Леонид Агутин и Анжелика Варум прошли огонь, воду и медные трубы. Звезд не раз разводили, но, несмотря ни на что, они вместе уже 20 лет. Сегодня, 26 мая, у Леонида будет повод в очередной раз признаться жене в любви – у Анжелики день рождения. Накануне музыкант поделился со «СтарХитом», что до сих пор считает себя недостойным Варум, а также поведал, почему дочери Лизе неинтересно с ним общаться и в какие моменты «чувствует себя бабушкой».

Вечная нежность

Леонид, как вам с Анжеликой удается держаться на плаву столько лет?

Ваш роман развивался загадочно. Почему вы долго не переходили рамки дозволенного?

Наверное, считал, что недостоин. Слишком легкомысленный для нее. И до сих пор так думаю, кстати. Потом мы начали выезжать вместе на концерты. А когда возвращался, чувствовал пустоту. Начинал находить поводы ее увидеть, услышать. Вызывал на встречи, звонил. По сути ухаживал, но не думал, что это по-настоящему. Мы типа общались. У нее был парень, порядочный человек. Я хорошо к нему относился. Не отдавал себе отчета в том, что фактически отбиваю девушку. Вроде бы и не намеревался. Мне ее не хватало как воздуха. А люди ведь находят то, что ищут. Это закон. Как только пустота образуется, она заполняется, хочешь ты или нет.

Свадьба с Анжеликой была не первым вашим браком…

Я прошел и женитьбу, и романы. У меня был большой, опустошающий опыт звездной вседозволенности. И вот познакомился с женщиной, с которой встречи не ждал.

Как вы ее завоевывали?

Уже потом, когда мы были вместе, она призналась, что ждала от меня активных действий, а не походов в бильярдный клуб, где она ничего не понимала, или ресторан, в котором ей не нравилось. Слухи про нас уже распространялись. Но мы притворялись – как будто не вместе. Нас фотографировали, а мы все равно были порознь. И это был не обман журналистов. Только потом я понял, что играть в ту игру было жутко интересно. А когда начали вместе жить, то скрывались ото всех.

«Старперские» представления

Кстати, о детях. Ваша 18-летняя дочь Лиза играет тяжелый рок. Как так получилось?

В ее возрасте я тоже слушал подобную музыку. Тяжелый рок – это как бы круто, своеобразное окружение. Ее парень тоже ортодоксальный рокер – волосатый, ходит в клешах. Я ездил с Лизой на концерты – это страшно! Меня чуть не затоптали. Выходят перед толпой четыре маленькие девочки и поют рок. При этом у Лизы красивый тембр голоса, но когда она кричит, весь окрас пропадает. Сейчас она перешла с гитары на клавиши, начала использовать сложные аккорды, стала петь ближе к Эми Уайнхаус или Адель. Почувствовала, как люди балдеют, когда она исполняет лирику.

В каких вопросах она обращается к вам за советом?

Когда надо купить что-то. На день рождения мы должны были приобрести для нее комбоусилитель для электрогитары. Поехали выбирать. Пытался тыкать в комбик за $700, Marshall, он хороший! Но нет, взяли самый большой Orange за $3500. Еле довезли. Ее друзья выпали в осадок от зависти.

Старшая дочь Полина – от брака с балериной Марией Воробьевой - отличается от Лизы?

Лиза непростая. Она богемно-творческого склада. Фотографирует, снимает мини-фильмы, рисует. У нее особенное видение, гуманитарный ум. Все должно быть талантливо и не попсово. А Поля в этом смысле проще – без творческих закидонов. Играет на гитаре, но без претензий. Основной ее талант – интеллект. Весь ум идет в науку и учебу. Свободно говорит на пяти языках. Переключается за минуту. Сейчас учит японский. Думаю, добьется своего.

Какое у нее образование?

Она учится на юридическом факультете в Сорбонне. Поступала на филологический, но там ей показалось слишком просто. Перепрофилировалась, причем так, что из их потока отобрали только четверых, включая Полю. В общем, она у нас – Софья Ковалевская. Смотрю на обеих и не понимаю: откуда таланты? Почему умные, добрые – ясно. Но почему настолько? От кого это перешло? Загадка...

Они общаются?

Видятся крайне редко. Все-таки Поля живет с мамой и отчимом во Франции, Лиза – с родными Анжелики в США: мы купили квартиру в Майами. А вот заочно девочки общаются постоянно – списываются, разговаривают. Несколько раз летом выбирались все вместе во Францию. Поля организовывала. Это еще один ее талант. В этом году подумываем о поездке в Лондон. Дети мечтают, папа озадачен.

Период взросления у дочек проходит непросто для вас?

Чем дальше, тем тяжелее. Все умные, на эмоциях. Лиза всегда перехитрит нас. Она не особо любит что-то объяснять, просто уворачивается от того, что неудобно. Как и я! Родители иногда раздражают «старперскими» представлениями о жизни. Но я люблю их. Безумно. И ругаю себя потом: «Ну как так? Езжай, побудь с мамой и папой. Они ждут». Так и Лиза: не очень ей интересно общаться со мной, при этом она меня любит. Лучше провела бы время с парнем. Однако папа позвонил – значит, надо встретиться. «Ладно, – наверное, думает она, – посижу с отцом в кафе. Сейчас снова все придется рассказывать, читать стихи». А я чувствую себя бабушкой: «Ну давай, дочь, покажи, что написала». Лиза достает телефон и открывает стихи. Я читаю и восторгаюсь... Жена говорит: «Ты, главное, ее хвали!» А я и так это делаю. Но ведь кто-то и критиковать должен.

Леонид Агутин рассказал в интервью о своих трогательных взаимоотношениях с отцом Николаем Петровичем, которому недавно исполнилось 80 лет, а также о том, как относятся к деду внучки - Полина и Лиза. HELLO! встретился с Леонидом вскоре после того, как прошло празднование 80-летия Агутина-старшего. К слову, Николай Петрович в определенных кругах не менее популярен, чем его знаменитый сын. Музыкант, поэт, композитор, когда-то он пел в ВИА "Голубые гитары", работал администратором в группах "Веселые ребята", "Поющие сердца", Песняры" и, по словам Леонида, до сих пор занимается творческими вопросами и всегда в голосе.

Леонид Агутин с отцом, Николаем Петровичем

Леонид, недавно вы отметили в ресторане день рождения папы - Николая Петровича Агутина. Что было самым сложным в организации этого праздника?

Неожиданно выпавший накануне снег. Столы накрыли на веранде, и мы с папой очень волновались, не замерзнут ли гости. (Улыбается. ) Но именно в этот день выглянуло солнце... Мне кажется, в тот вечер у нас все получилось - никто не замерз и всем гостям было весело. Во всяком случае, батя точно был счастлив.

Ваш отец, которому исполнилось 80 лет, - удивительно жизнерадостный человек. Какие качества вы унаследовали от него?

От папы мне достались коммуникабельность, живость и все артистические способности. Я так же, как и он, сочиняю, постоянно фантазирую, что-то придумываю. Наверное, это моя судьба, и если так, то я могу быть только благодарным бате за все.

На дне рождения была невестка Николая Петровича - ваша жена Анжелика Варум. А своих внучек - ваших дочерей Полину и Лизу - дед часто видит?

С Лизой он видится чаще: вместе со мной и Маней (Мария - настоящее имя Анжелики Варум. - Ред. ) несколько раз в году бывает в Майами, где живет дочь. А с Полькой общается, когда она приезжает в Москву и мы всей семьей селимся на даче в Подмосковье.

Наталья Подольская, Анжелика Варум и Владимир Пресняков на дне рождения Николая Петровича Агутина

- Девочки тянутся к деду?

Девочки тянутся, скорее, друг к другу. Они же дети, для них взрослый мир пока не сильно интересен. Но Лиза и Поля хорошие, воспитанные и добрые - понимают, что старики хотят общаться, не отвергают нас, уделяют нам время. (Смеется. )

При этом ваши дочери кажутся такими разными. Лиза пошла по вашим стопам - занимается музыкой, Полина учится в Сорбонне на юриста.

На самом деле Полька тоже музыкальный человек: у нее отличный слух, она неплохо играет на гитаре. Но ей неинтересно выступать, она не артистка. У нее научный склад ума, что меня немного удивляет - в кого она такая пошла?! Мама ее - балерина, человек сцены, а у Полины нет артистических амбиций вообще. Зато языки даются очень легко, сейчас она свободно владеет четырьмя и, если будет нужно, выучит еще один за месяц-другой. Я не преувеличиваю, сам видел, как у нее это получается - как в сказке. А Лиза другая, она не может без музыки.
Леонид Агутин с женой Анжеликой Варум и отцом

- У вас сейчас такой сумасшедший гастрольный график. Не устали?

Часто думаю: если бы Лиза не жила в Америке, то гастроли и концерты, кажется, не заканчивались бы никогда. А так четыре раза в год мы прерываемся, чтобы полететь к ней в Майами... Устаю ли я? Да, иногда так, что не хочу выходить на сцену. Но это состояние длится ровно до первых аккордов, до первых аплодисментов. Если на время совсем отрываюсь от сцены, от гастрольной жизни, то, конечно, скучаю. Когда твои песни слушают дома на магнитофоне - это слишком далеко от тебя самого, автора и исполнителя, а близко - только когда живьем, на концертах. Радость, которую испытывают люди в зале, если они ее испытывают, - в сущности, и есть самое главное в моей жизни и профессии. Хотя сейчас у меня очень опасный период в творчестве. (Улыбается. )

- Что вы имеете в виду?

Волна интереса ко мне пошла вверх. Накрывает с головой. (Смеется. ) А по всем законам Вселенной после такого взлета всегда бывает падение. Правда, я уже давно на сцене и, кажется, к нему готов.

- Поэтому занялись продюсированием?

И поэтому тоже. Мне доставляет удовольствие сочинять для других, рождаются новые, совсем другие песни. Наша команда "Продюсерского центра Леонида Агутина", на мой взгляд, делает хороший, качественный продукт. Пока у нас нет больших достижений с точки зрения шоу-бизнеса. Хотя, наверное, говорить об успехе рано - мы только начали работать. К тому же артиста можно легко сделать известным, а вот популярным невозможно без какого-то везения.

Когда на вечере в честь вашего отца вы вышли на сцену, было заметно, с какой гордостью на вас смотрит Николай Петрович. Вы помните момент, когда впервые поймали этот взгляд папы?

Мне было лет 12. Я тогда разучил концерт Элтона Джона, в котором помимо песен было много фортепианных экзерсисов. Папа пришел домой с музыкантами из ВИА "Песняры", тогда они работали вместе. Я подошел к отцу и сказал: "Пап, я хочу сыграть для тебя, послушаешь?" Мне кажется, он немного стеснялся: мало ли, что я покажу, мы же не одни. Но ответил: "Давай". Я сел за инструмент и сыграл отрывок. Он как подхватил меня на руки, как стал подбрасывать к потолку и кричать, не опуская на землю: "Это мой сын! Это мой сын!" И для меня до сих пор очень важно его одобрение, важно видеть в его глазах гордость. Конечно, запросы у отца возросли - теперь надо многотысячные залы собирать и чтобы весь концерт прошел без запинки. А то он может иногда сказать, например, такое: "Ленька, у тебя сегодня, кажется, басист шалил..." Тогда я его прошу: "Батя, не увольняй басиста, он хороший, волновался..." (Смеется. )

Не люблю интервью «в тапочках» - Time to Eat (2018)

Леонид Агутин: Не люблю интервью «в тапочках»

Леонид Агутин - о музыкальной журналистике, миллионных просмотрах и главном кайфе в жизни.

Time to Eat: Леонид, почему вы так редко даёте интервью? Не любите журналистов?

Агутин: Как правило, журналисты считают поп-музыку очень легкомысленным жанром, и поэтому серьёзные профессионалы, вдумчивые, умные, талантливые люди, которых и так немного, о ней почти никогда не пишут. Звёзд в этой сфере можно пересчитать буквально по пальцам: Гаспарян, Кушанашвили, Барабанов. А в основном в теме заняты совсем молодые девчонки и парни, нередко вообще без образования, которых по сути совершенно не интересует, как играют музыканты, как сделаны аранжировки, какой музыкальный жанр используется. «Вышла Анжелика Варум в красивом платье, а на пятой песне она платье сменила и вышла в другом, а Леонид спел “Босоногого мальчика”», хотя этого даже и не было, она просто не досидела до конца - вот максимум, который им интересен. Таким журналистам хочется писать про скандалы, интриги, расследования, и они совершенно ничего не знают о моём творчестве. Что любопытно, большинство читателей уверены, что и самим музыкантам нужны скандалы. Но я человек не из этой области. Я из мира профессиональной музыки, и такое общение мне совершенно неинтересно.

Я прекрасно понимаю, что имиджевые издания очень держатся за свои рейтинги и делают то, что хочет видеть их аудитория. Например, журнал выпускает интервью с артистами только у них дома, «в тапочках», потому что людям интересно посмотреть, какой там ремонт, какая софа, какая жена. И они говорят: «Давайте дашь на дашь. Мы вас, Леонид, спросим о том, как вы умудрились в Америке записать пластинку с Алом Ди Меолой и неделю продержаться в десятке лучших джазовых альбомов, а вы опять расскажете, как познакомились с Анжеликой Варум, откуда у вас латиноамериканский мотив и так далее». И это повторяется постоянно…

То есть вам просто неинтересно с журналистами.

Дело не в этом. Просто в целом о поп-музыке принято говорить как бы с иронией, как о ерунде. Но в реальности это сложное дело. В поп-сфере работают очень профессиональные музыканты, может быть, самые профессиональные из всех эстрадных направлений. Для того чтобы выжить в этом жанре, нужно создавать массовые хиты, народные песни, по возможности не переступая через свои принципы. Когда такое удаётся, это высокий класс. Но сделать это очень сложно. Тут требуется много чего, не только дарование, но и владение профессией и разные другие составляющие.

Я занимался режиссурой, заканчивал режиссёрский факультет, учился в джазовом училище, но лучшее, что у меня получается, то, что нравится всем, - это сочинение музыки и песен. Это моё, я могу привлечь туда разные пласты музыкальной культуры, разные жанры, лады, делать песни с приличной литературой, в приличной гармонии - чтобы образованным людям не было стыдно их включать и слушать. Есть довольно много таких же музыкантов, я их знаю, дружу с ними, люблю их. И мы составляем некий конгломерат под названием «взрослая профессиональная музыка» в жанре «поп». Эту музыку слушает множество людей. Оставаться в ней и быть узконаправленным, кичиться своей эксклюзивностью - это смерти подобно.

Как вы решили открыть свой продюсерский центр?

Началось всё с того, что я был в «Голосе», и знакомым бизнесменам понравилось моё амплуа наставника и учителя. Они предложили создать что-то подобное. Эта катавасия длилась очень долго. Моей подопечной была, например, Наргиз Закирова - сейчас она уже настоящая звезда, Алёна Тойминцева, Антон Беляев, Элина Чага, Настя Спиридонова. Это артисты, которыми я хотел заниматься, помогать им. Но Антон Беляев сам уже был серьёзным, взрослым парнем, продюсером. Наргиз пошла в продюсерский центр Макса Фадеева и в творческом плане сделала совершенно правильно. Алёна Тойминцева взяла курс на джаз, решила выбрать альтернативную музыку. И осталась у меня только Элина Чага, с которой мы сделали пластинку и до сих пор сотрудничаем. Вот и весь мой продюсерский центр был.

Те люди, которые меня хотели поддержать, говорили, что пока я не открою своё здание, не сделаю студию, репетиционную комнату, ничего не начнётся. И вот в прошлом году мы с Андреем Сергеевым, музыкальным продюсером программы «Голос», взялись, поднавалились, и этот центр обрёл свои стены. Действительно, сразу всё закрутилось: и финансовая поддержка появилась, и люди нашлись. В нашем полку уже два хороших кавер-коллектива, которые мы сейчас шлифуем. Слава Задорожный, которого мы назвали Слава Фокс, - очень интересный, креативный и необычный парень. Ещё есть Ревшат, замечательный парень из Узбекистана, совершенно готовый певец, который делает классные аранжировки в лучших традициях ранних «А-Студио». Также мы собираем бит-группу, где все участники играли бы на музыкальных инструментах, двигались. Так что уже работаем. Мне очень интересно всё это.

Вообще самые успешные продюсеры знамениты тем, что сделали один-два проекта, которые возвели их в ранг великих. Но при этом на деле у них было ещё с десяток имён, которые не выстрелили и остались балластом. Так же, как и у любого артиста, из ста твоих песен десять становятся хитами, а девяносто не становятся, но ты всё равно уже хитмейкер.

Вы себя сейчас уже ощущаете продюсером?

Да, причём уже давно. Пока у меня нет таких примеров, чтобы я с нуля из человека сделал звезду. Но у меня есть сто историй, когда я взялся за какую-то песню и сделал её гордостью чьего-то репертуара, создал дуэт и сделал его популярным или довёл человека до финала вопреки всему, как было в «Голосе». Мои подопечные - уже все самостоятельные артисты, они работают, они популярны. У меня вообще большой опыт реализации музыкальных проектов. Я озвучил пятнадцать фильмов, пишу песни для кино, и ещё не было ни одного случая, чтобы мне сказали: «Не подошло. Вы не поняли, не попали». Я просто отдаю материал, и мне говорят: «Спасибо огромное, мы вам жутко благодарны». Ни разу не приходилось ничего переделывать. И таких примеров у меня огромное количество. Поэтому я умею работать и знаю, как что делать. Например, как овладеть профессией, как стать артистом, знаю очень многие вещи, которые будут необходимы человеку, когда он станет звездой, чтобы дальше он не позорился и работал профессионально. И в моём продюсерском центре будут работать только такие профессиональные люди. Это моя принципиальная позиция.

Тем не менее момент случая и удачи тоже никто ещё не отменял. Ведь просто стать знаменитым - это сейчас не так сложно. Например, модно читать рэп. И если ты более-менее талантлив в этом, то начитаешь пару строк - и у тебя уже будет работа. А если делать это два-три года, будешь собирать уже дворцы спорта. Причём читать желательно матом, потому что иначе ты будешь не в тренде. (Улыбается.)

Не любите мат в песнях?

Если честно, к мату плохо отношусь. Но очень уважаю Серёжу Шнурова, с которым мы приятельствуем и даже готовим совместную песню. Правда, в ней нет мата как такового, есть пара полуприличных, но вполне литературных слов. Но Сергей ведь стал популярен не потому, что он матерится. Он умный, образованный человек, литературно очень талантливый. То, что он делает, - это здорово, очень интересно сюжетно, идейно. Для него мат - это выразительное средство, народное и честное. Он не поёт то, что думает, он созерцатель, рассказывает нам историю. Фактически это Салтыков-Щедрин. А я рассказываю про себя, про то, что беспокоит лично меня.

Вы, кстати, видели новый клип Филиппа Киркорова «Цвет настроения синий»?

Я его первым посмотрел. Мне Филя показал это видео на телефоне, когда мы случайно встретились. И, посмотрев, я ему сказал: «Филя, ты мой кумир». Вот если что-то только появилось в атмосфере, он сразу это чует, просто берёт и делает то, что нужно именно сейчас, а не завтра и не позавчера. Это настоящий талант.

А если бы вам предложили снять на вашу песню вот такое неоднозначное видео, вы бы согласились на такой эксперимент?

Это мечта, если бы кто-то предложил. Для этого нужна песня - в этом весь прикол. Например, у меня есть очень задорный, забойный, классный трек. Кому ни ставишь, все говорят, что очень круто, вот в лето бы это хорошо пошло. А я сомневаюсь. Мне кажется, это будет не смешно и не весело. Я не могу себе позволить сделать эту песню так, как сейчас делают все, потому что выйдет глупо и антимузыкально. Каждому своё. Пусть другие поступают, как им нравится, но я такую музыку делать не могу. И считаю, что снимать на приличные песни какие-то смешные видео неправильно. А стоит сделать шутку чуть тоньше, и у тебя уже не будет миллионных просмотров. Кстати, я из-за этого и пошёл на интервью к Юрию Дудю, потому что хотел посмотреть, как это - иметь сто миллионов просмотров.

И как?

Приятно! Было 120 тысяч лайков. Какую песню я должен написать, чтобы меня посмотрело сто миллионов человек? Таких песен не будет никогда в жизни. Я не могу делать что-то на потребу времени, это как-то неправильно.

Наша песня с Серёгой Шнуровым - это немного другое. Я отношусь к нему с уважением, у нас похожий состав инструментов, наши коллективы дружат. И мне искренне интересно с талантливым человеком раскрыть тему, которая мне давно была любопытна. Это песня про то, что за что бы ты ни взялся, получается какая-то фигня, и с этим ничего не поделать, измениться невозможно. Это и Сергею, и мне очень знакомо. В этом смысле мы очень похожи. Если песня станет хитом, я буду счастлив.

В этом году на фестивале «ЖАРА» у вас будет юбилейный вечер. Готовите что-то экстраординарное?

К сожалению, нет. Я предлагал провести интересный молодёжный вечер, но у меня будет просто сольный часовой концерт. Моя жена, Анжелика Варум, споёт со мной пару дуэтов, нас просили это сделать. А на следующий день будет концерт Шнура, и если мы успеем, то презентуем там свою песню. Потом будет концерт Успенской, где я тоже пою с ней дуэтом песню «Небо».

Вообще фестиваль «ЖАРА» очень быстро стал знаковым. На второй год существования он уже был крутым мероприятием. Эмин - умница, всё, чем он занимается, всегда серьёзно, и это не пропадает, не теряется на полпути.

Каков идеальный день Леонида Агутина?

Идеального дня, конечно, не существует. С одной стороны, идеальный день можно провести в Майами: просто пойти с утра на море, потом на теннис, потом в итальянский ресторан с женой. Это будет отличный, великолепный день, когда на душе спокойно и приятно. Но если таких дней будет много подряд, то станет тревожно, потому что я почувствую, что чего-то не сделал, что-то упускаю.

С другой стороны, идеальный день - это когда я сделал кучу дел, и все они удались. Безумно уставший пришёл домой, а там - прекрасный ужин, ровно то, что я хотел съесть. И это тоже великолепно. Поэтому главное - чтобы все идеальные дни были разными. В этом кайф жизни.

Текст: Пилягин.
Дата публикации: июль 2018 г.

Интервью музыканта Леонида Агутина видеоблогеру Юрию Дудю наделало много шума. Артист так и сыпал откровениями – рассказывал, как после адской попойки подрался в американском стриптиз-клубе, вспоминал о секс-игрищах с женой. "Я решил, что нужно поэкспериментировать в ванной, и чуть свою жену не утопил. Вот это было смешно. Еле откачал, правда. Есть что вспомнить", – например, признался артист. Словом, интервью вызвало большой резонанс. А как сам певец его оценивает?

ПО ТЕМЕ

"Очень популярный в интернете и, что уж там говорить, талантливый молодой журналист, – поделился впечатлением от встречи Леонид. – Уже знаковая фигура нынешнего времени. Пошел не совсем на свое поле. Я не диссидент, не рок, не рэп и не отчаянный матерщинник. В общем, ничего во мне честного. Признаюсь: согласился из-за того, что передача очень популярна. Конечно же, не обошлось без провокаций, скользких тем и политических вопросов, обсуждать которые я ненавижу. Как следствие, получил кучу негатива, хотя сам Юра – человек вежливый и воспитанный. Просто для всех хорошим быть невозможно".

"Если уж быть совсем честным, очень хотелось посмотреть, как это бывает. Разок почувствовать это на себе, когда за сутки передачу с твоим участием сморят 3000 000 человек и ставят 70 000 лайков. Правда, еще и 10 000 дизлайков. Но ведь и эти люди получили удовольствие. Потому что не любить, раздражаться и считать себя умнее – это тоже эмоция. Главное, что я такого должен был спеть, чтобы в YouTube меня столько народу за сутки посмотрело?! Нет у меня таких эпатажных песен", – резюмировал артист.

И много лет подряд встречают праздник на сцене. А спустя несколько дней улетают в Америку, где живет их дочь. О том, что в семье Агутина — Варум принято друг другу дарить, как воспитывать ребенка на расстоянии и в чем секрет долгого брака, «ТН» расспросила артистов, навестив их в новом доме в Майами.

—Есть ли американские традиции встречи Нового года?

Анжелика: Новый год здесь практически не встречают, только русская диаспора собирается в ресторанах и празднует дней десять подряд.

Леонид: Новогодняя неделя — страшное дело. В городе много знакомых, надо со всеми отметить — идет какая-то непрерывная борьба за выживание. (Смеется.) Уже позже можно зажить нормальной жизнью: в теннис играть, в море плавать.

Ну и, конечно, счастливые моменты, когда удается потусоваться вместе с Лизой. Обычно она проводит время с друзьями, как и положено 14-летнему подростку. Лишь если я скажу: «Дочь, сегодня со мной обедаешь», она останется дома.

— Много лет подряд вы встречаете Новый год на сцене. Интересно, а когда вы обмениваетесь подарками? Оставляете их дома под елкой?

Анжелика: Не каждый подарок помес­тится под елкой. (Смеется.) Я не люб­лю сюрпризов — мне нравится подарки для себя выбирать самостоятельно и заблаговременно. И сама всегда спрашиваю, что кому купить, чтобы потом никому не приходилось изображать вежливый восторг. В нашей семье все предпочитают подарки заказывать. Можем ими обменяться хоть 4 января, хоть 26-го — это непринципиально.

Леонид: Я и вовсе предпочитаю дарить, а не получать. Такое удовольствие найти что-то классное, то, что родной человек с радостью станет носить. Если жена говорит: «Видела кольцо потрясающее…», с радостью пойду и куплю, потому что у Мани (так Леонид называет жену. — Прим. «ТН») нет нелепых замашек, она никогда не просит что-то ради глупой прихоти.

— Леонид, вроде бы на прошлый Новый год вы подарили жене квартиру?

Анжелика: Я сама ее выбрала, устав от запаха старого дома и соседских кошек. Когда завела с мужем разговор, что неплохо бы переехать, он поддержал.

— В новую квартиру уже поставили елку или смысла нет, раз в первых числах января все равно надолго улетите?

Анжелика: Елку мы наряжаем как можно раньше. В старой квартире елка «жила» у нас целых 10 лет. Всегда ее с восторгом наряжала, она была такая красивая. Помню, как увидела ее в витрине, очень захотелось купить. Мне говорят: «Елка не продается — это оформление». Пришлось оставить свои координаты: вдруг надумают? И очень обрадовалась, когда из магазина перезвонили и сказали: «Забирайте».

— А помните, как праздновали Новый год в детстве?

Леонид: Почему-то не очень хорошо помню… При этом у меня было счастливое детство, все нормально. Когда я смот­рю на свои детские фотографии, поражаюсь: ни на одной не улыбаюсь, ни на одной… Единственный сын в семье, вокруг меня все всегда тряслись, мама больше хвалила, чем ругала. Отец если делал замечания, то по существу. Согласитесь — идеальные условия, но при этом я рос таким смурным мальчиком. Плотненький был, крепенький, мрачноватый… И постоянно дубасил одноклассников. Конечно, родителям казалось, что с ребенком что-то не так… А со мной все было так. Знаете, как в том анекдоте? Когда мальчик не разговаривал до четырех лет, потом сказал: «Каша пригорела». — «Что ж ты раньше молчал?» — «Прецедента не было — не пригорала никогда…» (Смеется.)

Анжелика: Когда я была маленькой, у нас жил волнистый попугайчик Пет­руша. Ручной, ласковый, мы даже ели с ним из одной тарелки. Я расстраивалась, что он никак не хотел разговаривать. Петруша обожал предпраздничную суматоху, и когда мы с мамой приносили домой елку и начинали развешивать игрушки, садился на мое плечо и наблюдал. Вот однажды случилась такая история. Наряжаем елку, а мама моя, педант до невозможности, все перевешивает игрушки с ветки на ветку, чтобы добиться полной симметрии — ряд шаров, ряд сосулек. Кажется, уже все было идеально, но, отойдя в сторону, она каждый раз говорила: «Что-то не то, что-то не то…» И вдруг Петруша вспорхнул, завис над шаром и закричал: «Что-то не то-о!» Через пару месяцев он воспроизводил уже какое-то невероятное количество слов: «Петруша хочет обедать. Дайте Петруше гитару… Наденьте Петруше пижаму».

А еще я очень любила наряжать елку у бабушки с дедушкой. У них хранились старинные игрушки, каждая — настоящее произведение искусства. Шары невероятных оттенков, стеклянные куклы невозможной красоты. Потолки были высотой три с половиной метра, и дед всегда покупал огромную елку. Он становился на стремянку, и мы с бабушкой бережно подавали ему игрушки. Потом он спускался, доставал из коробки замотанных в папиросную бумагу деда-мороза и снегурочку, которым было лет по сто, и позволял мне установить их под елкой.

Ничего от всего этого великолепия не осталось. Я лишь несколько игрушек забрала с собой в Москву, но в кочевой жизни растеряла. Сказать «жалко» — это ничего не сказать. Потому что игрушки вызывали море эмоций. Под елкой 1 января меня всегда ждали невероятные подарки — в основном вещи: их родственники из-за границы присылали. В шестом классе я стала первым в городе обладателем кроссовок на липучках. Вы не представляете, что это такое! На меня смотрели как на инопланетянина. Старшеклассники ходили по пятам, пытаясь разгадать, как вообще эти «литые туфли без шнурков» обувать?!

— Вашу дочь можно обрадовать ультрамодной обновкой?

Анжелика: Нет, Лиза равнодушна к девчачьим радостям, одевается неформально-консервативно. Ей бы новую гитару, микрофон и удобную стойку для микрофона. Это то, чем можно порадовать нашу дочь в ее 14 лет.

— Лиза с рождения живет в Америке и совсем не читает по-русски. Вы хоть раз пожалели, что приняли решение оставить ее на воспитание папе Анжелики?

Леонид: Так сложились обстоятельства. Жалеть нет смысла. Но нам теперь надо думать, что с этим делать. Мне лично тяжело. Я всю жизнь работаю со словом, прочитал шкафы книг и очень много чего знаю. Хотелось бы передать дочери, но ей мешает языковой барьер. Да и я не могу в полной мере оценить ее замечательные литературные способности. Английский язык для меня неродной, хотя я им неплохо владею. Лизин преподаватель литературы ее хвалит, она пишет реально хорошие зрелые тексты. Есть и еще одна причина моих переживаний. Из-за того, что Лиза растет в другой культуре, мои успехи для нее незримы. Будь я чемпионом мира по тяжелой атлетике или композитором, пишущим для американских артистов, — другое дело. А моя музыка или стихи ей не очень близки.

Анжелика: В том, что Лиза живет от нас за тысячи километров, несомненно, есть минусы, но больше плюсов. Во-первых, в Майами прекрасный климат. Во-вторых, на мой взгляд, для ребенка полезен отрыв от звездных родителей. Лиза взрослая девочка, масштабы нашей популярности она приблизительно представляет. В этом году мы привозили ее в Москву получать паспорт. Я видела, что ее тяготит пристальное внимание незнакомых людей, хотя она все стойко перенесла. И еще ей явно не хочется быть «Агутин — Варум+1». Ее самолюбие мне нравится.

— В феврале Лизе исполнится 15. Вы ее воспринимаете как ребенка или как девушку?

Анжелика: Как взрослую, конечно. У нее уже есть бойфренд (надеюсь, дочь не обидится, что я выдала эту тайну). Знаю, что ей важно, чтобы человек был умным и с хорошим чувством юмора. И в этом смысле со Стоуном ей повезло. Он старше на два года и, по-моему, неплохой музыкант.

Леонид: Я за Лизу боюсь. Умом-то понимаю, что с ней все в порядке. Она создала рок-команду, сочиняет песни. У нас получилась не по годам талантливая и умная дочь, очень эмоциональная, тонко чувствующая… Я так боюсь всего, что ей предстоит: и первой любви, и разбитого сердца, и переживаний. Ее приятель Стоун, естественно, гитарист и, естественно, волосатый. Он ездит на убитом, 1967 года выпуска, «мерседесе», который заводится вручную. Как не переживать за свою девочку? Хотя когда я был в ее возрасте, в моей жизни творился полный рок-н-ролл. Бедная мама! (Смеется.)

Анжелика: Недавно наша бабушка всех переполошила. Позвонила: «Ой, у Лизы что-то со Стоуном не то. Не знаю, что делать. Позвони ей». Мне бы переждать, прилететь, приглядеться, а уже потом пытаться поговорить, но я не выдержала, позвонила и слышу: «Мама, успокойся. Ты меня пугаешь. Не говори со мной об этом — сама разберусь».

— Дочь может вам нагрубить?

Анжелика: Никогда и никому из нас. Зато она отлично умеет манипулировать папой. И делает это настолько тонко, что он даже не замечает и реагирует на дочку как кролик на удава.

— А кто из вас готовит дочь к взрослой жизни? Кто ведет разговоры об отношениях мужчины и женщины? Или пусть сама разберется?

Анжелика: Ее контролируют все: и бабушка, и дедушка, и мы с Леней. Когда Лиза первый раз влюбилась, она мне так сказала: «Мам, я устала от бесконечных мыслей о нем, я хочу жить как раньше». На что я ей ответила: «Поверь, что та музыка и стихи, которые ты напишешь в этот период, будут самыми яркими. Когда в сердце пустота, не о чем петь и писать». И этого разговора пока оказалось достаточно.

— Как часто вы ездите к дочери?

Анжелика: Раз пять-шесть в году. Полтора месяца зимой, а потом уже наездами. Я за ней все время наблюдаю: она же общительная, выкладывает в Сеть фотографии, песни, видео. Когда ей плохо или что-то не складывается, а я это чувствую, подхожу тихонечко, как кошка к больному, завожу разговоры на посторонние темы, и она постепенно выходит на важный для нее разговор.

— Часто ведь как: родители следят исключительно за оценками и поел ребенок или нет. На разговоры по душам совсем нет времени.

Анжелика: Это в лучшем случае. А в худшем: убери тумбочку, постирай, сходи в магазин… Помню, в детстве ощущала себя Золушкой. Мы жили во Львове, где горячую воду давали дважды в день, и пока мама была на работе, я должна была перемыть всю посуду, постирать, отстоять шесть часов в очереди за сливочным маслом. Я жутко обижалась, мне казалось, что у меня отобрали детство.

Закончилось это тем, что с 16 лет и почти до рождения Лизы у нас с мамой были довольно прохладные отношения. Сейчас я готова плакать горючими слезами, поняв маму, ее непростую жизненную ситуацию. Мне не хватило мозгов, опыта и времени, чтобы ее поддержать. А ведь она у меня потрясающая. Наше общение с Лизой я строю исходя из собственного негативного детского опыта, но мне все равно приходится настаивать на каких-то вещах, касающихся домашнего хозяйства.

— Подростковое самовыражение у Лизы уже прошло? Вы рассказывали, что она красила свои роскошные русые волосы то в «вишню», то в «воронье крыло».

Анжелика: Прошло, к счастью. Но когда это началось, я была в ужасе. У Лизы пухлые, как у Леньки, губы, и когда она красила их красной помадой, надевала короткую юбку, рваные колготки и ботфорты, мне становилось страшно. Можете представить: ребенку всего 13 лет!

Я понимала, что бороться бесполезно, насилием вопрос не решишь, надо этот гормональный взрыв пережить. К тому же что лежит в основе моего возмущения? Если разобраться, то это просто неловкость перед социумом. Но давить на дочь ради собственного спокойствия — преступление.

Когда же Лиза прилетела в Москву, мне все же пришлось сказать: «Если можно, губы не крась, потому что наш зритель этого не поймет. Так у нас красятся лишь девочки легкого поведения». Она ответила: «О’кей, мам, не вопрос». Сейчас история с боевым раскрасом, слава Богу, закончилась. Ей по-прежнему нравится агрессивный рок-стиль, но она практически не использует мейк-ап. И от жуткого свекольного оттенка волос мы тоже ушли. К счастью, мне удалось Лизу уболтать: «Давай попробуем изменить цвет волос. Не понравится — не надо: на нет и суда нет». Мой парикмахер Диана как-то нашла с ней общий язык, и, к моему удивлению, Лиза легко согласилась перейти на мягкий натуральный цвет. Хотя до этого звучало категорическое нет.

— А папа дочке что говорил?

Анжелика: Папа негодовал из-за того, что она губила свои шикарные кудрявые светлые волосы. От папы ей хочется слышать только хорошее — исключительно восторженное «вау».

Леонид: У Лизы замечательный вкус, но она, как любой человек, находящийся в поиске, иногда заблуждается. Когда носила красные волосы, ей казалось, что это такой рок-н-ролл. Я понимал, что она хочет сказать, но со стороны видел: никакой фишки в облике нет — просто некрасиво. Она портила волосы и неважно выглядела, больше ничего. Пришлось бороться. Говорил так: «Красься не красься, но пока ты не начнешь круто играть на гитаре, ничто не поможет выделиться из толпы. И хоть ты меня убей, но светлый натуральный цвет тебе идет, а этот — нет!»

Такое вот отцовское занудство, но что поделать, не всегда же конфетки дарить. Она в ответ: «Ну это понятно, пап». Обижалась, наверное, но кто ей скажет правду, кроме меня?

Анжелика: У Лизы мой характер, так что никакой критики в ее адрес быть не может. Леня понял это не сразу. Лизу я всегда старалась поддерживать, находить в ее экспериментах что-то позитивное. Она хорошо рисует и талантливо делала себе макияж smoky eyes. «Лиза, супер! Глаза сегодня красивые», — подавляя свой протест, говорила я. В конце концов, самое главное — избежать серьезных вредных привычек.

— Для России эта тема крайне злободневная. Анжелика, вы совсем не переносите алкоголь. И как же реагируете, если муж выпивает?

Анжелика: Когда мы познакомились, Леня уже был состоявшимся мужчиной со своими вредными и полезными привычками, а не 15-летним мальчиком.

Пока мужчина свое море не выпьет, его не остановить. Все само должно сойти на нет. Но мы решили этот вопрос. Леня, когда ему хочется покутить, едет на студию в Тверь, где устраивает с музыкантами сейшены. Ленька не умеет гулять мало, у него же э-ге-гей — на два-три дня. Возвращается домой, конечно, полчеловека. (Смеется.) Я его реанимирую, и дальше это опять мой любимый муж.

Но если возникают какие-то стихийные штуки: дни рождения друзей, свадьбы, то я предпочитаю держать с ним дистанцию — в компаниях, где выпивают, практически не бываю.

Анжелика: Да, все разговоры только об этом. Я даже ревную немного, потому что обычно речь дома идет о совместных творческих планах.

Конечно, этот проект совершенно потрясающий, восхитительный. Но второй сезон я решила смотреть в Интернете, когда уже станет известен победитель. Чтобы без нервов, спокойно насладиться зрелищем. Я так «наболелась» в первом сезоне! По натуре я очень азартна. Помню, когда Лене пришлось расстаться с Артемом Качаряном, рыдала 40 минут.

— Леонид рассказывал, что вы ему поставили условие: выгонит из проекта участницу Анну Ризман по прозвищу Помпон — домой не пустите. Но Анна — яркая, харизматичная девушка — была все же изгнана… Так пустили мужа домой?

— Вот, кстати, после Помпона я Леньке и сказала, что борщом кормлю по-прежнему, но проект пока не смот­рю. Если бы он назывался «Харизма», то были бы другие финалисты. Все же помнят нашумевшую историю с Севарой. Леню тогда заклевали.

— Леонид, а Севару зачем убрали?

Леонид: Одно вам скажу: артисту что надо? Быть популярным. Правильно? Севара — самый популярный человек на проекте. Теперь думайте, что я сделал не так. По-моему, все так.

Леонид: Среди знакомых идиотов нет, слава Богу. Иногда девушки пишут в «Фейсбуке»: «Хочу участвовать в «Голосе». Я отвечаю: «Участвуйте». У меня в команде была Элина Чага, и я ее фотографию с микрофоном случайно увидел в «Фейсбуке» и подумал про себя: любопытно, она певица или просто под караоке поет? Хорошо бы, если певица — она такая интересная. Через две недели на прослушивании поворачиваюсь и вижу, что это она. Я сильно удивился.

— Почему вы свою бэк-вокалистку Ангелину Сергееву не узнали по голосу?

Леонид: Я же никогда не слышал, как она поет сольно. Тем более что у меня она пела испанские и кубинские песни, а тут вышла с советской. Я подозреваю, что она просто хотела попасть к Градскому и точно выбрала песню, на которую я сто процентов не повернусь, а Градс­кий среагирует. Расчет верный.

— Анжелика, вы бы согласились, если бы вас позвали, стать наставником «Голоса»?

Анжелика: Думаю, нет. Я смогла бы создать яркую команду, но мне не хватило бы самообладания — я сердцем переживаю за все, что происходит. Недавно снялась в четырех программах «Модного приговора», и ни разу мне не удавалось удержаться в рамках формата и остаться в роли прекраснодушного защитника.

— От Надежды Бабкиной женщинам тоже достается. Так даже интереснее смотреть.

Анжелика: Бабкина всегда позитивно настроена, а мне бывает трудно скрыть возмущение. У меня, например, сложное отношение к женщинам-жертвам. Не могу понять, как можно десятилетиями жить в статусе нелюбимой женщины, терпеть издевательства и унижения нелюбимого мужа.

— Может, дело в квадратных метрах или в деньгах?

Анжелика: Жертвовать своим здоровьем и самоуважением ради каких-то метров — идиотизм. Можно пойти работать, снять комнату, быть независимой и получать от жизни удовольствие. Одним словом, на «Приговоре» я не сдержалась, вышла из имиджа, не знаю, что из этого получится в эфире. Понимаю, что так эмоционально реагировать нелепо, но взрывной характер мне иногда мешает.

— Со стороны и не скажешь… Вы кажетесь такой умиротворенной.

Анжелика: Очень забавно, когда меня воспринимают этакой спокойной кошечкой. Значит, годы работы над собой оказались не напрасны. Я десять лет честно отрабатывала этот полусонный флегматичный образ!

— Зачем? Чтобы выигрышнее смотреться в паре с мужем?

Анжелика: Я интуитивно чувствовала, что Ленька уставал от моего лидерства.

— И когда оно закончилось?

Анжелика: Оно не закончилось — я его маскирую. Когда у нас начинались размолвки, я уходила к себе и разбирала ситуацию. И каждый раз понимала, что с таким персонажем, как я, трудно жить. Спорить и настаивать на своем я, конечно, не перестала, но градус стал ниже.

— Так вот секрет вашего прочного союза! В этом году вы отметили 13 лет со дня свадьбы.

Анжелика: Все наши даты лучше помнит Леня. Я знаю лишь то, что вместе мы уже 17 лет, а поженились, когда Лизе был год.

— Почему не раньше?

Анжелика: Я замуж вообще не хотела. И Леню в качестве мужа не рассматривала. Когда поняла, что жду ребенка, Леня сказал: «Будем жениться. Что, мой ребенок будет расти без отца? Нет, так не годится». Я долго упиралась, и вдруг Леня на эту тему замолчал. Меня это даже задело. «Лень, а почему про свадьбу ничего не говоришь?» — спрашиваю. Он отвечает: «Жду». Тогда я согласилась: «Ну ладно, давай».

— Вас наградили орденами «Служение искусству» первой степени с формулировкой: «За крепость союза, пропагандирующего семейные ценности». Если семейное счастье замесить как тесто, без каких ингредиентов не обойтись?

Анжелика: Про ордена очень трогательно! Надо было прочесть формулировку, прежде чем их получать. Если я начну говорить про семейное счастье, получится банально. И тем не менее во главе угла стоит дружба. Не любовь, не страсть, а именно дружба. И вот уже внутри нее все остальное: и взаимопонимание, и умение прощать.

— Леонид, а что для вас важно в союзе?

Леонид: Каждый находит то, что ищет. Бывает так, что мужчина влюбляется в женщину, ему нравится в ней все: фигура, волосы, глаза, манера разговаривать, запах. Но когда страсть заканчивается, ему уже чего-то не хватает, не хочется идти домой, жить с этой женщиной. И он понимает, что надо было не вить с ней гнездо, а просто встречаться в гостинице. Мне лично в нашем с Маней доме очень уютно. Я ощущаю себя как младенец в теплой воде. Мы давно уже как брат с сестрой, родные и близкие люди, единый организм. Но при этом мы еще и любовники. Так хорошо лечь вечером на диван, сплестись хвостами, посмотреть кино…

Так, чтобы серьезно, когда не разговариваешь сутками, мы ругались два раза в жизни. По мелочи не считается. Почему-то ярко помню все те ситуации, когда жена отвоевывала свои права, меняла меня и правила нашей жизни. Говорила: «Так дальше нельзя, уже предел, мне тяжело». Вопрос при этом не ставился ребром — например, либо твои друзья, либо я или еще какие-то глупости. Но она могла так сказать, что я понимал: она действительно не может больше все это выносить. И так называемых друзей, и огромное количество работы, за которую я хватался, и пристрастия… Но эта женщина для меня — все! Значит, чувак, надо меняться. В ответ я, естественно, как любой мужчина, сопротивлялся: типа степные волки просто так не отдают свою территорию. (Смеется.)

— Как выглядят ваши ссоры?

Анжелика: Ссор нет. Демонстративные обиды — да. Молчать, дуться.

— Для чего? Чтобы человек почувствовал раскаяние?

Анжелика: Конечно. А для чего же еще? В основном так делаю я. Ленька реже. Он лучше покричит. Но я же всегда права. И тогда он устает обижаться, подходит: ладно, давай поговорим. Мы садимся и объясняем друг другу, почему обиделись. Это очень полезно, в молчании мы отдыхаем друг от друга, а в разговоре выясняем, что вместе быть уютнее, чем врозь.

Если говорить о ссорах по мелочам, то каждая наша съемка заканчивается пылким выяснением отношений. (Смеется.) Леня пытается надеть свои любимые джинсы и как-то себя повеселить, но моя настойчивость ему мешает. Я очень довольна, что удалось вытянуть его из «казаков» и ярких рубашек и переодеть в костюмы более традиционные. Хотя он поднывает, считает, что стал похож на клерка.

Леонид: В «казаках» я ходил всегда — летом, зимой, как настоящий ковбой. Они удобные! Но Маня говорит: «Это невозможно — ты выглядишь питекантропом». Вообще-то на съемки я всегда сам собираюсь, но иногда на свою голову спрашиваю: «Как тебе?» Если не спросить, жена промолчит. Но раз уж задал вопрос, терпи жуткий дурацкий раз­говор: «Если честно, вот это с этим не сочетается». А меня такие слова злят, и медленно раскручивается конфликт. «Если хочешь, я вообще не буду ничего говорить, ты же сам спрашиваешь», — обижается жена. Но даже если она права, я должен на всякий случай поскандалить, потому что оскорблено мое достоинство. Как же так? Я что, лошок какой-то? Я, между прочим, одно время был эталоном стиля, вся страна одевалась так, как я: клеши, яркие рубашки. Я был одним из тех, кто в свое время вернул в моду стиль хиппи. Очень многие вещи я делал без подсказки. Не сказать, что у меня дурной вкус.

Вообще, знаете, в моей жизни не было человека с таким же влиянием, как моя жена. Ни школьный завуч, ни мама, ни начальник погранзаставы — никто не мог со мной справиться. Маня — единственный человек на земле, кто имеет такую силу.

— Кризисы семейной жизни проявляются в том, что супруги ощущают отчуждение, хотя и продолжают любить друг друга. С вами такое бывает?

Анжелика: Отчуждение — нет. В первую очередь потому, что мы в одном деле и дружим.

В тяжелые моменты нас всегда спасала работа. Поссорился или нет, но все равно надо выходить на сцену и петь дуэтом, глаза в глаза…

Когда в нашей жизни случился эпизод Юрмалы (Леня называет его «мое самое популярное видео») — вы, наверное, знаете, о чем я говорю, — я месяц отказывалась исполнять дуэтные песни. Это был один из самых серьезных кризисов. На сцену мы вместе не выходили, хотя работали общие концерты.

— В своем интервью на эту тему Леонид сказал, что после случившегося вы очень эмоционально высказались, уехали к маме…

Анжелика: Пусть думает, что к маме. (Смеется.) Эмоционально я, конечно, высказалась, но вполне деликатно. Не было криков, никаких оскорблений и бабских истерик. Лишь страх, что это конец. Я не понимала, что делать: и остаться не могу — самолюбие не позволяет, и семьи лишиться тоже. Взяла паузу, чтобы разобраться, чего хочу и как мне с этим жить. Но, несмотря на сильную обиду, быстро пришла в себя. Поговорила и с мамой, и с папой. Мы очень близки с родителями. И все эти разговоры очень помогли. Мама сказала: «Да успокойся, о чем ты говоришь, чего только не бывает!» И папа тоже: «Ну Маруся, ты из чего трагедию делаешь? Человек был пьян и сам оказался в ужасе от публичности скандала. Леня интеллигентный человек…»

И я поняла, что история, в которой самолюбие побеждает здравый смысл, не моя. Я самостоятельный и независимый человек. И всегда строила свою жизнь так, чтобы ничего не бояться. Для меня страх равен смерти.

— Анжелика, в трудных жизненных ситуациях вы часто обращаетесь к помощи родителей?

Анжелика: Нет, этот эпизод был исключением. Я боец по натуре. Как правило, мне не нужны советы, я привыкла разбираться во всех своих делах сама. И пока не было такой ситуации, которая загнала бы меня в тупик и состояние отчаяния.

— Интересно, какое желание вы загадаете под бой курантов?

Анжелика: Из года в год у нас набор одинаковых желаний, и все они касаются семьи. Пишем на бумажке, сжигаем, топим пепел в шампанском и выпиваем. Просим нематериальное: зачем лишний раз беспокоить фортуну? Просим, чтобы родные были здоровы и счастливы и оставались рядом с нами. Ничего в своей жизни мы не хотим менять.