Электронная книга Три мушкетера.  Знаменитая трилогии А. Дюма о трех мушкетерах Дюма три мушкетера полное содержание

Александр ДЮМА

ТРИ МУШКЕТЕРА

где устанавливается, что в героях повести, которую мы будем иметь честь рассказать нашим читателям, нет ничего мифологического, хотя имена их и оканчиваются на «ос» и «ис».

Примерно год тому назад, занимаясь в Королевской библиотеке разысканиями для моей истории Людовика XIV, я случайно напал на «Воспоминания г-на д’Артаньяна», напечатанные – как большинство сочинений того времени, когда авторы, стремившиеся говорить правду, не хотели отправиться затем на более или менее длительный срок в Бастилию, – в Амстердаме, у Пьера Ружа. Заглавие соблазнило меня; я унес эти мемуары домой, разумеется, с позволения хранителя библиотеки, и жадно на них набросился.

Я не собираюсь подробно разбирать здесь это любопытное сочинение, а только посоветую ознакомиться с ним тем моим читателям, которые умеют ценить картины прошлого. Они найдут в этих мемуарах портреты, набросанные рукой мастера, и, хотя эти беглые зарисовки в большинстве случаев сделаны на дверях казармы и на стенах кабака, читатели тем не менее узнают в них изображения Людовика XIII, Анны Австрийской, Ришелье, Мазарини и многих придворных того времени, изображения столь же верные, как в истории г-на Анкетиля.

Но как известно, прихотливый ум писателя иной раз волнует то, чего не замечают широкие круги читателей. Восхищаясь, как, без сомнения, будут восхищаться и другие, уже отмеченными здесь достоинствами мемуаров, мы были, однако, больше всего поражены одним обстоятельством, на которое никто до нас, наверное, не обратил ни малейшего внимания.

Д’Артаньян рассказывает, что, когда он впервые явился к капитану королевских мушкетеров г-ну де Тревилю, он встретил в его приемной трех молодых людей, служивших в том прославленном полку, куда сам он добивался чести быть зачисленным, и что их звали Атос, Портос и Арамис.

Признаемся, чуждые нашему слуху имена поразили нас, и нам сразу пришло на ум, что это всего лишь псевдонимы, под которыми д’Артаньян скрыл имена, быть может знаменитые, если только носители этих прозвищ не выбрали их сами в тот день, когда из прихоти, с досады или же по бедности они надели простой мушкетерский плащ.

С тех пор мы не знали покоя, стараясь отыскать в сочинениях того времени хоть какой-нибудь след этих необыкновенных имен, возбудивших в нас живейшее любопытство.

Один только перечень книг, прочитанных нами с этой целью, составил бы целую главу, что, пожалуй, было бы очень поучительно, но вряд ли занимательно для наших читателей. Поэтому мы только скажем им, что в ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец, руководствуясь советами нашего знаменитого и ученого друга Полена Париса, рукопись in-folio, помеченную № 4772 или 4773, не помним точно, и озаглавленную:

«Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV».

Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись, нашу последнюю надежду, мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой – имя Портоса, а на тридцать первой – имя Арамиса.

Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом. Мы поспешили испросить разрешение напечатать ее, чтобы явиться когда-нибудь с чужим багажом в Академию Надписей и Изящной Словесности, если нам не удастся – что весьма вероятно – быть принятыми во Французскую академию со своим собственным.

Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает и в котором мы не сомневаемся, немедленно опубликовать и вторую.

А пока что, так как восприемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де Ла Фер источник своего удовольствия или скуки.

Итак, мы переходим к нашему повествованию.

Часть первая

В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга, где некогда родился автор «Романа о розе», казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель. Некоторые из горожан при виде женщин, бегущих в сторону Главной улицы, и слыша крики детей, доносившиеся с порога домов, торопливо надевали доспехи, вооружались кто мушкетом, кто бердышом, чтобы придать себе более мужественный вид, и устремлялись к гостинице «Вольный мельник», перед которой собиралась густая и шумная толпа любопытных, увеличивавшаяся с каждой минутой.

В те времена такие волнения были явлением обычным, и редкий день тот или иной город не мог занести в свои летописи подобное событие. Знатные господа сражались друг с другом; король воевал с кардиналом; испанцы вели войну с королем. Но кроме этой борьбы – то тайной, то явной, то скрытой, то открытой, – были еще и воры, и нищие, и гугеноты, бродяги и слуги, воевавшие со всеми. Горожане вооружались против воров, против бродяг, против слуг, нередко – против владетельных вельмож, время от времени – против короля, но против кардинала или испанцев – никогда. Именно в силу этой закоренелой привычки в вышеупомянутый первый понедельник апреля 1625 года горожане, услышав шум и не узрев ни желто-красных значков, ни ливрей слуг герцога де Ришелье, устремились к гостинице «Вольный мельник».

И только там для всех стала ясна причина суматохи.

Молодой человек… Постараемся набросать его портрет: представьте себе Дон Кихота в восемнадцать лет, Дон Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок, средний между рыжим и небесно-голубым. Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы – признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые – неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже если на нем нет берета, – а молодой человек был в берете, украшенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючковатый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для зрелого мужчины. Неопытный человек мог бы принять его за пустившегося в путь фермерского сына, если бы не длинная шпага на кожаной портупее, бившаяся о ноги своего владельца, когда он шел пешком, и ерошившая гриву его коня, когда он ехал верхом.

Ибо у нашего молодого человека был конь, и даже столь замечательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был беарнский мерин лет двенадцати, а то и четырнадцати от роду, желтовато-рыжей масти, с облезлым хвостом и опухшими бабками. Конь этот, хоть и трусил, опустив морду ниже колен, что освобождало всадника от необходимости натягивать мундштук, все же способен был покрыть за день расстояние в восемь лье. Эти качества коня были, к несчастью, настолько заслонены его нескладным видом и странной окраской, что в те годы, когда все знали толк в лошадях, появление вышеупомянутого беарнского мерина в Менге, куда он вступил с четверть часа назад через ворота Божанси, произвело столь неблагоприятное впечатление, что набросило тень даже и на самого всадника.

Сознание этого тем острее задевало молодого д’Артаньяна (так звали этого нового Дон Кихота, восседавшего на новом Росинанте), что он не пытался скрыть от себя, насколько он – каким бы хорошим наездником он ни был – должен выглядеть смешным на подобном коне. Недаром он оказался не в силах подавить тяжелый вздох, принимая этот дар от д’Артаньяна-отца. Он знал, что цена такому коню самое большее двадцать ливров. Зато нельзя отрицать, что бесценны были слова, сопутствовавшие этому дару.

– Сын мой! – произнес гасконский дворянин с тем чистейшим беарнским акцентом, от которого Генрих IV не мог отвыкнуть до конца своих дней. – Сын мой, конь этот увидел свет в доме вашего отца лет тринадцать назад и все эти годы служил нам верой и правдой, что должно расположить вас к нему. Не продавайте его ни при каких обстоятельствах, дайте ему в почете и покое умереть от старости. И если вам придется пуститься на нем в поход, щадите его, как щадили бы старого слугу. При дворе, – продолжал д’Артаньян-отец, – в том случае, если вы будете там приняты, на что, впрочем, вам дает право древность вашего рода, поддерживайте ради себя самого и ваших близких честь вашего дворянского имени, которое более пяти столетий с достоинством носили ваши предки. Под словом «близкие» я подразумеваю ваших родных и друзей. Не покоряйтесь никому, за исключением короля и кардинала. Только мужеством – слышите ли вы, единственно мужеством! – дворянин в наши дни может пробить себе путь. Кто дрогнет хоть на мгновение, возможно, упустит случай, который именно в это мгновение ему предоставляла фортуна. Вы молоды и обязаны быть храбрым по двум причинам: во-первых, вы гасконец, и, кроме того, – вы мой сын. Не опасайтесь случайностей и ищите приключений. Я дал вам возможность научиться владеть шпагой. У вас железные икры и стальная хватка. Вступайте в бой по любому поводу, деритесь на дуэли, тем более что дуэли воспрещены и, следовательно, нужно быть мужественным вдвойне, чтобы драться. Я могу, сын мой, дать вам с собою всего пятнадцать экю, коня и те советы, которые вы только что выслушали. Ваша матушка добавит к этому рецепт некоего бальзама, полученный ею от цыганки; этот бальзам обладает чудодейственной силой и излечивает любые раны, кроме сердечных. Воспользуйтесь всем этим и живите счастливо и долго… Мне остается прибавить еще только одно, а именно: указать вам пример – не себя, ибо я никогда не бывал при дворе и участвовал добровольцем только в войнах за веру. Я имею в виду господина де Тревиля, который был некогда моим соседом. В детстве он имел честь играть с нашим королем Людовиком Тринадцатым – да хранит его господь! Случалось, что игры их переходили в драку, и в этих драках перевес оказывался не всегда на стороне короля. Тумаки, полученные им, внушили королю большое уважение и дружеские чувства к господину де Тревилю. Позднее, во время первой своей поездки в Париж, господин де Тревиль дрался с другими лицами пять раз, после смерти покойного короля и до совершеннолетия молодого – семь раз, не считая войн и походов, а со дня совершеннолетия и до наших дней – раз сто! И недаром, невзирая на эдикты, приказы и постановления, он сейчас капитан мушкетеров, то есть цезарского легиона, который высоко ценит король и которого побаивается кардинал. А он мало чего боится, как всем известно. Кроме того, господин де Тревиль получает десять тысяч экю в год. И следовательно, он весьма большой вельможа. Начал он так же, как вы. Явитесь к нему с этим письмом, следуйте его примеру и действуйте так же, как он.

После этих слов г-н д’Артаньян-отец вручил сыну свою собственную шпагу, нежно облобызал его в обе щеки и благословил.

При выходе из комнаты отца юноша увидел свою мать, ожидавшую его с рецептом пресловутого бальзама, применять который, судя по приведенным выше отцовским советам, ему предстояло часто. Прощание здесь длилось дольше и было нежнее, чем с отцом, не потому, чтобы отец не любил своего сына, который был единственным его детищем, но потому, что г-н д’Артаньян был мужчина и счел бы недостойным мужчины дать волю своему чувству, тогда как г-жа д’Артаньян была женщина и мать. Она горько плакала, и нужно признать, к чести г-на д’Артаньяна-младшего, что, как ни старался он сохранить выдержку, достойную будущего мушкетера, чувства взяли верх, и он пролил много слез, которые ему удалось – и то с большим трудом – лишь наполовину скрыть.

В тот же день юноша пустился в путь со всеми тремя отцовскими дарами, состоявшими, как мы уже говорили, из пятнадцати экю, коня и письма к г-ну де Тревилю. Советы, понятно, не в счет.

Снабженный таким напутствием, д’Артаньян как телесно, так и духовно точь-в-точь походил на героя Сервантеса, с которым мы его столь удачно сравнили, когда долг рассказчика заставил нас набросать его портрет. Дон Кихоту ветряные мельницы представлялись великанами, а стадо овец – целой армией. Д’Артаньян каждую улыбку воспринимал как оскорбление, а каждый взгляд – как вызов. Поэтому он от Тарба до Менга не разжимал кулака и не менее десяти раз на день хватался за эфес своей шпаги. Все же его кулак не раздробил никому челюсти, а шпага не покидала своих ножен. Правда, вид злополучной клячи не раз вызывал улыбку на лицах прохожих, но, так как о ребра коня билась внушительного размера шпага, а еще выше поблескивали глаза, горевшие не столько гордостью, сколько гневом, прохожие подавляли смех, а если уж веселость брала верх над осторожностью, старались улыбаться одной половиной лица, словно древние маски. Так д’Артаньян, сохраняя величественность осанки и весь запас запальчивости, добрался до злополучного города Менга.

Но там, у самых ворот «Вольного мельника», сходя с лошади без помощи хозяина, слуги или конюха, которые придержали бы стремя приезжего, д’Артаньян в раскрытом окне второго этажа заметил дворянина высокого роста и важного вида. Дворянин этот, с лицом надменным и неприветливым, что-то говорил двум спутникам, которые, казалось, почтительно слушали его.

Д’Артаньян, по обыкновению, сразу же предположил, что речь идет о нем, и напряг слух. На этот раз он не ошибся или ошибся только отчасти: речь шла не о нем, а о его лошади. Незнакомец, по-видимому, перечислял все ее достоинства, а так как слушатели, как я уже упоминал, относились к нему весьма почтительно, то разражались хохотом при каждом его слове. Принимая во внимание, что даже легкой улыбки было достаточно для того, чтобы вывести из себя нашего героя, нетрудно себе представить, какое действие возымели на него столь бурные проявления веселости.

Д’Артаньян прежде всего пожелал рассмотреть физиономию наглеца, позволившего себе издеваться над ним. Он вперил гордый взгляд в незнакомца и увидел человека лет сорока, с черными проницательными глазами, со смуглым лицом, с крупным носом и черными, весьма тщательно подстриженными усами. Он был в камзоле и фиолетовых штанах со шнурами того же цвета, без всякой отделки, кроме обычных прорезей, сквозь которые виднелась сорочка. И штаны и камзол, хотя и новые, были сильно измяты, как дорожные вещи, долгое время пролежавшие в сундуке. Д’Артаньян все это уловил с быстротой тончайшего наблюдателя, возможно также подчиняясь инстинкту, подсказывавшему ему, что этот человек сыграет значительную роль в его жизни.

Итак, в то самое мгновение, когда д’Артаньян остановил свой взгляд на человеке в фиолетовом камзоле, тот отпустил по адресу беарнского конька одно из своих самых изощренных и глубокомысленных замечаний. Слушатели его разразились смехом, и по лицу говорившего скользнуло, явно вопреки обыкновению, бледное подобие улыбки. На этот раз не могло быть сомнений: д’Артаньяну было нанесено настоящее оскорбление.

Преисполненный этого сознания, он глубже надвинул на глаза берет и, стараясь подражать придворным манерам, которые подметил в Гаскони у знатных путешественников, шагнул вперед, схватившись одной рукой за эфес шпаги и подбоченясь другой. К несчастью, гнев с каждым мгновением ослеплял его все больше, и он в конце концов вместо гордых и высокомерных фраз, в которые собирался облечь свой вызов, был в состоянии произнести лишь несколько грубых слов, сопровождавшихся бешеной жестикуляцией.

– Эй, сударь! – закричал он. – Вы! Да, вы, прячущийся за этим ставнем! Соблаговолите сказать, над чем вы смеетесь, и мы посмеемся вместе!

Знатный проезжий медленно перевел взгляд с коня на всадника. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его слегка нахмурились, и он, после довольно продолжительной паузы, ответил тоном, полным непередаваемой иронии и надменности:

– Я не с вами разговариваю, милостивый государь.

– Но я разговариваю с вами! – воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения.

Незнакомец еще несколько мгновений не сводил глаз с д’Артаньяна, а затем, отойдя от окна, медленно вышел из дверей гостиницы и остановился в двух шагах от юноши, прямо против его коня. Его спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших стоять у окна.

Д’Артаньян при его приближении вытащил шпагу из ножен на целый фут.

– Эта лошадь в самом деле ярко-желтого цвета, или, вернее, была когда-то таковой, – продолжал незнакомец, обращаясь к своим слушателям, оставшимся у окна, и словно не замечая раздражения д’Артаньяна, несмотря на то что молодой гасконец стоял между ним и его собеседниками. – Этот цвет, весьма распространенный в растительном мире, до сих пор редко отмечался у лошадей.

– Смеется над конем тот, кто не осмелится смеяться над его хозяином! – воскликнул в бешенстве гасконец.

– Смеюсь я, сударь, редко, – произнес незнакомец. – Вы могли бы заметить это по выражению моего лица. Но я надеюсь сохранить за собой право смеяться, когда пожелаю.

– А я, – воскликнул д’Артаньян, – не позволю вам смеяться, когда я этого не желаю!

– В самом деле, сударь? – переспросил незнакомец еще более спокойным тоном. – Что ж, это вполне справедливо.

И, повернувшись на каблуках, он направился к воротам гостиницы, у которых д’Артаньян, еще подъезжая, успел заметить оседланную лошадь.

Но не таков был д’Артаньян, чтобы отпустить человека, имевшего дерзость насмехаться над ним. Он полностью вытащил свою шпагу из ножен в бросился за обидчиком, крича ему вслед:

– Обернитесь, обернитесь-ка, сударь, чтобы мне не пришлось ударить вас сзади!

– Ударить меня? – воскликнул незнакомец, круто повернувшись на каблуках и глядя на юношу столь же удивленно, сколь и презрительно. – Что вы, что вы, милейший, вы, верно, с ума спятили!

– Вот досада! И какая находка для его величества, который всюду ищет храбрецов, чтобы пополнить ряды своих мушкетеров…

Он еще не договорил, как д’Артаньян сделал такой яростный выпад, что, не отскочи незнакомец вовремя, эта шутка оказалась бы последней в его жизни. Незнакомец понял, что история принимает серьезный оборот, выхватил шпагу, поклонился противнику и в самом деле приготовился к защите.

Но в этот самый миг оба его собеседника в сопровождении трактирщика, вооруженные палками, лопатами и каминными щипцами, накинулись на д’Артаньяна, осыпая его градом ударов. Это неожиданное нападение резко изменило течение поединка, и противник д’Артаньяна, воспользовавшись мгновением, когда тот повернулся, чтобы грудью встретить дождь сыпавшихся на него ударов, все так же спокойно сунул шпагу обратно в ножны. Из действующего лица, каким он чуть было не стал в разыгравшейся сцене, он становился свидетелем – роль, с которой он справился с обычной для него невозмутимостью.

– Черт бы побрал этих гасконцев! – все же пробормотал он. – Посадите-ка его на этого оранжевого коня, и пусть убирается.

– Не раньше чем я убью тебя, трус! – крикнул д’Артаньян, стоя лицом к своим трем противникам и по мере сил отражая удары, которые продолжали градом сыпаться на него.

– Гасконское бахвальство! – пробормотал незнакомец. – Клянусь честью, эти гасконцы неисправимы! Что ж, всыпьте ему хорошенько, раз он этого хочет. Когда он выдохнется, он сам скажет.

Но незнакомец еще не знал, с каким упрямцем он имеет дело. Д’Артаньян был не таков, чтобы просить пощады. Сражение продолжалось поэтому еще несколько секунд. Но наконец молодой гасконец, обессилев, выпустил из рук шпагу, которая переломилась под ударами палки. Следующий удар рассек ему лоб, и он упал, обливаясь кровью и почти потеряв сознание.

Как раз к этому времени народ сбежался со всех сторон к месту происшествия. Хозяин, опасаясь лишних разговоров, с помощью своих слуг унес раненого на кухню, где ему была оказана кое-какая помощь.

Незнакомец между тем, вернувшись к своему месту у окна, с явным неудовольствием поглядывал на толпу, которая своим присутствием, по-видимому, до чрезвычайности раздражала его.

– Ну, как поживает этот одержимый? – спросил он, повернувшись при звуке раскрывшейся двери и обращаясь к трактирщику, который пришел осведомиться о его самочувствии.

– Ваше сиятельство целы и невредимы? – спросил трактирщик.

– Целехонек, милейший мой хозяин. Но я желал бы знать, что с нашим молодым человеком.

– Ему теперь лучше, – ответил хозяин. – Он было совсем потерял сознание.

– В самом деле? – переспросил незнакомец.

– Но до этого он, собрав последние силы, звал вас, бранился и требовал удовлетворения.

– Это сущий дьявол! – воскликнул незнакомец.

– О нет, ваше сиятельство, – возразил хозяин, презрительно скривив губы. – Мы обыскали его, пока он был в обмороке. В его узелке оказалась всего одна сорочка, а в кошельке – одиннадцать экю. Но несмотря на это, он, лишаясь чувств, все твердил, что, случись эта история в Париже, вы бы раскаялись тут же на месте, а так вам раскаяться придется позже.

– Ну, тогда это, наверное, переодетый принц крови, – холодно заметил незнакомец.

– Я счел нужным предупредить вас, ваше сиятельство, – вставил хозяин, – чтобы вы были начеку.

– В пылу гнева он никого не называл?

– Как же, называл! Он похлопывал себя по карману и повторял: «Посмотрим, что скажет господин де Тревиль, когда узнает, что оскорбили человека, находящегося под его покровительством».

– Господин де Тревиль? – проговорил незнакомец, насторожившись. – Похлопывал себя по карману, называя имя господина де Тревиля?.. Ну и как, почтеннейший хозяин? Полагаю, что, пока наш молодой человек был без чувств, вы не преминули заглянуть также и в этот кармашек. Что же в нем было?

– Письмо, адресованное господину де Тревилю, капитану мушкетеров.

– Неужели?

– Точь-в-точь как я имел честь докладывать вашему сиятельству.

Хозяин, не обладавший особой проницательностью, не заметил, какое выражение появилось при этих его словах на лице незнакомца. Отойдя от окна, о косяк которого он до сих пор опирался, тот озабоченно нахмурил брови.

– Дьявол! – процедил он сквозь зубы. – Неужели Тревиль подослал ко мне этого гасконца? Уж очень он молод! Но удар шпагой – это удар шпагой, каков бы ни был возраст того, кто его нанесет. А мальчишка внушает меньше опасений. Случается, что мелкое препятствие может помешать достижению великой цели.

Незнакомец на несколько минут задумался.

– Послушайте, хозяин! – сказал он наконец. – Не возьметесь ли вы избавить меня от этого сумасброда? Убить его мне не позволяет совесть, а между тем… – на лице его появилось выражение холодной жестокости, – а между тем он мешает мне. Где он сейчас?

«Только бы этот проходимец не увидел миледи, – думал незнакомец. – Она скоро должна проехать. Она даже запаздывает. Лучше всего мне будет верхом выехать ей навстречу… Если б только я мог узнать, что написано в этом письме, адресованном де Тревилю!..»

И незнакомец, продолжая шептать что-то про себя, направился в кухню.

Трактирщик между тем, не сомневаясь в том, что именно присутствие молодого человека заставляет незнакомца покинуть его гостиницу, поднялся в комнату жены. Д’Артаньян уже вполне пришел в себя. Намекнув на то, что полиция может к нему придраться, так как он затеял ссору со знатным вельможей, – а в том, что незнакомец – знатный вельможа, трактирщик не сомневался, – хозяин постарался уговорить д’Артаньяна, несмотря на слабость, подняться и двинуться в путь. Д’Артаньян, еще полуоглушенный, без камзола, с головой, обвязанной полотенцем, встал и, тихонько подталкиваемый хозяином, начал спускаться с лестницы. Но первым, кого он увидел, переступив порог кухни и случайно бросив взгляд в окно, был его обидчик, который спокойно беседовал с кем-то, стоя у подножки дорожной кареты, запряженной парой крупных нормандских коней.

Его собеседница, голова которой виднелась в рамке окна кареты, была молодая женщина лет двадцати – двадцати двух. Мы уже упоминали о том, с какой быстротой д’Артаньян схватывал все особенности человеческого лица. Он увидел, что дама была молода и красива. И эта красота тем сильнее поразила его, что она была совершенно необычна для Южной Франции, где д’Артаньян жил до сих пор. Это была бледная белокурая женщина с длинными локонами, спускавшимися до самых плеч, с голубыми томными глазами, с розовыми губками и белыми, словно алебастр, руками. Она о чем-то оживленно беседовала с незнакомцем.

– Итак, его высокопреосвященство приказывает мне… – говорила дама.

– …немедленно вернуться в Англию и оттуда сразу же прислать сообщение, если герцог покинет Лондон.

– А остальные распоряжения?

– Вы найдете их в этом ларце, который вскроете только по ту сторону Ла-Манша.

Доклад 6 класс.

Александр Дюма, известный французский писатель XIX ве­ка, автор читаемых миллионами людей разных стран мира ро­манов «Королева Марго», «Графиня Монсоро». «Граф Монте­кристо» и других приключенческих романов, прославился прежде всего романом «Три мушкетера» и двумя романами- продолжениями. В популярнейшую трилогию А. Дюма входят три романа: «Три мушкетера», первая часть трилогии, романы «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон, или Десять лег спустя».

В этих романах писатель изображает жизнь Франции в XVII в., в период царствования Людовика XIII, семейную жизнь, интриги, дуэли, народные восстания. В этих романах действуют реальные исторические лица - Людовик XIII, кар­динал Ришелье, кардинал Мазарини, королева Анна Австрий­ская, английский герцог Бекингэм и другие. Романы «насы­щены драматизмом и вместе с тем романтизмом; в них проявилось могучее воображение, виртуозное мастерство рас­сказчика», Александра Дюма (М. Трескунов).

В центре сюжета всех трех романов бесстрашные коро­левские мушкетеры - Атос, Арамис и Портос и вместе с ни­ми молодой Д"Артаньян и их славные деяния; на этом и построена интрига. Писатель противопоставляет холодному высокомерию, коварству, бездушию вельмож - великодушие и доблесть своих героев, «причем, - как пишет критик М. Трескунов, - Дюма придал им столь живой облик, что и поныне во Франции их чтут как замечательных деятелей про­шедших времен: Д"Артаньяну воздвигнут памятник в Оше, дорожные указатели в Гаскони напоминают о том, что знаме­нитые мушкетеры жили когда-то в этом краю». Мушке­теры Атос, Портос и Арамис, вошедший в их братство Д"Артаньян- это предприимчивые, находчивые, смелые, не­утомимые в достижении цели, которая никогда не бывает низ­кой, бесчестной. В них, по верному замечанию исследователя, ощущается дух того славного, героического века, в котором подрастал Д"Артаньян, когда жили активные, деятельные лю­ди; в них воплощена и память об огце писателя, боевом за­служенном генерале Дюма, чья карьера началась с того, что он один взял в плен 13 австрийцев и за полтора года дослу­жился от унтер-офицера до командующего армией.

Уже в первом романе - «Три мушкетера» - проявились ха­рактерные для всей трилогии черты: занимательнейшая фабула, умение Дюма создавать захватывающие читателя ситуации, стремительное движение действия, богатое содержание, большое количество действующих лиц.

Основным источником для романа А. Дюма послужила напе­чатанная в Голландии в 1701 году книга Куртиля де Сандра «Мемуары господина Д"Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров, содержащие множество часгных и секретных вещей, которые произошли в царствование Людо­вика Великого».

Имена трех мушкетеров, о которых Дюма прочитал в кни­ге де Сандра, вызвали у него некоторое недоумение, он думал, что это псевдонимы, за которыми скрываются хорошо извест­ные люди.

Однако, как говорят исследователи, эти люди гга самом деле существовали.

Так, известно, что Атос родился во Франции, в провинции Беарн, был превосходным фехтовальщиком, умер после одной дуэли, его тело нашли возле излюбленного места дуэлянтов.

Портос носил имя Тсаака де Порто. Он происходил из знатно­го французского рода, известного и в XIX веке, и на самом деле служил в отряде королевских мушкетеров.

Арамис (настоящее имя - Арамиц) некоторое время жил в долине Баритон и гоже служил в отряде мушкетеров.

Из «Мемуаров» де Сандра А. Дюма, как пишет М. Треску­нов, «почерггнул многочисленные подробности нравов XVII ве­ка, взял имена своих героев, эпизод путешествия Д"Артаньяна в Париж, интригу с миледи, похищение рекомендательного пись­ма к Тревилю, дуэль в Пре-о-Клерк, образы гвардейцев кардина­ла, вступление Д"Артаньяна в полк Дезэссара».

Другим источником для написания трилогии послужила кни­га Редерера «Политические и любовные интриги французского двора». Отсюда Дюма взял историю с алмазами, посланными Анной Австрийской герцогу Бекингэму.

На основе этих источников талант писателя, его богатейшее воображение позволили создать ставшую популярной во всем мире трилогию о трех мушкетерах, произведения очень своеоб­разные и по содержанию, и по художественной форме.

А. Дюма придавал большое значение занимательности сюже­та, драматической напряженности повествования. Он, как отме­чают исследователи, возрождает традицию приключенческого романа ХУН-ХУШ веков. В XIX веке он не видит деятельных, смелых, активных героев, поэтому обращается к историческому прошлому.

Наиболее популярным из всей серии является роман «Три мушкетера». «Роман этот, - пишет М. Трескунов, - характери­зуется стремительностью и бурно развивающейся интригой, оптимистическим показом жизни как непрерывной деятельно­сти, напряженной драматической композицией, легким и про­стым языком». Композиция романа «Три мушкетера», так же, как и остальных, определяется литературной формой произве­дения, его жанром; это роман-фельетон, который начал появ­ляться в те годы, когда пишет А. Дюма. Жанр фельетонного романа требовал от автора, во-первых, завершенности каждой главы и, во-вторых, их органической связи в развитии сюжета всего произведения. Дюма гак писал каждую главу, чтобы ее финал служил завязкой эпизода, который раскрывается в сле­дующей главе. В романе множество приключений, увлекатель­ных событий, описаний заговоров, поединков, дуэлей, сложных интриг - все это держит читателя в постоянном напряжении, это и послужило причиной такой невероятной популярности романов А. Дюма.

Очень привлекательны главные герои - мушкетеры; они от­важны, предприимчивы и бескорыстны, по-рыцарски благород­ны, они всегда вместе, в каких бы трудных ситуациях ни ока­зывались. Их лозунг: «Один за всех и все за одного» и сейчас является символом настоящей и преданной дружбы.

По первому роману из трилогии А. Дюма в 1979 году рос­сийский режиссер Г.Э. Юнгвальд-Хилькевич снял культовый фильм «Д"Артаньян и три мушкетера». Д"Артаньяна в этом фильме сыграл известный артист М. Боярский, песни из филь­ма исполняла тогда, кажется, вся страна. Д"Артаньян стал сим­волом Отваги, Преданности, Находчивости, Независимости н Благородства.

Вторая часть трилогии - «Двадцать лег спустя» (1845) - это гоже «(авантюрный исторический роман с увлекательной, стремительно развивающейся интригой. Притом он значи­тельно историчнее первой части трилогии» (VI. Трескунов).

В этой части трилогии писатель значительно больше опи­сывает реальные исторические события: Фронда во Франции (Фронда - борьба крупной феодальной аристократии в союзе с буржуазией и народом против устанавливающейся абсолют­ной монархии); гражданская война в Англии. И здесь кроме вымышленных героев мы видим много исторических лиц: анг­лийский король Карл 1, кардинал Мазарини, французская коро­лева Анна Австрийская, Кромвель и другие.

А. Дюма значительно усиливает тему бла-городства своих главных героев: Атоса, Портоса, Арамиса и Д"Артаньяна. Он подчеркивает в них прежде всего их мужество и человечност ь. Именно эти черты их характеров обеспечивают им победу над Кромвелем, Мазарини и Анной Австрийской.

Этот роман не только приключенческий, но и психологиче­ский. Писатель раскрывает внутренний мир своих героев, то, что движет их пос тупками.

Финал романа - благополучен: приключения и подвиги че­тырех великодушных, смелых и беззаветно преданных дру1 другу героев заканчиваются здесь благополучно.

А вот последняя часть трилогии - «Виконт дс Бражелон, или Десять лет спустя» (1845-1848) очень сильно отличается от двух предыдущих.

В последней части трилогии А. Дюма описывает события XVII века, когда молодой французский король Людовик XIV, за­нявший престол после отца, Людовика Х111, - абсолютный мо­нарх, перед которым все трепещут. Людовик XIV проводит аг­рессивную политику, в 70-е годы XVII века он начинает войну 264 против Голландии, целью которой является завоевание чужих земель и укрепление своего положения в Нвропе. Его политика оказывается губительной для героев романа Дюма. Неудача по­стигает сына Атоса - виконта де Бражелона, умирает сам Атос, умирает и Нортос, достигший многих почестей. В конце романа погибает и Д"Артаньян - в захватнической борьбе, развязанной Людовиком XIV, погибает, за несколько минут до гибели полу­чивший звание маршала Франции.

Психологически точно раскрывает А. Дюма внутренний мир короля, жестокого и холодного, но внешне привлекательного и обаятельного. Сатирически писатель показывает и подчиненных Людовика, лицемерных и пресмыкающихся перед королем. В таких условиях героев романа, честных, бескорыстных и благо­родных, неминуемо ждала гибель.

Все это сказалось на тональности романа. В отличие от пер­вых двух частей трилогии он лишен оптимистических нот. Судь­бы героев трилогии приходят к печальному концу.

Так заканчивается рассказ А. Дюма о бескорыстной дружбе, любви, славных приключениях мушкетеров - Атоса, Портоса, Арамиса и Д"Артаньяна.

Наш старый советский фильм заслуживает отдельной похвалы. Я не знаю, может быть, Дюма каким-то непостижимым образом сотрудничал с режиссерами прямо с того света, но то, как подобрали актеров и как искусно они передали характеры всех героев, это просто поразительно! Глядя на них понимаешь, что именно так и должны были выглядеть Д"Артаньян с троицей, Ришелье, Анна Австрийская, Бэкингем... Браво

P.S. Пишу на случай, если кто-нибудь наткнется на книгу "Сын Портоса". Прочла ее тогда спустя год после прочтения "Трех мушкетеров" - собственно, а как же иначе-то? - и осталась ужасно разочарованной. Так запороть образ Арамиса надо уметь. Тогда я еще и не подозревала, что автором сего произведения является вовсе не Александр Дюма, как почему-то было написано на обложке, и впала в депрессию. Решила, что больше о мушкетерах ничего не хочу слышать. Но, Бог миловал - Дюма ничего подобного не писал и не собирался дальше. Моя душа спокойна, а другим ее читать не советую.

Иногда, открывая книгу, надеешься увидеть что-то одно, а в результате находишь гораздо больше. Понимаешь, как много глубины, как много деталей присутствует в произведении, какое разнообразие характеров и эмоций. Роман Александра Дюма «Три мушкетера» считается классикой историко-приключенческой литературы, он экранизировался большое количество раз. И хотя его рекомендуют читать школьникам, взрослый человек сможет увидеть в нем гораздо больше. Причем не всегда эмоции будут положительными, ведь писатель говорит не только о добродетелях, но и о пороках. Конечно, многое можно оправдать и тем, что в описываемое время таков был образ жизни всего общества. Эта книга об отваге и малодушии, она о любви и верности и в то же время о ненависти и предательстве. Здесь есть место и романтике, и холодному расчету.

В книге рассказана увлекательная история приключений д’Артаньяна и троих его друзей-мушкетеров. Главный герой – гасконец дворянского происхождения, который решает оставить родной дом и отправиться в столицу, чтобы стать мушкетером. Он полон надежд, однако в пути он вступает в драку, а его рекомендательное письмо оказывается украденным. По прибытии в столицу д’Артаньян узнает, что его не могут сразу принять в мушкетеры, а затем еще оскорбляет троих друзей-мушкетеров, которые вызывают его на дуэль. По воле судьбы они впоследствии становятся друзьями, и тогда начинаются их незабываемые приключения, полные опасностей, интриг, выпивки, общения с красивыми женщинами и высокопоставленными персонами. Удастся ли в результате д’Артаньяну исполнить свою мечту?

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Три мушкетера" Александр Дюма бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

В первый понедельник апреля 1625 г. население городка Менг в предместье Парижа казалось взволнованным так, словно гугеноты вздумали превратить его во вторую крепость Ларошель: в Менг въехал молодой человек восемнадцати лет на рыжем мерине без хвоста. Его облик, одежда и манеры вызвали в толпе горожан шквал насмешек. Всадник, впрочем, не обращает на них внимания, как и подобает дворянину, почитающему зазорным выяснять отношения с простолюдинами. Другое дело - оскорбление, нанесённое равным: д’Артаньян (так зовут нашего героя) бросается с оголённой шпагой на знатного господина в чёрном; однако тому на помощь прибегают несколько горожан с дубьём. Очнувшись, д’Артаньян не обнаруживает ни обидчика, ни - что гораздо серьёзнее - рекомендательного письма отца к старому боевому товарищу, капитану королевских мушкетёров г-ну де Тревилю, с просьбой определить достигшего совершеннолетия отпрыска на военную службу.

Мушкетёры Его Величества - цвет гвардии, люди без страха и упрёка, за что им сходит с рук независимое и бесшабашное поведение. В тот час, когда д’Артаньян ожидает приёма у де Тревиля, г-н капитан учиняет очередную головомойку (не влекущую, впрочем, печальных последствий) троим своим любимцам - Атосу, Портосу и Арамису. Де Тревиля, надо заметить, возмутило не то, что они устроили драку с гвардейцами кардинала Ришелье, а позволили арестовать себя... Какой позор!

Беседуя с де Тревилем (принявшим молодого д’Артаньяна весьма ласково), юноша видит за окном незнакомца из Менга - и стремглав бросается на улицу, задев на лестнице поочерёдно трёх мушкетёров. Все трое вызывают его на поединок. Незнакомец в чёрном успевает улизнуть, зато в урочный час на условленном месте ждут д’Артаньяна Атос, Портос и Арамис. Дело получает неожиданный оборот; шпаги всех четверых дружно обнажаются против вездесущих гвардейцев герцога Ришелье. Мушкетёры убеждаются, что молодой гасконец не только задира, но и настоящий храбрец, владеющий оружием ничуть не хуже их, и принимают д’Артаньяна в свою компанию.

Ришелье жалуется королю: мушкетёры вовсе обнаглели. Людовик XIII скорее заинтригован, чем огорчён. Ему хочется узнать, кто этот неизвестный четвёртый, бывший с Атосом, Портосом и Арамисом. Де Тревиль представляет гасконца Его Величеству - и король зачисляет д’Артаньяна на службу в свою гвардию.

К остановившемуся в его доме д’Артаньяну, о доблести коего по Парижу уже ползут слухи, обращается галантерейщик Бонасье: вчера похищена его молодая жена, камеристка Её Величества королевы Анны Австрийской. По всем приметам похититель - незнакомец из Менга. Причина похищения - не прелести мадам Бонасье, а её близость к королеве: в Париже лорд Бекингэм, возлюбленный Анны Австрийской. Мадам Бонасье может навести на его след. Королева в опасности: её покинул король, её преследует вожделеющий к ней Ришелье, она теряет одного за другим верных людей; в придачу ко всему (или прежде всего) она - испанка, влюблённая в англичанина, а Испания и Англия - главные противники Франции на политической арене. Вослед за Констанцией похищен и сам г-н Бонасье; в их доме устраивается западня на лорда Бекингэма или кого-то из близких к нему людей.

Однажды ночью д’Артаньян слышит в доме возню и сдавленные женские вопли. Это г-жа Бонасье, бежавшая из-под стражи, снова угодила в мышеловку - теперь уже в собственном доме. Д’Артаньян отбивает её у людей Ришелье и прячет на квартире Атоса.

Следя за всеми её выходами в город, он подстерегает Констанцию в обществе мужчины в мушкетёрском мундире, Неужели друг Атос вздумал отбить у него спасённую красавицу? Ревнивец быстро смиряется: спутник мадам Бонасье - лорд Бекингэм, которого она ведёт в Лувр на свидание к королеве. Констанция посвящает д’Артаньяна в сердечные тайны своей госпожи. Он обещает защищать королеву и Бекингэма, как её самоё; этот разговор становится их объяснением в любви.

Бекингэм покидает Париж, увозя подарок королевы Анны - двенадцать бриллиантовых подвесков. Проведав об этом, Ришелье советует королю устроить большой бал, на который королева должна явиться в подвесках - тех, что теперь хранятся в Лондоне, в шкатулке Бекингэма. Он предвидит позор отвергшей его притязания королевы - и посылает в Англию одного из лучших своих тайных агентов миледи Винтёр: ей надлежит похитить у Бекингэма два подвеска - даже если остальные десять и вернутся чудом в Париж к большому балу, кардинал сумеет доказать небезупречность королевы. Наперегонки с миледи Винтёр мчится в Англию д’Артаньян. Миледи удаётся то, что поручил ей кардинал; однако время работает на д’Артаньяна - и он доставляет в Лувр десять подвесков королевы и ещё два точно такие же, изготовленные лондонским ювелиром менее чем за двое суток! Кардинал посрамлён, королева спасена, д’Артаньян принят в мушкетёры и вознаграждён любовью Констанции. Есть, впрочем, и убытки: Ришелье узнает о доблести новоиспечённого мушкетёра и поручает опекать его коварной миледи Винтёр.

Плетя козни против д’Артаньяна и внушая ему сильную и противоречивую страсть, миледи одновременно обольщает графа де Варда - человека, служившего помехой гасконцу при его путешествии в Лондон, посланного кардиналом в помощь миледи. Кэтти, служанка миледи, будучи без ума от молодого мушкетёра, показывает ему письма своей хозяйки де Варду. Д’Артаньян под видом графа де Варда приходит на свидание к миледи и, не узнанный ею в темноте, получает в знак любви кольцо с бриллиантом. Своё приключение д’Артаньян спешит преподнести друзьям как весёлую шутку; Атос, однако же, при виде кольца мрачнеет. Кольцо миледи вызывает в нем мучительное воспоминание. Это - фамильная драгоценность, подаренная им в ночь любви той, которую он почитал за ангела и которая в действительности была заклеймённой преступницей, воровкой и убийцей, разбившей сердце Атоса. Рассказ Атоса вскоре подтверждается: на обнажённом плече миледи её пылкий любовник д’Артаньян замечает клеймо в виде лилии - печать вечного позора.

Отныне он - враг миледи. Он посвящён в её тайну. Он отказался убить на дуэли лорда Винтёра - лишь обезоружил, после чего примирился с ним (братом её покойного мужа и дядей её маленького сына) - а ведь она давно стремится завладеть всем состоянием Винтёров! Ничего не получилось у миледи и из её замысла стравить д’Артаньяна с де Бардом. Уязвлена гордость миледи - но и честолюбие Ришелье. Пригласив д’Артаньяна перейти служить в свой гвардейский полк и получив отказ, кардинал предостерегает молодого наглеца: «С той минуты, как вы лишитесь моего покровительства, никто не даст за вашу жизнь и ломаного гроша!»...

Место солдата - на войне. Взяв у де Тревиля отпуск, д’Артаньян и три его друга отправляются в окрестности Ларошели, портового города, открывающего англичанам ворота во французские пределы. Закрывая их для Англии, кардинал Ришелье завершает дело Жанны д’Арк и герцога де Гиза. Победа над Англией для Ришелье - не столько в том, чтобы избавить короля Франции от врага, сколько в отмщении более удачливому сопернику в любви к королеве. То же и Бекингэм: он в этой военной кампании стремится удовлетворить личные амбиции. Он предпочитает вернуться в Париж не посланником, но триумфатором. Истинной ставкой в этой кровавой партии, разыгрываемой двумя могущественнейшими державами, служит благосклонный взгляд Анны Австрийской. Англичане осаждают крепость Сен-Мартен и форт Ла Пре, французы - Ла-Рошель.

Перед боевым крещением д’Артаньян подводит итоги двухлетнего пребывания в столице. Он влюблён и любим - но не знает, где находится его Констанция и жива ли она вообще. Он стал мушкетёром - но имеет врага в лице Ришелье. За спиной у него множество необычайных приключений - но и ненависть миледи, которая не упустит случая отомстить ему. Он отмечен покровительством королевы - но это плохая защита, скорее, повод для преследований... Единственное его безусловное приобретение - перстень с алмазом, коего блеск, впрочем, омрачён горькими воспоминаниями Атоса.

Волей случая Атос, Портос и Арамис сопровождают кардинала в его ночной прогулке инкогнито в окрестностях Ларошели. Атос в трактире «Красная голубятня» слышит беседу кардинала с миледи (именно на встречу с ней ехал Ришелье под охраной мушкетёров). Он отправляет её в Лондон в качестве посредницы в переговорах с Бекингэмом. Переговоры, однако, не вполне дипломатичны: Ришелье предъявляет сопернику ультиматум. Если Бекингэм посмеет сделать в нынешнем военном противостоянии решительный шаг, кардинал обещает предать огласке документы, порочащие королеву, - свидетельства не только её благосклонности к герцогу, но и её сговора с врагами Франции. «А если Бекингэм заупрямится?» - спрашивает миледи. - «В этом случае, как не раз бывало в истории, на политической сцене должна возникнуть роковая женщина, которая вложит кинжал в руку какого-нибудь убийцы-фанатика...» Миледи прекрасно понимает намёк Ришелье. Что же, она - именно такая женщина!.. Совершив неслыханный подвиг - отобедав на пари на бастионе, открытом врагу, отразив несколько мощных атак ларошельцев и вернувшись в расположение армии невредимыми, - мушкетёры предупреждают герцога Бекингэма и лорда Винтёра о миссии миледи. Винтёру удаётся арестовать её в Лондоне. Охранять миледи поручено молодому офицеру Фельтону. Миледи узнает, что её страж - пуританин. Она называется его единоверкой, якобы соблазнённой Бекингэмом, оклеветанной и заклеймённой как воровка, в то время как в действительности страдает за веру. Фельтон сражён миледи наповал, Религиозность и строгая дисциплина сделали его человеком, недоступным обычным обольщениям. Но история, поведанная ему миледи, поколебала его враждебность к ней, а своей красотой и показной набожностью она покорила его чистое сердце, Фельтон помогает миледи Винтёр бежать. Он поручает знакомому капитану доставить несчастную пленницу в Париж, а сам проникает к герцогу Бекингэму, которого - во исполнение сценария Ришелье - убивает кинжалом.

Миледи прячется в монастыре кармелиток в Бетюне, где живёт и Констанция Бонасье. Узнав, что с часу на час здесь должен объявиться д’Артаньян, миледи отравляет возлюбленную своего главного врага и спасается бегством. Но уйти от возмездия ей не удаётся: по её следам мчатся мушкетёры.

Ночью в тёмном лесу совершается суд над миледи. Она повинна в смерти Бекингэма и обольщённого ею Фельтона. На её совести смерть Констанции и подстрекательство д’Артаньяна к убийству де Варда. Ещё одна - самая первая её жертва - совращённый ею молодой священник, которого она склонила к краже церковной утвари. Осуждённый за это на каторгу, пастырь Божий наложил на себя руки. Его брат, палач из Лилля, поставил целью своей жизни отомстить миледи. Однажды он уже настиг её и заклеймил, но преступница скрылась тогда в замке графа де ла Фер - Атоса и, умолчав о злосчастном прошлом, вышла за него замуж. Нечаянно обнаружив обман, Атос в ярости совершил над женой самосуд: повесил её на дереве. Судьба дала ей ещё один шанс: графиню де ла Фер спасли, и она вернулась к жизни и к своим гнусным делам под именем леди Винтёр. Родив сына, миледи отравила Винтёра и получила богатое наследство; но этого ей было мало, и она мечтала о доле, принадлежащей деверю.

Предъявив ей все перечисленные обвинения, мушкетёры и Винтёр вверяют миледи лилльскому палачу. Атос подаёт ему кошелёк с золотом - плату за тяжкий труд, но тот швыряет золото в реку: «Сегодня я исполняю не своё ремесло, а свой долг». В лунном свете блистает лезвие его широкого меча... Три дня спустя мушкетёры возвращаются в Париж и предстают своему капитану де Тревилю. «Ну что, господа, - спрашивает их храбрый капитан. - Хорошо вы повеселились в отпуске?» - «Бесподобно!» - отвечает за себя и за друзей Атос.

Пересказал