Мы подбежали к добыче. Подминая зелёные стебли, в траве лежал крупный голавль. Я схватил его обеими руками и начал с восторгом разглядывать. Спина у него была тёмно-зелёная, почти чёрная, бока серебряные, а голова большая, широкая. Потому, наверное, эту рыбу и назвали голавль.
— Ну, поздравляю тебя: теперь ты — настоящий рыболов! — радостно говорила мама.
— Да, да, рыболов! — добродушно смеялся папа. — Опять чуть не упустил. Он уж с крючка сорвался, я его еле успел в траве схватить.
— А что же ты от него хочешь, ведь это его первая настоящая добыча, — защищала меня мама. — И всё-таки он её сам вытащил.
— Конечно, конечно, — согласился папа. — Идёмте скорее к удочкам, — может, там без нас ещё что попалось.
Тут мы с мамой взглянули на папу, да так и ахнули. Он был мокрый и весь в грязи. Хорошо ещё, что погода стояла жаркая.
Папа отжал немного одежду и весело махнул рукой:
— Ничего, до вечера всё высохнет!
Мы вернулись к нашим удочкам. Действительно, на одной из них у папы сидел большой окунь.
Папа дал мне из своих ещё одну удочку, вместо моей сломанной, и мы продолжали ловить. Но я уже не столько ловил, сколько всё бегал к соседним кустам, под которыми в густой траве, прикрытый от солнца лопухами, лежал мой голавль. И каким же он мне казался огромным и красивым!
Мама тоже то и дело подходила к голавлю, трогала его рукой, качала головой и улыбалась. Наверное, она радовалась моей удаче не меньше меня.
И папа всё поглядывал на меня и говорил:
— Что, брат, доволен, а?
Весь этот день я чувствовал себя самым счастливым человеком.
Я поймал ещё двух ершей. А папа наловил много разной рыбы и даже поймал щуку. Вообще день вышел на славу.
Мама развела на берегу костёр, приготовила обед и чай.
Потом мы опять ловили рыбу. Мама тоже ловила с нами и вытащила окуня.
Наконец, когда уже начало темнеть, папа с мамой собрались ехать домой. А мне ужасно не хотелось уезжать. Кажется, так всё лето и просидел бы здесь, у реки, под старыми вётла- ми, глядя на поплавок. Но делать было нечего.
Уложили в тележку удочки, рыбу и все пожитки, запрягли лошадь и поехали домой.
Вечер был прохладный, ясный. На западе уже догорала заря. В полях громко кричали перепела, словно выговаривали: «Спать пора, спать пора!»
Слушая их, я и вправду немножко задремал. А перед глазами всё рябила вода и поплавки на ней...
Вдруг мама тронула меня за плечо:
— Смотри, Юра, смотри скорей!
Я очнулся. Мы проезжали через берёзовый лесок. В воздухе пахло свежей берёзовой горечью. Я поглядел в глубь леса, куда указывала мама.
«Что это? Будто крохотный голубой огонёк светится в тёмной ночной траве... А вон, немного подальше, ещё и ещё. Или это в каплях росы отражаются звёзды? Нет, не может быть...»
— Видишь, светлячки, — сказал папа. — Хочешь — набери их в коробочку, а дома выпустим в сад. Пусть у нас живут.
Папа остановил лошадь, и мы с мамой принялись собирать этих светящихся жучков, которых в народе так хорошо прозвали Ивановым червячком.
Мы с мамой долго ходили по густой влажной траве, отыскивая крошечные живые звёздочки. А над головой сплетались тёмные ветви деревьев, и в их просветах тоже, как светлячки, сверкали далёкие голубые звёзды.
И, может быть, именно в этот счастливый день — день моего рождения — я вдруг всем сердцем почувствовал, как хороша наша родная природа, лучше которой нет на всём свете.
Рассказы о животных для младших школьников. Рассказы про животных Георгия Скребицкого. Рассказы для внеклассного чтения в начальной школе. Рассказы про хитрую белку, покладистого ёжика и заботливую маму лисёнка.
Г. Скребицкий. Воришка
Однажды нам подарили молодую белку. Она очень скоро стала совсем ручная, бегала по всем комнатам, лазила на шкафы, этажерки, да так ловко — никогда ничего не уронит, не разобьёт.
В кабинете у отца над диваном были прибиты огромные оленьи рога. Белка часто по ним лазила: заберётся, бывало, на рог и сидит на нём, как на сучке дерева.
Нас, ребят, она хорошо знала. Только войдёшь в комнату, белка прыг откуда-нибудь со шкафа прямо на плечо. Это значит — она просит сахару или конфетку. Очень любила сладкое.
Конфеты и сахар у нас в столовой, в буфете, лежали. Их никогда не запирали, потому что мы, дети, без спросу ничего не брали.
Но вот как-то зовёт мама нас всех в столовую и показывает пустую вазочку:
— Кто же это конфеты отсюда взял?
Мы глядим друг на друга и молчим — не знаем, кто из нас это сделал. Мама покачала головой и ничего не сказала. А на следующий день сахар из буфета пропал и опять никто не сознался, что взял. Тут уж и отец рассердился, сказал, что теперь всё будет запирать, а нам всю неделю сладкого не даст.
И белка заодно с нами без сладкого осталась. Вспрыгнет, бывало, на плечо, мордочкой о щёку трётся, за ухо зубами дёргает — просит сахару. А где его взять?
Один раз после обеда сидел я тихонько на диване в столовой и читал. Вдруг вижу: белка вскочила на стол, схватила в зубы корочку хлеба — и на пол, а оттуда на шкаф. Через минуту, смотрю, опять на стол забралась, схватила вторую корочку — и опять на шкаф.
«Постой, — думаю, — куда это она хлеб всё носит?» Подставил я стул, заглянул на шкаф. Вижу — старая мамина шляпа лежит. Приподнял я её — вот тебе раз! Чего-чего только под нею нет: и сахар, и конфеты, и хлеб, и разные косточки...
Я — прямо к отцу, показываю: «Вот кто у нас воришка!»
А отец рассмеялся и говорит:
— Как же это я раньше не догадался! Ведь это наша белка на зиму себе запасы делает. Теперь осень, на воле все белки корм запасают, ну и наша не отстаёт, тоже запасается.
После такого случая перестали от нас запирать сладкое, только к буфету крючок приделали, чтобы белка туда залезть не могла. Но белка на этом не успокоилась, всё продолжала запасы на зиму готовить. Найдёт корочку хлеба, орех или косточку — сейчас схватит, убежит и запрячет куда-нибудь.
А то ходили мы как-то в лес за грибами. Пришли поздно вечером усталые, поели — и скорее спать. Кошёлку с грибами на окне оставили: прохладно там, не испортятся до утра.
Утром встаём — вся корзина пустая. Куда же грибы делись? Вдруг отец из кабинета кричит, нас зовёт. Прибежали к нему, глядим — все оленьи рога над диваном грибами увешаны. И на крючке для полотенца, и за зеркалом, и за картиной — всюду грибы. Это белка ранёхонько утром постаралась: развесила грибы себе на зиму посушить.
В лесу белки всегда осенью грибы на сучьях сушат. Вот и наша поспешила. Видно, почуяла зиму.
Скоро и вправду наступили холода. Белка всё старалась забраться куда-нибудь в уголок, где бы потеплее, а как-то раз она и вовсе пропала. Искали, искали её — нигде нет. Наверное, убежала в сад, а оттуда в лес.
Жалко нам стало белочки, да ничего не поделаешь.
Собрались топить печку, закрыли отдушник, наложили дров, подожгли. Вдруг в печке как завозится что-то, зашуршит! Мы отдушник поскорее открыли, а оттуда белка пулей выскочила — и прямо на шкаф.
А дым из печки в комнату так и валит, в трубу никак не идёт. Что такое? Брат сделал из толстой проволоки крючок и просунул его через отдушину в трубу, чтобы узнать, нет ли там чего.
Глядим — тащит из трубы галстук, мамину перчатку, даже бабушкину праздничную косынку там разыскал.
Всё это наша белка себе для гнезда в трубу затащила. Вот ведь какая! Хоть и в доме живёт, а лесные повадки не оставляет. Такова уж, видно, их беличья натура.
Г. Скребицкий. Заботливая мамаша
Как-то раз пастухи поймали лисёнка и принесли его нам. Мы посадили зверька в пустой амбар.
Лисёнок был ещё маленький, весь серый, мордочка тёмная, а хвост на конце беленький. Зверёк забился в дальний угол амбара и испуганно озирался по сторонам. От страха он даже не кусался, когда мы его гладили, а только прижимал уши и весь дрожал.
Мама налила ему в мисочку молока и поставила тут же рядом. Но напуганный зверёк молоко пить не стал.
Тогда папа сказал, что лисёнка надо оставить в покое — пусть оглядится, освоится на новом месте.
Мне очень не хотелось уходить, но папа запер дверь, и мы ушли домой. Был уже вечер, скоро все легли спать.
Ночью я проснулся. Слышу, где-то совсем рядом тявкает и скулит щенок. Откуда же, думаю, он взялся? Выглянул в окно. На дворе уже светало. Из окна был виден амбар, где находился лисёнок. Оказывается, это он так по - щенячьи скулил.
Прямо за амбаром начинался лес.
Вдруг я увидел, что из кустов выскочила лисица, остановилась, прислушалась и крадучись подбежала к амбару. Сразу тявканье в нём прекратилось, и вместо него послышался радостный визг.
Я потихоньку разбудил маму и папу, и мы все вместе стали глядеть в окно.
Лисица бегала вокруг амбара, пробовала подрыть землю под ним. Но там был крепкий каменный фундамент, и лиса ничего не могла сделать. Вскоре она убежала в кусты, а лисёнок опять начал громко и жалобно скулить.
Я хотел караулить лисицу всю ночь, но папа сказал, что она больше не придёт, и велел ложиться спать.
Проснулся я поздно и, одевшись, прежде всего поспешил навестить лисёнка. Что такое?.. На пороге возле самой двери лежал мёртвый зайчонок. Я скорее побежал к папе и привёл его с собой.
— Вот так штука! — сказал папа, увидя зайчонка. — Это, значит, мать-лиса ещё раз приходила к лисёнку и принесла ему еду. Попасть внутрь она не смогла, так и оставила снаружи. Ну и заботливая мамаша!
Весь день я вертелся около амбара, заглядывал в щёлки и два раза ходил с мамой кормить лисёнка. А вечером я никак не мог заснуть, всё вскакивал с постели и смотрел в окно — не пришла ли лисица.
Наконец мама рассердилась и завесила окно тёмной занавеской.
Зато утром я поднялся чем свет и сразу побежал к амбару. На этот раз на пороге лежал уже не зайчонок, а задушенная соседская курица. Видно, лиса ночью опять приходила проведать лисёнка. Добычу в лесу ей поймать для него не удалось, вот она и залезла к соседям в курятник, задушила курицу и принесла своему детёнышу.
За курицу папе пришлось заплатить, к тому же здорово досталось от соседей.
— Убирайте лисёнка куда хотите, — кричали они, — а то с ним лиса всю птицу у нас переведёт!
Делать было нечего, пришлось папе посадить лисёнка в мешок и отнести назад в лес, к лисьим норам.
С тех пор лиса в деревню больше не приходила.
Г. Скребицкий. Пушок
В доме у нас жил ёжик, он был ручной. Когда его гладили, он прижимал к спине колючки и делался совсем мягким. За это мы его прозвали Пушок.
Если Пушок бывал голоден, он гонялся за мной, как собака. При этом ёж пыхтел, фыркал и кусал меня за ноги, требуя еды.
Летом я брал Пушка с собой гулять в сад. Он бегал по дорожкам, ловил лягушат, жуков, улиток и с аппетитом их съедал.
Когда наступила зима, я перестал брать Пушка на прогулки, держал его дома. Кормили мы теперь Пушка молоком, супом, мочёным хлебом. Наестся, бывало, ёжик, заберётся за печку, свернётся клубочком и спит. А вечером вылезет и начнёт по комнатам бегать. Всю ночь бегает, лапками топает, всем спать мешает. Так он у нас в доме больше половины зимы прожил и ни разу на улице не побывал.
Но вот собрался я как-то на санках с горы кататься, а товарищей во дворе нет. Я и решил взять с собою Пушка. Достал ящичек, настелил туда сена и посадил ежа, а чтобы ему теплей было, сверху тоже сеном закрыл. Ящик поставил в санки и побежал к пруду, где мы всегда катались с горы.
Я бежал во весь дух, воображая себя конём, и вёз в санках Пушка.
Было очень хорошо: светило солнце, мороз щипал уши, нос. Зато ветер совсем утих, так что дым из деревенских труб не клубился, а прямыми столбами упирался в небо.
Я смотрел на эти столбы, и мне казалось, что это вовсе не дым, а с неба спускаются толстые синие верёвки и внизу к ним привязаны за трубы маленькие игрушечные домики.
Накатался я досыта с горы, повёз санки с ежом домой.
Везу — вдруг навстречу ребята: бегут в деревню смотреть убитого волка. Его только что туда охотники привезли.
Я поскорее поставил санки в сарай и тоже за ребятами в деревню помчался. Там мы пробыли до самого вечера. Глядели, как с волка снимали шкуру, как её расправляли на деревянной рогатине.
О Пушке я вспомнил только на другой день. Очень испугался, не убежал ли он куда. Сразу бросился в сарай, к санкам. Гляжу — лежит мой Пушок, свернувшись, в ящичке и не двигается. Сколько я его ни тряс, ни тормошил, он даже не пошевелился. За ночь, видно, совсем замёрз и умер.
Побежал я к ребятам, рассказал о своём несчастье. Погоревали все вместе, да делать нечего, и решили похоронить Пушка в саду, закопать в снег в том самом ящике, в котором он умер.
Целую неделю мы все горевали о бедном Пушке. А потом мне подарили живого сыча — его поймали у нас в сарае. Он был дикий. Мы стали его приручать и забыли о Пушке.
Но вот наступила весна, да какая тёплая! Один раз утром отправился я в сад: там весной особенно хорошо — зяблики поют, солнце светит, кругом лужи огромные, как озёра. Пробираюсь осторожно по дорожке, чтобы не начерпать грязи в калоши. Вдруг впереди, в куче прошлогодних листьев, что-то завозилось. Я остановился. Кто это — зверёк? Какой? Из-под тёмных листьев показалась знакомая мордочка, и чёрные глазки глянули прямо на меня.
Не помня себя, я бросился к зверьку. Через секунду я уже держал в руках Пушка, а он обнюхивал мои пальцы, фыркал и тыкал мне в ладонь холодным носиком, требуя еды.
Тут же на земле валялся оттаявший ящичек с сеном, в котором Пушок благополучно проспал всю зиму. Я поднял ящичек, посадил туда ежа и с торжеством принёс домой.
Биография
Георгий Скребицкий родился в России, в семье врача. Его детские годы прошли в провинциальном городке Чернь Тульской губернии , и детские впечатления от неяркой природы этих мест навсегда остались в памяти будущего писателя.
В 1921 году Скребицкий заканчивает Чернскую школу 2-й ступени и едет учиться в Москву, где в 1925 году заканчивает литературное отделение в Институте слова. Затем поступает на факультет охотоведения и звероводства в , чтобы досконально изучить с детства близкий ему мир природы и животных. По окончании обучения (1930) работает в , в лаборатории зоопсихологии . Кандидат биологических наук (1937).
Однако не научная карьера натуралиста-исследователя, а литературное творчество становится с конца 1930-х годов главным делом в жизни Георгия Скребицкого. В 1939 году по написанному им сценарию выходит научно-популярный фильм «Остров белых птиц», материалом для которого послужила научная экспедиция на птичьи гнездовья Белого моря .
Тогда же состоялся и собственно писательский дебют: публикуется рассказ «Ушан». «Это, - сказал Георгий Алексеевич впоследствии, - как бы щёлочка, через которую я заглянул в страну прошлого, страну моего детства» («Листопадник. Вместо предисловия»).
Уже первые сборники Скребицкого «Простофиля и хитрецы» (1944), «Рассказы охотника» (1948) поставили его в ряд лучших детских писателей-натуралистов.
Единомышленником и литературным соавтором Георгия Скребицкого с конца 1940-х годов стала известная писательница-анималистка Вера Чаплина . В своем совместном творчестве они обратились и к самым маленьким читателям - писали для них совсем короткие познавательные рассказы о природе в журнал «Мурзилка » и в книгу для первоклассников «Родная речь». Но эти простые и легкие для восприятия тексты оказались технически очень сложной работой для настоящих писателей и знатоков природы, какими в полной мере были Скребицкий и Чаплина. Им было важно, добиваясь простоты, не сбиться в примитивность. Требовалась особая точность слова, выверялся ритм каждой фразы, чтобы дать малышам образное и в то же время верное представление о том, как зимует белочка или чем живёт майский жук.
В соавторстве Скребицкий и Чаплина создают сценарии к мультфильмам «Лесные путешественники » (1951) и «В лесной чаще » (1954). После совместной поездки в Западную Белоруссию они публикуют книгу очерков «В Беловежской пуще » (1949).
В 1950-х годах Скребицкий продолжает работать над своими новыми сборниками рассказов: «В лесу и на речке» (1952), «Наши заповедники» (1957). Итогом творчества писателя стали две автобиографические повести «От первых проталин до первой грозы» (1964) и «У птенцов подрастают крылья» (1966); текст последней повести остался незавершенным - после смерти Георгия Скребицкого к печати его готовила Вера Чаплина.
Произведения
- «Простофили и хитрецы» (Детгиз, М.-Л., 1944)
- «На заповедных островах» (Детгиз, М., 1945)
- «Рассказы охотника» (Детгиз, М.-Л., 1948)
- «Беловежская пуща» (в соавторстве с В. В. Чаплиной; Петрозаводск, 1949)
- «В Беловежской пуще» (в соавторстве с В. В. Чаплиной; Детгиз, М.-Л., 1949)
- «Охотничьи тропы» (Воениздат, М., 1949, 1951)
- «Про наших птиц» (Детгиз, М., 1951)
- «В лесу и на речке» (Детгиз, М.-Л., 1952)
- «Лесное эхо» (Детгиз, М.-Л., 1952)
- «Под зоркой охраной» (Детгиз, М., 1953)
- «С ружьем и без ружья» (Детгиз, М., 1953)
- «На пороге весны» (Детгиз, М., 1953)
- «В Беловежской пуще» (в соавторстве с В. В. Чаплиной; Ставрополь, 1953)
- «В Беловежской пуще» (в соавторстве с В. В. Чаплиной; Смоленск, 1954)
- «Товарищи по охоте» (Детгиз, М., 1956)
- «Наши заповедники» (Детгиз, М., 1957)
- «Лесной прадедушка» (Детгиз, М., 1956, 1957)
- «На новом море» (Детгиз, М., 1957)
- «Листопадник» (Детгиз, М., 1960)
- «В шапке-невидимке» (Детгиз, М., 1961)
- «Прирученные и дикари» (Детгиз, М., 1961)
- «Что когда бывает» (Детгиз, М., 1961)
- «За лесной завесой» (Детгиз, М., 1963)
- «От первых проталин до первой грозы» (Детская литература, М., 1964, 1966, 1968, 1972)
- «У птенцов подрастают крылья» (Детская литература, М., 1966)
- «Четыре художника» (Центрально-Черноземное книжное издательство, Воронеж, 1975)
- «Весёлые ручьи» (Детская литература, М., 1969, 1973)
Георгий Алексеевич Скребицкий - писатель, который был влюблён в родные поля, леса, горы. Его книги повествуют о путешествиях в прекрасный мир природы. Удивительно точным, сочным и образным языком этот мастер-натуралист передавал красоту средней полосы России, повадки самых разнообразных жителей леса, обычаи русского народа. В свои произведения он вкладывал необыкновенную человечность, гуманность, опыт, своеобразные художественные приёмы и средства. Его рассказы похожи на сказки.
Детские годы
В 1903 году появился на свет талантливый мастер живописных описаний Георгий Скребицкий. Биография писателя очень непростая. Он был воспитан приёмными родителями. В четырёхлетнем возрасте был усыновлён Н.Н. Скребицкой. Немного позже её мужем становится земской врач Полилов А.М. Всё дальнейшее детство Гриша провёл в маленьком городке Чернь в Тульской губернии, куда переехало всё семейство.
Приёмный отец Георгия очень любил рыбалку, охоту, часто брал с собой мальчика, чем привил ему любовь к родной природе. Ещё в детстве Георгий научился бережно и осознанно относиться ко всему окружающему, любить братьев своих меньших. Это отразилось на его творчестве и Любимыми увлечениями Скребицкого были чтение книг и природоведение. Он не мог определить, что из этих двух направлений выбрать, поэтому соединил две профессии в одну. Он стал писателем-натуралистом.
Добывание знаний
Получив среднее образование в одной из школ городка, Георгий Скребицкий отправляется в столицу, где он поступает на литературный факультет в Институт живого слова. После того, как юноша освоил писательское мастерство, следующей ступенькой обучения стал Высший зоотехнический институт. Здесь Георгий осваивал азы охотнического и звероводческого дела.
Окончив это заведение, юноша идёт работать в исследовательский институт по звероводству и охоте. Затем он был научным сотрудником в лаборатории при Московском государственном университете, где исследовал психологию различных животных. Эта работа позволила Скребицкому участвовать в различных экспедиционных поездках, исследовать жизнь зверей на свободе.
Такими наблюдениями он занимался на протяжении 5 лет. В 1937 году Георгию Алексеевичу присваивается звание кандидата биологических наук. Некоторое время он руководил кафедрой физиологии животных в МГУ. Всё это время он работал над несколькими научными трудами, связанными с зоологией и зоопсихологией.
Певец русской природы
Чем старше становился учёный, тем чаще ему хотелось записать все свои охотничьи приключения на бумаге, а также запечатлеть детские воспоминания о первых встречах с природой. Так постепенно Георгий Алексеевич стал превращаться в певца родной природы. Многим младшим школьникам знакомо первое произведение Скребицкого "Ушан" о зайчике, рождённом осенью. Это привело автора к идее писать рассказы о животных. Он также является автором двух повестей. Его книги знают не только в России, но и в Польше, Болгарии, Германии, Албании, Словакии, Венгрии, Чехии.
В 40-х годах Георгий Скребицкий тесно сотрудничал с известной писательницей-анималистом Верой Чаплиной. Она помогала ему публиковать работы, а также подсказывала идеи для новых рассказов. Вместе они писали рассказы о животных для самых маленьких читателей и публиковались в детских журналах.
Сценарии для мультфильмов
Особенно пронзительно выразились яркие особенности таланта писателя-натуралиста в создании сценариев к диафильмам и мультфильмам. Во всех этих работах главными персонажами были животные. Самыми запоминающимися работами являются диафильмы "Кто как зимует", "Кто как лето проводит", "Про белочку-хлопотунью", "Медвежонок".
В 1949 году Георгий Скребицкий посетил Западную Белоруссию. После этого он написал много очерков и собрал их в книгу "Беловежская пуща". Свою последнюю повесть писатель так и не закончил, её дооформляла Смерть настигла Георгия Алексеевича неожиданно, летом 1964 года у него случился сердечный приступ и его доставили в больницу. Острый инфаркт не дал шансов Скребицкому, он умер 18 августа того же года.
Основные сведения о рассказах
- "Белая шубка" - рассказ о похождениях и зимовке белого пушистого зайчишки.
- В "Длиннохвостых разбойниках" рассматривается поведение пернатых сорок.
- "Митины друзья" - произведение о мальчике, который привязался к лосёнку и его маме-лосихе.
- "Домик в лесу" знакомит с похождениями бывалого любителя поохотиться.
- "Загадочная находка" - интересное приключение, случившееся со школьниками во время изготовления скворечников.
- "Воришка" рассказывает об умной ручной белочке.
- "Лесной голосок" - повествование о родном крае, летнем отдыхе, лесных обитателях.
Ласковый юмор, поэтичность, душевная теплота - вот черты, присущие мастерству Георгия Алексеевича Скребицкого. Его произведения развивают характер, учат любить братьев наших меньших, бережно относиться ко всему живому. Самые маленькие ребятишки и школьники всегда с удовольствием проникаются жизнью лесных обитателей. Чаще всего его книги используются для внеклассного и семейного чтения, развития речи детей.
