Ключевые слова

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА ПИСАТЕЛЯ / ХУДОЖЕСТВЕННО-РЕЧЕВАЯ СИСТЕМА / ПОЛЕВАЯ МЕТОДИКА / ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ / ЛЕКСЕМА / СЕМА / LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD OF THE WRITER / ART-SPEECH SYSTEM / FIELD METHODS / LEXICAL-SEMANTIC FIELD / LEXICAL UNIT / SEME

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы - Кочнова Ксения Александровна

Статья посвящена проблемам исследования языковой картины мира писателя , его идиолекта с помощью полевой методики . Изучение индивидуально-художественной речевой системы ведется через построение лексико-семантических полей . Авторское лексико-семантическое поле «Ночь» отличается более детальным, чем в общенародном языке, составом, спецификой семантической структуры конституентов поля (усложнение семной структуры слова, наращивание сем , перестройка их иерархии), структурой самого поля в целом, на которые оказывает влияние преобразующая роль художественного мировоззрения.

Текст научной работы на тему «Ночь в языковой картине мира А. П. Чехова»

Вестник Томского государственного университета. 2015. № 393. С. 28-36. Б0! 10.17223/15617793/393/4

К.А. Кочнова

НОЧЬ В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА А.П. ЧЕХОВА

Статья посвящена проблемам исследования языковой картины мира писателя, его идиолекта с помощью полевой методики. Изучение индивидуально-художественной речевой системы ведется через построение лексико-семантических полей. Авторское лексико-семантическое поле «Ночь» отличается более детальным, чем в общенародном языке, составом, спецификой семантической структуры конституентов поля (усложнение семной структуры слова, наращивание сем, перестройка их иерархии), структурой самого поля в целом, на которые оказывает влияние преобразующая роль художественного мировоззрения.

Ключевые слова: языковая картина мира писателя; художественно-речевая система; полевая методика; лексико-семантическое поле; лексема; сема.

Изучение языковой картины мира личности в последнее время нередко заставляет обращаться к исследованию языка писателя через изучение лексико-семантической системы с помощью полевой методики. Полевой подход позволяет эксплицировать авторское мировоззрение, выявить специфику его ценностной ориентации и языковых приоритетов, особенности индивидуально-авторского словоупотребления и т. д.

Лексико-семантическое поле (ЛСП) представляет интерес для исследования языковой картины мира писателя с точки зрения содержания, состава (эксплицирует фрагмент мировоззрения писателя), структурной организации. Структурирование и анализ авторского лексико-семантического поля показывают, как эксплицированы те или иные категории, понятия в индивидуальной языковой системе писателя, высвечивают их специфику в его художественном мировоззрении.

Рассмотрим ЛСП «Ночь» в языке художественной прозы А.П. Чехова.

Лексема ночь, принимаемая за ядерную в анализируемом поле, характеризуется, во-первых, большой частотностью употребления (по результатам количественного анализа среди ключевых слов с тематикой «природное время» лексема ночь занимает первое место ). Во-вторых, о значимости данного слова в творчестве А. П. Чехова свидетельствуют и данные различных исследований. В частности, В. Н. Рябова выделяет главенствующее положение пейзажа с описанием ночи среди других видов пейзажа с событийной направленностью , Е.И. Лелис характеризует лексему ночь в творчестве А. П. Чехова как ключевое слово, занимающее особое положение в художественном тексте и наделенное специфическими эстетическими функциями , Э.А. Полоцкая пишет об особой значимости образа лунной ночи в творчестве А.П. Чехова как «навязчивой поэтической идее» писателя . Все эти данные - количественный анализ и материалы исследований - особо выделяют лексему ночь на фоне остальных лексем.

Лексема ночь является центральной в одноименном поле. Это слово объединяет вокруг себя в ядерной части однокоренные слова (ночной, полночь, полночный) и единицы денотативного множества, совпадающие с ним по ряду значений. Рассмотрим их начиная с языковой реализации центральной лексемы ночь, художественно интерпретированной писателем.

Ночная природа у А. П. Чехова, как правило, наполнена таинственными образами, представляющими собой «что-то неведомое и страшное», недоступное пониманию простого человека: «Дышалось глубоко, и хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах развернулась теперь своя жизнь, таинственная, прекрасная, богатая и святая, недоступная пониманию слабого, грешного человека» (Невеста) ; «Все глядят на закат и все до одного находят, что он страшно красив, но никто не знает и не скажет, в чем тут красота» (Красавицы) . В описание ночи включаются лексические единицы неведомый, непонятный, недоступный, мистический, с одной стороны, и прекрасный, святой и т. п. - с другой.

В тихую ночь утихает и безмерное горе Липы, в тихую и прекрасную ночь верится, что, как ни велико зло, «все же в Божьем мире правда есть и будет, такая же тихая и прекрасная, и все на земле только ждет, чтобы слиться с правдой, как лунный свет сливается с ночью» (В овраге) , поэтому «когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением, и что зла уже нет на земле и все благополучно» (Человек в футляре) [Там же. С. 51]. В основе данного конфликта - мир природы и мир человека, добра и зла - по А. П. Чехову, лежит столкновение «нормы», по которой живет природа, т. е. существования по законам красоты, гармонии, свободы, и человека, слабого, грешного, в жизни которого эта «норма» отсутствует . Поэтому ночь -это "время прекрасное, необыкновенное, когда все окружающее недоступно для понимания грешного человека". Благодаря актуализации в семантеме ночь сем тихий, кроткий, печальный, покой, сон в художественном контексте, следует выделить в ее структуре дополнительное значение "время умиротворения, покоя в душе".

Контекстуальным синонимом слову непонятный в тексте становится таинственный ("окруженный тайной, кажущийся необъяснимым"): «Сквозь редкие деревья виден был двор, залитый лунным светом, так же были таинственны и строги тени... » (Три года) . Ночь в творчестве А.П. Чехова

«... являет собой особое зрелище. Ночью мир не пошл. Ведь настоящая, самая интересная жизнь у каждого человека проходит под покровом тайны, как под покровом ночи» .

Таинственное нередко связано у писателя с религиозным восприятием мира . Ночью «земля принимает загадочные очертания» и все будничные предметы «одеваются в идеальные покровы», далекие огни в поле напоминают лагерь филистимлян (Огни); мнятся великаны и колесницы, запряженные шестерками диких, бешеных коней; в жизнь переходят рисунки из Священной истории (Степь), и встречных во тьме спрашивает Липа: «Вы святые?», и те, не удивленные, отвечают: «Нет, мы из Фирсанова» (В овраге) . В пасхальную ночь монах Николай, «симпатичный поэтический человек», непонятый и одинокий, выходит «перекликаться с Иеро-нимом и пересыпать свои акафисты цветами, звездами и лучами солнца» (Святой ночью) . Звезды с ночного неба «смотрят в глубоком смирении» (Ионыч) , а поле, лес и солнце «собираются отдыхать и, быть может, молиться» (Степь) .

В рассказе «Студент» одинокий огонь костра бросает свой мистический свет на далекое, на ушедшее, и в ночь, близкую к Пасхе, воскресает другая, давнишняя, памятная миру ночь в Гефсиманском саду: «воображаю: тихий-тихий, темный-темный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания» , то рыдает Петр, трижды отрекшийся от Христа. Так «глубокий, истинный мир ночного разрушает все пределы времени и пространства. Сближаются прошлое и настоящее» .

Таким образом, у А.П. Чехова на прямое значение лексемы ночь - "часть суток от вечера до утра" - через лексемы мистический, загадочный, святой, смирение, покров, огонь, Гефсиманский сад, Христос, Петр, Пасха, филистимляне, акафисты в контексте ассоциативно наслаивается значение "таинственное, сказочное время", которое нередко связано у писателя с религиозным восприятием мира.

В рамках значений "непонятный", "таинственный" развивается оттенок значения "страшное, жуткое": «Все непонятное таинственно и потому страшно» (Святая ночь) , «Темная, беспросветная мгла висела над землей <...> меня окутывал непроницаемый холодный мрак <...> душу мою наполнял неопределенный и неизъяснимый страх» (Страшная ночь) .

Для А.П. Чехова ночь - это "время пробуждения внутренних сил в природе и человеке". «Не спала природа, точно боялась проспать лучшие мгновенья своей жизни» (Страхи) . Время, когда зрение и слух обострены. И душа устремляется туда, где на небе звезды, «высоко-высоко, далеко-далеко». По мнению В.А. Богданова, в мире А.П. Чехова природа, в частности ночная, - «олицетворение той творческой мощи, которой недостает его героям. Вводя ее в художественный мир произведения, он вводил тем самым оценочный критерий свершающегося и свершаемого в этом мире его персонажами» .

Именно ночью «все вокруг не располагает к обыкновенным мыслям» (Степь) . Именно с ночью у писателя связаны философские размышления о человеке, о природе, о значении природы в жизни человека, и наоборот. И тогда описание ночи у Чехова выходит за рамки конкретной природной картины и становится вселенским: возникает мир, где существует жизнь «вечная», обеспечивающая «непрерывное движение жизни на Земле»: «Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет» (Дом с мезонином) . А.П. Чехов призывает к нравственному беспокойству, заставляет задуматься о том, как, в сущности, «все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом достоинстве» (Дама с собачкой) , постоянно ищет ту ускользающую, таинственную связь между вечно существующей вселенной и кратким мигом пребывания человека на земле.

Космическое начало не было чуждо А.П. Чехову: «В момент наивысших душевных потрясений, в минуты глубоко эмоционального подъема его герои вплотную сталкиваются с загадочным, непостижимым величием космоса» .

В одном ряду с лексемами непонятность, неизвестность в микроконтексте с лексемой ночь стоят лексемы ЛСП «Эмоциональное и физиологическое состояние человека» беспокойство, тревога, тоска, ужас, отчаяние, равнодушие, одиночество и т.п. «Когда долго смотришь на глубокое ночное небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознание одиночества. Начинаешь чувствовать себя непоправимо одиноким, и все то, что считал раньше близким и родным, становится бесконечно далеким и не имеющим цены. Звезды, глядящие с неба уже тысячи лет, само непонятное небо и мгла, равнодушные к короткой жизни человека, когда остаешься с ними с глазу на глаз и стараешься постигнуть их смысл, гнетут душу своим молчанием; приходит на мысль то одиночество, которое ждет каждого из нас в могиле, и сущность жизни представляется отчаянной, ужасной...» (Степь) , «Беспокойство и бессонницу, - говорит лирический герой рассказа «Святою ночью», - хотелось видеть во всей природе, начиная с ночной тьмы и кончая плитами, могильными крестами и деревьями, под которыми суетились люди» . Отсюда индивидуально-авторское значение семантемы ночь у А.П. Чехова -"время, когда человек осознает свое одиночество". Причем это нередко ощущение полного одиночества, которое индуцируется в лексемах одиночество, молчание, могила, непоправимый, бесконечный через семы "не имеющий предела", "чрезвычайный по силе проявления", "невозможный" и др.

В одном контексте стоят лексемы скука, тоска, уныние и др. Слово тоска, т.е. "гнетущая скука, уны-

ние, царящие где-либо, вызываемые чем-либо", включает в свое значение семантические признаки "скука", "уныние". Значение слова скука конкретизируется семантическими признаками "грусть", "душевная тяжесть": «Я глядел на телеграфные столбы, около которых кружились облака пыли, на сонных птиц, сидевших на проволоках, и мне вдруг стало так скучно, что я заплакал» (Тайный советник) , «Приближалась длинная, одинокая, скучная ночь» (Бабье царство) . Актуализируется в слове скука и сема "духовное одиночество", являющаяся производной от семантических признаков "безразличие", "равнодушие". Все слова воспринимаются как синонимы, так как семантические признаки, составляющие значение слов, дублируются, пересекаются, что делает возможным их общее существование на уровне индивидуальной речи. Сами слова скука, тоска, одиночество являются неотъемлемой частью индивидуального стиля писателя .

Образ тополя, устойчиво проходящий через все произведения писателя, становится в мире А.П. Чехова символом одиночества. В поэтических текстах тополь может изображаться в виде рыцаря, как дерево с царской стройностью, серебристой изнанкой листьев, когда постоянное трепетание листвы, открывающей то темную поверхность, то светлую изнанку, указывает на двойственность самой жизни . Тополь у А.П. Чехова -высокий, унылый, суровый и... одинокий: «Не редкость было встретить одиноко торчащие тополи» (Святою ночью) ; «Тополь высокий, покрытый инеем, показался в синеватой мгле, как великан, одетый в саван. Он поглядел на меня сурово и уныло, точно, подобно мне, понимал свое одиночество» (Волк) ; «А вот на холме показывается одинокий тополь, кто его посадил и зачем он здесь - бог его знает. От его стройной фигуры и зеленой одежды трудно оторвать глаза. Счастлив ли этот красавец? Летом зной, зимой стужа и метели, осенью страшные ночи... а главное -всю жизнь один, один...» (Степь) .

В рамках значения "время одиночества" можно выделить оттенок значения "смерть", актуализированный в текстах А. П. Чехова. На символический некрологический ореол тополя указывает употребление данного слова в одном микроконтексте с лексемами саван, умирать, в которых актуализирована сема "смерть": «Тополь, высокий, покрытый инеем, показался в синеватой мгле, как великан, одетый в саван», «Погода на дворе великолепная. Тишина, не шевельнется ни один лист. Мне кажется, что все смотрит на меня и прислушивается, как я буду умирать» (Скучная история) . То есть в осмыслении ночи как "времени одиночества, периода смерти" важную роль играют категории «одиночество» и «смерть», являющиеся одними из основных в мироощущении писателя. Сравним с замечанием, найденным в записных книжках А.П. Чехова: «Как я буду лежать в могиле один, так, в сущности, я и живу» .

И. Бунин вспоминал, что А.П. Чехов «много раз старательно твердо говорил, что бессмертие, жизнь после смерти в какой бы то ни было форме - сущий вздор.... Но потом несколько раз еще тверже говорил

противоположное: "Ни в коем случае не можем мы исчезнуть после смерти. Бессмертие - факт"» . Это своеобразная микромодель подхода Чехова к смерти, жизни, бессмертию. Он как бы допускает возможность двух противоположных решений.

Кроме того, следует говорить об амбивалентном характере лексемы ночь. Это отражено и во взаимно противоречащих друг другу высказываниях в рамках одного макроконтекста: так, в повести «Степь» ночное небо в одну ночь «глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова», в другую кажется «непонятным», «гнетет душу своим молчанием», в результате чего «приходит на мысль то одиночество, которое ждет каждого из нас в могиле, и сущность жизни представляется отчаянной, ужасной...» . То же самое в рассказе «Дуэль»: «Но когда зашло солнце и стало темно, им овладело беспокойство. Это был не страх перед смертью... это был страх перед чем-то неизвестным; и страх перед наступающей ночью... Он знал, что ночь будет длинная, бессонная...» , «Страхи»: «Меня охватило чувство одиночества, тоски и ужаса, точно меня против воли бросили в эту большую, полную сумерек яму» .

Таким образом, лексема ночь обладает разнородной эмоциональной окраской: равнодушная, ужасная, внушающая ужас, страх... и таинственная, загадочная, красивая, чарующая.

Последнее связано с реализацией в творчестве Чехова традиционно романтического значения лексемы ночь "время мечтаний и грез", "время любовного свидания" (например, в рассказах «Верочка», «Дом с мезонином», «Три года», «В родном углу» и др.). В творчестве писателя «любовь составляет один из его лейтмотивов - любовь во всех тончайших и сокровенных проявлениях» . Особенностью романтических встреч ночью, при свете луны у Чехова является то, что все они оборачиваются разлукой, любовь не приносит счастья, несостоявшимися оказываются их мечты, герои не понимают друг друга, трагедии своего одиночества, этой старости души в расцвете сил. «Нет уже ни смеха, ни шума, ни свиданий в тихие лунные ночи» (Случай из практики) .

Семантическая структура лексемы ночь в идиолекте А. П. Чехова может быть представлена следующим образом:

НОЧЬ: 1. Часть суток, время от захода до восхода солнца. Темное время суток.

2. Время умиротворения, покоя.

3. Время, когда человек осознает свое одиночество // полное одиночество // смерть.

4. Время пробуждения внутренних сил в природе и человеке.

5. Нечто недоступное пониманию // нечто страшное.

6. Таинственное, сказочное время, мечтаний, грез // время любовного свидания.

Таким образом, лексема ночь характеризуется сложной семантической структурой, включая общеязыковое значение и авторские, символические, подвергается семантическим трансформациям в контексте.

Остальные конституенты поля создают образ ночи, центральной лексемы, представляют ее во всей совокупности присущих ей значений. В этой связи отметим следующее.

Прилагательное ночной употребляется в своем основном значении и тем самым соотносится с основной ядерной семой лексемы ночь. В неосложненном прямом значении употребляются существительное полночь и прилагательное полночный. «Луна-то, луна! - сказал он, глянул вверх. Была уже полночь» (Шампанское) .

В одном синонимическом ряду со словом ночь стоят лексемы темнота ("отсутствие света, освещения"), тьма, мрак, темень, мгла ("неполная темнота вне помещения"), сумрак ("неполная темнота, при которой можно еще различать предметы"). «Сумерки и шум дождя за окном располагали ко сну» (Мужики) .

Значение лексемы ночь - "темное время суток" -усиливают прилагательные: беспросветный (усил.) ("о темноте, мраке: полный, совершенный"), беспроглядный (усил.), непроглядный (усил.) ("о тьме, мраке: непроницаемый"), непроницаемый (усил.) ("такой, куда нельзя проникнуть взглядом, а также недоступный пониманию, скрытый"), черный. Данные прилагательные характеризуют семантему ночь как время суток с полным отсутствием света, а также через семы "неполнота" и "недоступность" формируют пятое значение ("нечто недоступное пониманию", оттенок значения "нечто страшное").

В ядерной части поля расположены лексические единицы ЛСП «Космологические объекты и явления», характеризующие образ ночи: луна, небо, звезды, туман, их связь с ядерным словом устанавливается на основе общих сем.

Луна - "ночное небесное светило", главный, важнейший элемент ночного пейзажа А.П. Чехова. О луне очень часто писал Чехов и в своих письмах: «Прекрасная ночь. На небе ни облачка, а луна светит во всю Ивановскую» и др. Образ лунной ночи для Чехова имел большое значение, и это не раз отмечали исследователи творчества писателя.

Программное значение придавалось описанию лунной ночи в рассказе «Волк». А.П. Чехов писал своему брату: «По моему мнению, описания должны быть весьма кратки и иметь характер а propos. Общие места вроде: "Заходящее солнце, купаясь в волнах темневшего моря, заливало багровым золотом" и прочее. "Ласточки, летя над поверхностью воды, весело чирикали", - такие общие места надо бросить. В описаниях природы надо хвататься за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина... Природа является одушевленной, если ты не брезгуешь употреблять сравнения явлений ее с человеческими действиями» . А.П. Чехов пытался обновить средства поэтической выразительности ночного пейзажа. Он писал так: «И о луне можно написать хорошо, а уж на что тема затрепанная. И будет интересно. Только надо все-таки увидеть и в луне что-нибудь свое, а не чужое и не избитое» .

Внимание к образу луны у А.П. Чехова традиционно: под знаком «лунатизма» находилась вся современная писателю поэзия. Пейзажи А.П. Чехова полны сиянием бледной луны. Лунный свет делает ночи колдовскими, загадочными и заставляет героев каждый раз по-своему осмыслять окружающее, вспоминать прошлое, думать о будущем.

Лексемы луна и лунный соотносятся с первым и пятым значением ядерной лексемы ночь. Следуя традиции, А.П. Чехов использует луну для описания сцены любовного свидания (здесь значение слова луна параллельно значению ядерного слова ночь - "время мечтаний и грез"). Образ луны в описаниях природы может традиционно способствовать созданию романтической обстановки (и тогда лексема луна несет положительную окраску), либо быть выполненным в ироническом ключе (как правило, в ранних рассказах): например, в рассказе «Дачники», где луна становится центральным образом во всех трех пейзажных зарисовках: «Из-за облачных обрывков глядела на них луна и хмурилась: вероятно, ей было завидно и досадно на свое скучное, никому не нужное девство», «Луна точно табаку понюхала, спряталась за облако. Людское счастье напомнило ей об одиночестве, одинокой постели за лесами и долами», «Из-за облака опять выплыла луна. Казалось, она улыбается; казалось, ей было приятно, что у нее нет родственников» , «...луна, полная и солидная, как генеральная экономка, плыла по небу» (Трифон) . Поэтическое значение лексемы луна отличается у А. П. Чехова двойственной эмоциональной окрашенностью. Следовательно, внутренняя антино-мичность семантемы луна усиливает амбивалентность образа ночи.

Привычных образов у А. П. Чехова мало, чаще всего он дает оригинальные образы, сравнения, примеры одушевления, оживляющие восприятие рассказа . Прием одушевления Чехов, как правило, широко использовал в ранних рассказах, после он претерпел изменения. Об этом Чехов писал Горькому: «частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степь нежится - такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными: красочность и выразительность достигаются только простотой, такими простыми фразами, как "зашло солнце", "пошел дождь" и т.д.» .

В ряде контекстов у А. П. Чехова варьируются два эпитета к слову луна: бледная и бедная. Между ними существует определенное стилевое различие: если бедная луна несет на себе заряд авторской эмоции, это образ индивидуализированный, то бледная луна лишена индивидуальности - это образ традиционный.

Среди двух светил - луна и месяц - наибольшей частотой употребления обладает луна. Из повести «В овраге», где по-разному представлена лунная ночь: временами Липе и ее матери представляется, что «кто-то смотрит с высоты неба, из синевы, оттуда, где звезды» и что «все на земле только и ждет, чтобы слиться с правдой, как лунный свет сливается с ночью». И та же Липа, потерявшая ребенка, чувствую-

щая себя страшно одинокой в мире, видит, как «с неба смотрит месяц, тоже одинокий, которому все равно -весна теперь или зима, живы люди или мертвы...» . В значении лексемы месяц при употреблении ее в одном микроконтексте с лексемами одинокий, мертвый, смерть явно ощутима некрологическая семантика, которая была закреплена за ним как светилом мира мертвых еще в мифологической картине мира. Что же касается роли данных лексем в картинах мира других писателей и поэтов, то, по наблюдениям А. Белого, сопоставляющего роль этих светил, например у А. С. Пушкина и Ф.И. Тютчева, последний отдает предпочтение только месяцу, который для него и «бог», и «гений», льющий в душу покой .

В ночном пейзаже А.П. Чехова непременно возникает мотив сна. Лексема сон употребляется в переносном значении "о состоянии полного покоя, тишины в природе": «Все было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо» (Человек в футляре) , а также в значении "прозябание", соотносимом с общеязыковым "бездеятельное, пассивное состояние", но имеющем дополнительный оттенок "бессодержательное", "бесцельное": «Был час ночи -время, когда природа обыкновенно погружена в самый крепкий сон. В этот же раз природа не спала, и ночь нельзя было назвать тихой. <...> Не спала природа, точно боялась проспать лучшие мгновенья своей жизни» (Страхи) .

Все объекты - месяц, звезды, облака, туман, луна -антропомизируются А.П. Чеховым. Об этом говорил еще Н.К. Михайловский: «Все у него живет: облака тайком от луны шепчутся, колокольчики плачут, бубенчики смеются, тень вместе с человеком выходит из вагона. Эта своего рода, пожалуй, пантеистическая черта очень способствует красоте рассказа и свидетельствует о поэтическом настроении автора» .

Состав периферийной части ЛСП представлен следующим образом: сюда входят единицы, являющиеся конституентами других ЛСП - «Пространство», «Чувственное восприятие» и т.д.

На периферии ЛСП «Ночь» находятся единицы ЛСП «Пространство», создающие образ безграничного и беспредельного ночного неба. Это лексемы, объединенные архисемой "безграничное" - "не имеющее видимых или определяемых границ, чрезвычайно большое по протяженности": даль ("далекое пространство, видимое глазом"), беспредельный ("не имеющий пределов, безграничный, безмерный"), бесконечный ("не имеющий конца, предела в пространстве и во времени"), бескрайний ("не имеющий видимых пределов, края"), безбрежный ("такой широкий, что не видно берегов, простирающийся на необозримое пространство"), необъятный ("простирающийся на большое расстояние"), необозримый ("беспредельный, необъятный"), небосвод ("открытое со всех сторон небо в виде свода, купола"), высокое, громадное, бездонное ("не имеющее дна, чрезвычайно глубокое"), глубокое, безграничное ("не имеющее видимых или определяемых границ, чрезвычайно большое по протяженности") и др.

Во всех этих значениях явно актуализируются семы "чрезвычайно", "очень", подчеркивающие большую силу (степень) проявления чего-либо (большое, глубокое, высокое и т.д.). Общие принципы авторского изображения предмета, создающие индивидуальный образ, вырисовываются из всей суммы его описаний. В результате, исходя из всей совокупности лексем, характеризующих образ ночного неба, в нем индуцированы понятия «высоты» и, как следствие, связанные с ним понятия «красоты», «торжественности», «святости»: «О необъятной глубине и безграничности неба можно сулить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова» (Степь) .

Значение "огромность", переходя в значение "грандиозность, богатырский размах", связано в микроконтекстах еще с одним значением - "непонятность", точнее, "невозможность понять, постичь" (на основе этого значения происходит пересечение ЛСП «Пространство» и «Ночь»): «Своим простором она [степь] возбудила в Егорушке недоумение и навела его на сказочные мысли. Кто по ней ездит? Кому нужен такой простор? Непонятно и странно», «летит коршун над землей, плавно взмахивая крыльями, и вдруг останавливается в воздухе, точно задумавшись о скуке жизни, потом встряхивает крыльями и стрелою несется над степью, и непонятно, зачем он летает и что ему нужно», «широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в нее, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы...», «звезды, глядящие с неба уже тысячи лет, само непонятное небо и мгла, равнодушные к короткой жизни человек... гнетут душу своим молчанием...», «направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное...» (Степь) [Там же. С. 48].

Реализация сем "таинственный", "непостижимый", "загадочный", "странный" в лексемах неведомый, непонятный, недоумение способствует тому, что данные слова становятся опорными, ключевыми словами в решении этой семантической темы.

Значение "непонятность", "невозможность охватить, понять", выросшее из значения "огромность, грандиозность", связано еще с одним доминирующим значением - "неопределенность", которое выражается неоднократным повторением вводных конструкций со значением предположения: «Дрожа в воздухе, как насекомое, играя своей пестротой, стрепет поднялся высоко вверх по прямой линии, потом, вероятно, испуганный облаком пыли, понесся в сторону»; «Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо: вероятно, около самой черной тучи летали перекати-поле, и как, должно быть, и было страшно», «налево, как будто кто чиркнул по небу спичкой... Послышалось, как где-то очень далеко кто-то прошелся по железной крыше, вероятно, по крыше шли босиком, потому что железо проворчало глухо» (Степь) [Там же. С. 29, 85]. Значение "неопределенность" усиливается за счет сочетания в одном микро-

контексте неопределенного местоимения кто-то, неопределенного наречия где-то и вводного слова.

Доминантное значение "непонятность", "неопределенность" непосредственно связано со значением "сказочное", "колдовское" (здесь снова происходит пересечение ЛСП «Пространство» и «Ночь»): «Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное»; «Я думал, а выжженная солнцем равнина, громадное небо, темневший вдали дубовый лес и туманная даль как будто говорили мне: "Да, ничего не поймешь на этом свете!"» (Огни) [Там же. С. 105]; «В непонятной дали, если долго всматриваться в нее, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы». Прилагательные туманные, причудливые - контекстуальные синонимы с общей семой, непосредственно названной в микроконтексте: "неясные", "неопределенные", "непонятные" и отсюда "страшные". «Раньше молнии были только страшны... Их колдовской свет проникал сквозь закрытые веки и холодом разливался по всему телу» [Там же. С. 124]. Лексема колдовской соседствует в микроконтексте с лексемами зловещий, причудливый, страшный, непонятный, неведомый и др. Они, эти колдовские силы, с одной стороны, жутки, страшны, с другой - манят и притягивают к себе. Небо «страшно, красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова», «немножко жутко... Природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни» (Степь) [Там же. С. 46]. Семантический повтор жутко... жутко, повтор его синонима страшно в сочетании с цветовыми прилагательными черный, темный в одном микроконтексте помогают А.П. Чехову создать определенное настроение, вызванное таинственными, сказочными силами ночного времени.

ЛСП «Ночь» имеет непосредственную связь и с ЛСП «Чувственное восприятие», в частности ЛСП «Цветообозначения», конституенты которого создают особый цветовой облик образа ночи: черный, белый, тусклый, мутный, блеклый, темный, сумрачный и т.д. Так, особенностью использования лексем черный и белый является то, что они, будучи противопоставлены в общенародном языке друг другу (ср. "имеющий цвет сажи, угля, самый темный из всех цветов (проти-воп. белый)" и "имеющий цвет снега, молока, мела (противоп. черному)"), в природном мире А.П. Чехова контекстуально не оппозиционны, поскольку обе лексемы вступают в системные отношения, объединяясь по признаку "светлый - темный": «Белые стены, белые кресты на могилах, белые березы и черные тени... жили своей особой жизнью» (Архиерей) , «Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней» (Верочка) , «Таких удивительных роз, лилий, камелий, таких тюльпанов всевозможных цветов, начиная с ярко-белого и кончая черным как сажа... не случалось видеть нигде в другом месте» (Чёрный монах) . Несмотря на свою контрастность, оба цвета служат для создания образа. Лексема черный, как правило, используется вместе со словом белый и

его эквивалентами (бледный, светлый, ясный, блеклый, белесый) и наоборот, белый рядом с лексемами темный, мутный, сумрачный, тусклый и т.п. Наиболее частотная смысловая зона реализации цветообо-значений черного и белого цветов и их оттенков -лунная ночь: «кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли свои ветви над белым» (Ионыч) . В этом описании А. П. Чехов не детализирует, что именно обозначено под черным и белым, главное - это цвет, когда на сочетании, созвучии элементов строится образ лунной ночи. «На плотине, залитой лунным светом, не было ни кусочка тени... блестело звездой горлышко от разбитой бутылки... на том берегу, повыше кустов ивняка, что-то похожее на тень прокатилось черным шаром» (Волк) . Образ лунной ночи строится на сопоставлении светлых и темных тонов. С помощью одной-двух деталей, отдельного штриха, попавшего в поле зрения героя, найден индивидуально-авторский образ лунного света, построенный на свете и блеске, и по контрасту с ним - образ волка, данный в черном цвете.

На сопоставлении черно-белых тонов показан пейзаж в рассказе «Верочка»: описание ночи разворачивается при использовании двух цветов черного - белого: белый как снег, черные силуэты, белые тени, белый дым, темная тень, черные канавы, черные потемки, темные окна, белый огнем, побелее. На противопоставлении света и тени рисуется сад. Благодаря такому подбору цвета пейзаж оказывается окутанным дымкой таинственности, поэтичности. «В саду было тихо и тепло. Пахло резедой, табаком и гелиотропом, которые еще не успели отцвести на клумбах. Промежутки между кустами и стволами деревьев были полны тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом, и, что осталось в памяти Огнева, клочья тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно для глаза, ходили друг за дружкой поперек аллей. Луна стояла высоко над садом, а ниже ее куда-то на восток неслись прозрачные туманные пятна. Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней, а Огнев, наблюдавший туман в лунный августовский вечер, чуть не в первый раз в жизни, думал, что он видит не природу, а декорацию, где неумелые пиротехники, желая осветить сад белым бенгальским огнем, засели под кусты и вместе со светом напустили в воздух белого дыма» (Верочка) .

Таким образом, А. П. Чехов употребляет цветовые лексемы, противоречащие друг другу (прозрачный и туманный), по отношению к одному объекту и тем самым создает особый образ, точно передающий авторский замысел. Следует отметить, что слово туманный наиболее часто употребляется в пейзаже А.П. Чехова в значении "молочный": «...туман дает впечатление белой стены» (Мертвое тело) , «густой туман белый, как молоко» (В овраге) , «туман белый, густой» (Невеста) .

А.П. Чехов широко использует лексемы прозрачный, матовый, бледный, туманный, темный и другие. Контраст создается с помощью конкретных цветов

белый - черный и по наличию в цветовой лексеме сем "яркий - тусклый", "светлый - темный". Характеристика цвета передается именами прилагательными, указывающими на качество явления (света) и особенности восприятия его человеком. Распределение лексики по принципу «свет - отсутствие света» происходит таким образом, что немногочисленные лексемы, не указывающие прямо на свет или сумрак, оцениваются с точки зрения содержания в обозначаемом ими цвете света, т. е. по наличию или отсутствию в значении слова семы "блеск" (отраженного света). Например, лексемы луна - "небесное тело, ближайший спутник Земли, светящийся отраженным солнечным светом"; силуэт - "очертания чего-н., виднеющиеся в темноте, тумане".

Лексемы черный и белый участвуют в создании особого цветового колорита, создающего ощущение нереальности, поэтичности, загадочности происходящего, предвещающего романтическую сцену признания в любви. Отсюда особый подбор автором цветовых лексем, создающих неповторимую картину. В этом случае обе лексемы несут значение «нечто колдовское, таинственное». В то же время лексема черный может использоваться для выражения значения "нечто страшное", "безжизненность", "омертвелость", "покой". «Но воспоминание о темных, угрюмых крестах, которые непременно встретятся ему на пути, и сверкавшая вдали молния останавливали его...»; «Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное... » (Степь) ; «Было темно: когда же глаза мои мало-помалу привыкли к темноте, я стал различать силуэты старых, но тощих дубов и лип, которые росли по сторонам дороги. Скоро направо неясно обозначилась черная полоса неровного, обрывистого берега, пересеченная кое-где небольшими, глубокими оврагами и промоинами. Около оврагов ютились невысокие кусты, похожие на сидящих людей. Становилось жутко. Я подозрительно косился на берег, и уж шум моря и тишина покоя неприятно пугали мое воображение» (Огни) [Там же. С. 105].

Значение "колдовское", "таинственное", "страшное" усиливают следующие лексические единицы разных частей речи: прилагательные черный, темный, существительное чернота, глаголы темнеть, чернеть, почернеть: «Страшная туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие, черные лохмотья» (Огни) [Там же. С. 108-109]; «Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым огнем. Покосился он туда, где была недавно луна, но там чернела такая же тьма, как и на возу» (Степь) [Там же. С. 85, 86]. Специфика лексем белый и черный проявляется в том, что в их семантической структуре в индивидуальной языковой системе А. П. Чехова помимо основных цветовых значений содержатся следующие: 1. Цвета ночи - времени суток, характеризующегося романтическим мировосприятием. 2. Цвета колдов-

ского и таинственного. Кроме этого, в семантическую структуру слова черный включается значение "цвет, символизирующий страшное, безжизненное, омертвелость и покой".

Следует отметить, что слова, обозначающие цвет, занимают важное место в языковой системе писателя. А. П. Чехов выводит прилагательные за рамки основного значения, широко используя их для создания важных образов. Строя самые отвлеченные образы, писатель часто отталкивается от образа зрительного, в том числе и цветового.

Конституенты ЛСП «Ночь» связаны и с единицами ЛСП «Звук». Ночь - это время, когда затихает активная жизнедеятельность, что отражено в лексемах тишина, ни звука, молчание, сон и т.п., и представлено в развитии семантических тем «неподвижность», «покой», «однообразие», общей для которых является тема «безжизненность». При этом выделенные значения непосредственно актуализируют важное для автора, связанное с его мировосприятием, понятие «скука».

С другой стороны, А. П. Чехов нередко использует лексемы трескотня, колыбельная песня, гул и т.п., что свидетельствует о специфичности авторского восприятия ночи: это время пробуждения внутренних сил в природе и человеке, "время, когда начинается настоящая, самая интересная жизнь у каждого человека": «Как будто от того, что траве не видно в потемках своей старости, в ней поднимается веселая, молодая трескотня, какой не бывает днем; треск, подсвистывание, царапанье, степные басы, тенора и дисканты - все мешается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить» (Степь) [Там же. С. 24].

Таким образом, в анализируемом авторском лек-сико-семантическом поле лексема ночь имеет ключевой статус, что подтверждается ее большой частотностью употребления, связью с основными категориями мироощущения писателя (тоска, скука, одиночество, красота), тем, что она подвергается семантическим трансформациям в контексте; характеризуется сложной семантической структурой: лексема ночь имеет как общеязыковое значение, так и авторские, символические. В структуре самого поля могут быть выделены ядерная и периферийная части. В ядро поля входят лексические единицы ночь и ее дериваты, лексемы темнота, тьма, мрак, сумрак, конституенты ЛСП «Космологические объекты и явления» луна, месяц. На периферии находятся лексические единицы других ЛСП: «Пространство», «Чувственное восприятие», включающее ЛСП «Цве-тообозначения», «Звук». Границы ядерной и периферийной зон нечеткие, размытые. Образы ночного времени носят антропоморфный характер, что отражается на структуре поля, куда входят единицы ЛСП «Эмоциональное и физиологическое состояние человека» (скука, тоска, уныние, ужас, отчаяние, равнодушие, одиночество).

ЛИТЕРАТУРА

1. Кочнова К.А. Лексико-семантическое поле «Природное время» в языковой картине мира А.П. Чехова: дис. ... канд. филол. наук. Н. Нов-

город: ННГУ, 2005. 178 с.

2. Рябова В.Н. Пейзажная единица текста: семантика, грамматическая форма, функция: на материале произведений А.П. Чехова: автореф.

дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2002. 17 с.

3. Лелис Е.И. Эстетические функции ключевых слов: на материале рассказов А.П.Чехова: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2000.

4. Полоцкая Э.А. А.П. Чехов. Движение художественной мысли. М. : Сов. писатель, 1979. 340 с.

5. ЧеховА.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Письма: в 12 т. М. : Наука, 1974-1983.

6. Сухих И.Н. С высшей точки зрения. О художественной философии А.П. Чехова // В мире отечественной классики. М., 1987. Вып. 2.

7. Айхенвальд Ю.И. А.П. Чехов // А.П. Чехов: pro et contra / сост. И.Н. Сухих. СПб. : РХГИ, 2002. С. 722-786.

8. ДунаевМ.С. Испытание веры: о творчестве Чехова // Литература в школе. 1993. № 6. С. 12-20.

9. Есин А.Б. О чеховской системе ценностей // Русская словесность. 1994. № 6. С. 3-8.

10. Богданов В.А. Лабиринт сцеплений: введение в поэтику и проблематику чеховской новеллы. М. : Дет. лит-ра, 1986. 142 с.

12. Червинскене Е. Единство художественного мира. А.П. Чехов. Вильнюс: Мокслас, 1976. 181 с.

13. Манакин В.Н. Семантические преобразования слов в художественном тексте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Кировоград, 1984.

14. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной»: Система пейзажных образов в русской поэзии. М. : Высш. шк., 1990. 303 с.

15. Паперный З.С. Записные книжки Чехова. М. : Сов. писатель, 1976. 391 с.

16. Кулиева Р.Г. Реализм А.П. Чехова и проблема импрессионизма. Баку: Элм, 1988. 186 с.

17. Белый А. Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы // Семиотика / общ. ред. Ю.С. Степанов. М. : Радуга, 1983.

18. Михайловский Н.К. Об отцах и детях и о г-не Чехове // А.П. Чехов: pro et contra / сост. И.Н. Сухих. СПб. : РХГИ, 2002. С. 80-93. Статья представлена научной редакцией «Филология» 17 декабря 2014 г.

NIGHT IN A.P. CHEKHOV"S LANGUAGE PICTURE OF THE WORLD

Tomsk State University Journal, 2015, 393, 28-36. DOI 10.17223/15617793/393/4

Kochnova Kseniya A. Nizhny Novgorod State Agricultural Academy (Nizhny Novgorod, Russian Federation). E-mail: [email protected]

Keywords: language picture of the world of the writer; art-speech system; field methods; lexical-semantic field; lexical unit; seme.

The article is devoted to the study of A.P. Chekhov"s language picture of the world, his idiolect, using field methods. The field approach allows to explicate the author"s worldview, identify the specifics of his value orientation and language priorities, particularly the author"s individual usage, etc. The analysis of the individual language system through the study of lexical-semantic fields in fiction, of a network of partially overlapping lexical-semantic fields gives the most complete and objective view of the art-speech system of the writer. A lexical-semantic field is of interest to study the language picture of the world of the writer from the point of view of its content, composition (explicit fragment of the writer"s worldview), structural organization. The semantic structure of the lexeme "night" in the art-speech system of A.P. Chekhov can be represented as follows: 1. Part of the day, the time from sunset to sunrise. The dark time of the day. 2. Time of peace, of rest. 3.Time when people realize their loneliness 11 total loneliness 11 death. 4. The Wake-up time of the internal forces in nature and man. 5. Something beyond comprehension 11 something terrible. 6. Mysterious, fabulous time of dreams 11 time of a love date. In the analyzed lexical-semantic field, the word "night" has a key status, which is confirmed by its high frequency of use, connection with the main categories of the writer"s view of life (sadness, boredom, loneliness, beauty), the fact that it undergoes semantic transformations in context. The word "night" is characterized by a complex semantic structure: it has both a regular and the author"s symbolic meanings. The structure of the field itself has nuclear and peripheral parts. The nucleus of the field is the lexical unit "night" and its derivatives, words "time", "period", "darkness", "moon", etc. The periphery are lexical units of other lexical-semantic fields: "Space", "Cosmological objects and phenomena", "Atmospheric phenomena", "Sensory perception", including "Color names" and "Sound". The boundaries of the nuclear and peripheral zones are blurred. The images of nighttime are anthropomorphic, which is reflected in the structure of the field that includes units of the lexical-semantic field "Emotional and physiological state of the person" and "Person". The author"s lexical-semantic field "Night" is more detailed than in the national language by the composition, specific semantic structure of field constituents (complication of the seme patterns of the word, development of semes, reorganization of their hierarchy), by the overall structure of the field impacted by the transforming role of the artistic worldview.

1. Kochnova K.A. Leksiko-semanticheskoe pole "Prirodnoe vremya" v yazykovoy kartine mira A.P. Chekhova: dis. kand. filol. nauk

N. Novgorod, 2005. 178 p.

2. Ryabova V.N. Peyzazhnaya edinitsa teksta: semantika, grammaticheskaya forma, funktsiya: na materiale proizvedeniy A.P. Chekhova: avtoref. dis. kand. filol. nauk . Tambov, 2002. 17 p.

3. Lelis E.I. Esteticheskie funktsii klyuchevykh slov: na materiale rasskazov A.P.Chekhova: avtoref. dis. kand. filol. nauk . Izhevsk, 2000. 16 p.

4. Polotskaya E.A. A.P. Chekhov. Dvizhenie khudozhestvennoy mysli . Moscow:

Sovetskiy pisatel" Publ., 1979. 340 p.

5. Chekhov A.P. Polnoe sobranie sochineniy ipisem: v 30 t. Pis"ma: v 12 t. .

Moscow: Nauka Publ., 1974-1983.

6. Sukhikh I.N. S vysshey tochki zreniya. O khudozhestvennoy filosofii A.P. Chekhova . In: Nikolaev D. (ed.) Vmire otechestvennoy klassiki . Moscow, 1987. Is. 2, pp. 287-307.

7. Aykhenval"d Yu.I. A.P. Chekhov. In: Sukhikh I.N. A.P. Chekhov: pro et contra. St. Petersburg: RkhGI Publ., 2002, pp. 722-786. (In

8. Dunaev M.S. Ispytanie very: o tvorchestve Chekhova . Literatura v shkole, 1993, no. 6,

9. Esin A.B. O chekhovskoy sisteme tsennostey . Russkaya slovesnost", 1994, no. 6, pp. 3-8.

10. Bogdanov V.A. Labirint stsepleniy: vvedenie v poetiku i problematiku chekhovskoy novelly . Moscow: Detskaya literatura Publ., 1986. 142 p.

11. Geydeko V. A. Chekhov iI. Bunin . Moscow: Sovetskiy pisatel" Publ., 1987. 363 p.

12. Chervinskene E. Edinstvo khudozhestvennogo mira. A.P. Chekhov . Vilnius: Mokslas Publ., 1976. 181 p.

13. Manakin V.N. Semanticheskie preobrazovaniya slov v khudozhestvennom tekste: avtoref. dis.... kand. filol. nauk . Kirovograd, 1984. 20 p.

14. Epshteyn M.N. "Priroda, mir, taynik vselennoy": Sistema peyzazhnykh obrazov v russkoy poezii ["Nature, world, cache of the universe": The system of landscape images in Russian poetry]. Moscow: Vysshaya shkola Publ., 1990. 303 p.

15. Papernyy Z.S. Zapisnye knizhki Chekhova . Moscow: Sovetskiy pisatel" Publ., 1976. 391 p.

16. Kulieva R.G. Realizm A.P. Chekhova i problema impressionizma . Baku: Elm Publ., 1988. 186 p.

17. Belyy A. Pushkin, Tyutchev i Baratynskiy v zritel"nom vospriyatiiprirody . In: Stepanov Yu.S. (ed.) Semiotika . Moscow: Raduga Publ., 1983, pp. 480-485.

18. Mikhaylovskiy N.K. Ob ottsakh i detyakh i o g-ne Chekhove . In: Sukhikh I.N. A.P. Chekhov:pro et contra . St. Petersburg: RkhGI Publ., 2002, pp. 80-93.

Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с ее избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своем покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звезды смотрят на нее ласково и с умилением и что зла уже нет и все благополучно.

Дует порывами мощный ветер из Хивы, бьется в черные горы Дагестана, отраженный, падает на холодную воду Каспия, развел у берега острую, короткую волну.

Тысячи белых холмов высоко вздулись на море, кружатся, пляшут, точно расплавленное стекло буйно кипит в огромном котле, рыбаки называют эту игру моря и ветра - толчея.

Ощутимые различия в ритмическом движении этих фраз связаны с целым комплексом ритмико-синтаксических признаков. Это, во-первых, разный характер взаимодействия и объединения колонов: бессоюзная связь, «столкновение» относительно самостоятельных колонов, присоединяемых друг к другу у Горького, и цельность плавно и последовательно развертывающегося союзного синтаксического единства у Чехова. Во-вторых, у Горького отсутствует ритмико-синтаксическая симметрия в строениии и объединении колонок и фраз. У Чехова же ритмико-синтаксическое построение симметрично (трехчленно). Наконец, в-третьих, у Горького преобладают ударные зачины («Дует порывами...») и окончания («волну», «толчея»), у Чехова - безударные («Когда в лунную ночь...», «благополучно»).

Специфика прозаического ритма проявляется в двойной системе соотношений. Во-первых, этот ритм противостоит стихотворному (где единство задано, где приравнены друг к другу отдельные отрезки речи), отталкивается от него. Во-вторых, ритм художественной прозы соотносится с многообразием и изменчивостью естественного ритма речи в ее различных функциональных стилях. При этом внутри ритмического единства прозаического произведения могут наблюдаться разные формы ритмической регулярности (вспомним, например, о функциональной роли фрагментов «ритмической прозы» в сложной системе повествования Лермонтова или Гоголя). С отмеченными особенностями ритма связано и более общее качество художественной прозы сравнительно со стихом -перенос центра тяжести с высказываемого в слове субъективного состояния на изображаемую словом и в слове действительность в ее объективной и субъективной многоплановости.

Стих и проза могут продуктивно взаимодействовать в рамках художественного целого. Например, интересную и ^принципиальную для своего времени (40-е годы ХГХ в.) попытку развить и «дополнить» лирико-поэтическое целое представляет собой произведение К. Пав-. ловой «Двойная жизнь», где проза чередуется со стихами. И у каждого из этих типов речи - своя функция: фрагментам прозаического «очерка» светских нравов и происшествий противостоят стихи, непосредственно воссоздающие душевную жизнь героини, ее скрытое от всех и даже от нее самой -в прозе -истинное "я"»2.

Взаимодействие стиха и прозы в литературном процессе3, сложные связи этих типов речи с различными родами и жанрами литературы, различные формы сочетания стиха и прозы в произведении (одно дело-ритмическая проза с проясняющейся лирико-поэтической доминантой целого, другое - включение стихов в принципиально прозаический тип художественной речи) - круг проблем, недостаточно проясненных и потому особенно актуальных.

В сердцевине ада: Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима Градовский Залман

1. ЛУННАЯ НОЧЬ

Я любил ее и всегда с трепетом ожидал ее прихода. Как верный раб, часами стоял я и поражался ее власти, ее волшебству. Как прикованный, загипнотизированный, я не отводил взгляда от ее царства - глубокого синего ночного неба, разубранного сверкающими бриллиантовыми звездами, - и в напряжении ждал минуты ее величественного появления. А она, царица, появлялась в сиянии своей красоты и, в сопровождении свиты, спокойно, беззаботно, счастливо и безмятежно отправлялась на свою загадочную ночную прогулку, чтобы осмотреть свое царство - ночной мир, и дарила человечеству лучи своего света.

Мир тосковал по ее таинственному свету. Священный трепет охватывал человека, и новый источник жизни, счастья и любви открывался над миром, наполняя людям сердца - и старым, и молодым.

Люди в полях и лесах, в горах и долинах были погружены в мечты, очарованы, пленены ее волшебством; из высоких дворцов и из глубоких подвалов люди выглядывали, чтобы с тоской посмотреть на нее, - а она, Луна, создавала для них новый романтический, фантастический мир и наполняла их слабые сердца любовью, счастьем и наслаждением. Для всех она была самой близкой подругой. Каждый доверял ей свои тайны и открывал ей душу. Каждый чувствовал себя под ее властью уверенно и спокойно. Счастливые и довольные, полные мужества и надежды, все пряли новые нити для этого идиллического, счастливого и волшебного мира.

С тихой, спокойной, озаренной светом земли возносились к высоким небесам сладкие, чувственные мелодии переполненных любовью сердец - это люди пели песни, песни радости и счастья, хвалебные гимны ее, царицы ночи, могуществу и благодарили ее за заново открывшийся им мир.

Все это было когда-то, когда я еще видел небо своей свободы, когда я был еще человеком, равным другим людям, - был ребенком у своих родителей, жил среди братьев и сестер, когда была у меня жена, которая меня любила, - тогда Луна была для меня источником жизни и счастья, наполняя мне сердце, и чаровала меня своим волшебством и красотой.

Но сегодня, сегодня, когда я остался здесь один-одинешенек, когда мой дом, мою семью, мой мир, мой народ безжалостно уничтожили бандиты, а я, единственный из миллионов, приговоренный к смерти, сижу в тюрьме, закованный в цепи, ослабевший от мук и страха перед смертью, сегодня, когда я ее вижу, - я бегу от нее, как от призрака.

Когда я выхожу из своего барака на проклятую, дьявольскую землю и вижу, как Луна дерзко разрушила мой мрачный мир, в который я уже глубоко погрузился и с которым уже сросся, - я бегу обратно, назад, в мой темный барак. Я больше не могу видеть ее сияния. Меня выводит из себя ее спокойствие, ее беззаботность, ее мечтательность. Когда она загорается, ее свет как будто отрывает мне куски кожи, которой было обросло мое кровоточащее сердце. Она терзает, разрывает мне душу, пробуждает во мне воспоминания, которые не дают мне покоя и рвут мне сердце. И меня, словно бурной волной, уносит в море страданий. Она напоминает мне о волшебном прошлом и освещает страшное настоящее.

Я больше не хочу видеть ее сияния, потому что она только усиливает мою тоску, только заостряет мою боль, только умножает мои мучения. Я лучше чувствую себя в темноте, в царстве печальной мертвой ночи. Она, эта ночь, созвучна терзаниям моего сердца и мукам моей души. Мой друг - темная ночь, мои песни - плач и крик, мой свет - огонь, в котором сгорают жертвы, мой аромат - запах смерти, а мой дом - этот ад. К чему и зачем приходишь ты, жестокая и чуждая мне Луна, зачем мешаешь людям хоть немного насладиться счастьем в их забытьи? Зачем ты пробуждаешь их от тревожного сна и освещаешь мир, который уже стал им чужим и куда они уже больше никогда, никогда в жизни не смогут попасть!

Зачем ты появляешься в своем волшебном великолепии и напоминаешь им о былом - о котором они уже навсегда забыли? Зачем ты озаряешь их своим царственным светом и рассказываешь им о жизни, о счастливой жизни, которой еще живут какие-то люди - там, на земле, куда еще не ступала нога этих извергов?

Зачем ты шлешь нам свои лучи, которые превращаются в копья и ранят наши кровоточащие сердца и измученные души? Зачем ты сияешь нам здесь, в этом проклятом адском мире, где ночь озаряется огромными кострами - кострами, в которых сгорают невинные жертвы?

Зачем ты сияешь здесь, над этим жутким куском земли, где каждый шаг, каждое дерево, каждая травинка - буквально все пропитано кровью миллионов, миллионов замученных людей?

Зачем ты появляешься здесь, где воздух насыщен смертью и уничтожением, где к небесам летят душераздирающие вопли женщин и детей, отцов и матерей, молодых и старых, - невиновных, которых гонят сюда, чтобы зверски убить?

Не смей здесь светить! Здесь, в этом жутком углу, где людей дико, жестоко истязают и топят в пучине горя и крови - а они с ужасом ждут неизбежной смерти, - не смей [им] светить!!!

Зачем ты появляешься в своем могуществе и величии - ждешь тоскующего взгляда? Посмотри на эти бледные, исхудавшие тени, которые бродят как безумные от одного барака к другому, смотрят с содроганием не на твой блеск, а на то пламя, которое рвется к небесам из высоких печей, и их сердца наполняются ужасом: кто знает, не сожжет ли он сам завтра, как и сегодня, сердце каждого своего брата, а его тело, которое сегодня, на этом острове мертвых, еще живо, - не исчезнет ли и оно завтра в дыму? И не будет ли это финалом его жизни, концом его мира?..

Почему ты движешься так величественно, как прежде, так же беззаботно, счастливо и радостно, почему не сочувствуешь им, несчастным жертвам, жившим когда-то в какой-то европейской стране, все вместе, одной семьей, еще помнящим домашнее тепло? Глядя на твой свет, они мечтали о лучших временах, представляли себе мир счастья и радости. А сегодня жестоко и неумолимо несутся поезда, они везут жертв - детей моего народа, - быстро везут их, как будто в дар своему богу, который жаждет их плоти и крови. О, знаешь ли ты, сколько страдания, боли и мук несут поезда, когда летят через страны и города, где люди еще спокойно живут и беззаботно наслаждаются миром, твоим волшебством и великолепием?

Почему ты не сострадаешь им, несчастным жертвам, которые бежали из своих домов и прячутся в лесах и полях, в развалинах, в мрачных подвалах, чтобы их не обнаружил взгляд ни одного убийцы, - а ты своим светом только усугубляешь их несчастье, усиливаешь их горе, удваиваешь их ужас. Из-за твоих лучей они боятся показаться на свет, глотнуть хоть чуть-чуть свежего воздуха или достать кусок хлеба.

Почему ты так царственно сияешь на этом проклятом горизонте и досаждаешь жертвам - тем, кого в эти светлые ночи изверга вытаскивают из их деревянных бараков, тысячами загоняют в машины и везут в крематории, на верную смерть? Знаешь ли ты, сколько мук ты причиняешь им, когда в свете твоих лучей они снова видят этот прекрасный и влекущий к себе мир, от которого сейчас их так безжалостно оторвут? Не было ли им лучше, если бы мир был погружен во мрак и они не видели его в последние минуты своей жизни?

Почему, Луна, ты думаешь только о себе? Почему ты с таким садизмом стремишься досаждать им, когда они уже стоят на краю могилы, и не отступаешь, даже когда они уже сходят в землю? И тогда - стоя с распростертыми руками - они шлют тебе последний привет и смотрят на тебя в последний раз. Ты знаешь, с какими мучениями они сходят в могилу - и все из-за того, что они заметили твой свет и вспомнили твой прекрасный мир?

Почему ты не слышишь последнюю песнь влюбленных сердец, обращенную к тебе, когда земля их уже почти поглотила, а они все не могут с тобой расстаться - так сильна их любовь к тебе, - а ты остаешься такой же спокойной и все дальше удаляешься от них?

Почему ты даже не посмотришь на них в последний раз? Пролей свою лунную слезу, чтобы им было легче умирать, чувствуя, что и ты им сострадаешь.

Почему ты сегодня движешься так же задумчиво, влюбленно, завороженно, как и прежде, и не видишь этой катастрофы, этого бедствия, которое принесли с собой эти бандиты, эти убийцы?

Почему ты не чувствуешь этого? Разве ты не скорбишь по этим миллионам жизней? Эти люди жили спокойно во всех уголках Европы, пока не пришла буря и не затопила мир морем их крови.

Почему ты, милая Луна, не смотришь вниз, на обезлюдевший мир, и не замечаешь, как пустеют дома, как гаснут свечи, как у людей отнимают жизни? Почему не спрашиваешь себя, куда, куда исчезли миллионы беспокойных жизней, трепещущих миров, тоскующих взглядов, радостных сердец, поющих душ, - куда?

Почему ты не чувствуешь, Луна, пронзительного горя, которым охвачен весь мир? Разве ты не замечаешь, что в общем восхваляющем тебя хоре так не хватает юных голосов, полнокровных людей, которые могли бы воспевать тебя так искренне и радостно?

Почему ты и сегодня сияешь так же величественно и волшебно? Тебе бы облачиться в траурные тучи и никому на земле не дарить своих лучей. Тебе бы скорбеть вместе с жертвами, бежать со света, затеряться в небесной выси и не показываться больше никогда проклятому людскому роду. И пусть станет навеки темно. Пусть весь мир непрестанно скорбит - как и мой народ обречен теперь вечно скорбеть.

Этот мир недостоин тебя, недостойно и человечество наслаждаться твоим светом! Не освещай больше мир, где творится столько жестокости и варварства - без вины, без причины! Пусть больше не увидят твоих лучей эти люди, превратившиеся в диких убийц и зверей, - не свети им больше!

И тем, кто сидит спокойно, потому что эти изверги еще не смогли до них добраться, и видят еще чудесные сны в твоих сияющих лучах, мечтают о любви, пьяны от счастья - и им не свети! Пусть их радость навсегда исчезнет - раз они не захотели слышать наши стенания, наш плач, когда мы в смертельном ужасе пытались сопротивляться нашим убийцам, - а они спокойно и беззаботно сидели и упивались тобой, черпали в тебе счастье и радость.

Луна, собери воедино весь свой свет и явись в своем волшебном величии. И остановись так навсегда - в своей чарующей прелести. А потом оденься в черные одежды для прогулки по этому горизонту, полному горестей, и в скорбь, в траур облеки небеса и звезды - пусть все твое царство исполнится горя. Пусть черные тучи затянут небо. И пусть только один луч упадет на землю - для них, для жертв, для жертв из моего народа - ведь они тебя любили до последнего вздоха и не могли с тобой расстаться даже на краю могилы, посылали тебе последний привет, уже сходя в землю, погружаясь в пучину - и даже оттуда обращались к тебе - в последней песне, в последнем звуке жизни.

Явись, Луна, останься здесь, я тебе покажу могилу - могилу моего народа. Ее и освети - одним лучом. Видишь, чтобы посмотреть на тебя, я выглядываю из своего зарешеченного ада. Я нахожусь в сердце, в самой сердцевине этого ада, в котором гибнет мой народ.

Слушай, Луна, я открою тебе один секрет. Не о любви, не о счастье я тебе расскажу. Видишь, я здесь один - одинокий, несчастный, разбитый, но еще живой. Сейчас ты - моя единственная подруга, тебе, тебе одной я сейчас открою сердце и обо всем - обо всем тебе расскажу. И тогда ты поймешь мое огромное, мое безграничное горе.

Слушай, Луна: один народ - народ высокой культуры, народ сильный и могущественный - продался Дьяволу и принес мой народ ему в жертву - во имя и во славу своего нового божества. Они, его культурные рабы, ставшие дикими разбойниками, согнали сюда моих братьев и сестер со всего света, отовсюду - на заклание Дьяволу. Видишь это большое здание? Не один такой храм для своего божества построили они! Кровавые жертвы они ему приносят - чтобы утолить его голод, его жажду нашим мясом и нашей кровью.

Миллионы уже принесены ему в жертву: женщины, дети, отцы, матери, сестры, братья, стар и млад, мужчины и женщины, все скопом - всех он поглощает, не останавливается и всегда готов к новым жертвам - из моего народа. Отовсюду ему приводят их - тысячами, сотнями, иногда поодиночке. Видно, дорога ему еврейская кровь: даже одного человека издалека - и того специально привозят сюда, потому что он хочет, чтобы ни одного еврея не осталось на свете.

Луна, милая Луна, взгляни своим светлым взором на эту проклятую землю, посмотри, как они суетятся - эти дикие безумцы, рабы Дьявола, варвары - и рыщут, ищут в домах и на улицах: не удастся ли найти еще хоть одну жертву? Посмотри, как они бегают по полям и лесам, как назначают вознаграждение другим народам - чтобы те помогли им искать все новые и новые жертвы: ведь тех, что есть, им уже мало, слишком многих поглотило их божество, и теперь оно страждет от голода и безумства и с дрожью нетерпения ждет новой крови, новых жертв.

Посмотри, как бегут они в кабинеты правительств, как уговаривают дипломатов из других стран, чтобы и те последовали их «культурному» примеру и принесли в жертву беззащитных людей - в дар ему, их всемогущему божеству, которое жаждет новой крови.

Послушай, как стучат колеса, посмотри, как мчатся поезда - они привозят сюда жертв со всей Европы. Видишь, как их выгоняют из поездов, сажают в машины и везут - нет, не на работы, а в крематории?

Слышишь ты этот шум, этот стон, этот вопль? Это привезли сюда жертв, у которых уже не было выбора - и они дали себя поймать, хотя и знали наверняка, что пути назад уже не будет. Посмотри на них - на матерей с маленькими детьми, с младенцами, которых они прижимают к груди, - они с ужасом оглядываются, смотрят на то страшное здание, и глаза их становятся безумными, когда они видят этот огонь и чувствуют этот запах. Они чувствуют, что настал их последний час, приходят последние минуты их жизни - а они одиноки, они здесь одни, их разлучили с мужьями еще там, у поезда.

Ты видела, Луна, застывшие слезы, которые тогда показались в твоих лучах? И последний взгляд, которым они на тебя посмотрели? Ты слышала их последние приветы, последние песни, которые они еще пели тебе?

Слышишь, Луна, как тихо стало на площади? Дьявол уже схватил их, и они стоят все вместе, обнаженные - так хочет он, ему потребны именно нагие жертвы, - они идут, уже построенные в шеренги, целыми семьями, - сходят в общую могилу.

Луна, ты слышишь эти жалобные вопли, эти страшные крики? Это кричат жертвы в ожидании смерти. Подойди, Луна, взгляни, блесни лучами на эту мрачную землю - и ты увидишь: из четырех бараков - глаз земли - тысячи жертв смотрят в небо, на мерцающие звезды, в светлый мир - и с ужасом ждут своей последней минуты.

Взгляни, Луна: вот идут двое - это рабы Дьявола, они несут смерть миллионам. Они приближаются «невинными» смертоносными шагами к этим людям, смотрящим на тебя, и сыплют кристаллы смертоносного газа - это последнее послание мира, последний подарок Дьявола. И вот люди уже лежат, застыв. А Дьявол уже поглотил их и - на какое-то время - насытился.

Видишь, Луна, это пламя, что вырывается из высоких труб к небесам? Это сгорают они, дети моего народа, которые еще несколько часов назад были живы, а сейчас - через несколько минут - о них и памяти не останется. Видишь, Луна, этот большой барак? Это могила, могила моего народа.

Видишь, Луна, эти деревянные проемы, эти бараки, из которых дико выглядывают испуганные глаза? Это жертвы, которые стоят рядами и ждут. Вот уже пришел их последний час. Они смотрят на тебя - и на пламя: а вдруг их не сожгут завтра, как сожгли сегодня их сестер и братьев, матерей и отцов, и их жизнь в этом бараке продлится еще хоть немного?

Подойди сюда, Луна, останься здесь навсегда. Отсиди траур по моему народу у его могилы, и хоть ты пролей по нему слезу: ибо не осталось уже никого, кто бы мог его оплакать. Ты одна свидетель истребления моего народа, гибели моего мира!

Пусть один твой луч, твой печальный свет вечно освещает его могилу. Он и будет гореть вместо свечи на его йорцайте - и ты одна сможешь его зажечь!

Из книги Морозные узоры: Стихотворения и письма автора Садовской Борис Александрович

"Вот забредила лунная мгла" Вот забредила лунная мгла, Полосами по стенам бежит, В занавесках кисейных дрожит, В голубые глядит зеркала. Промелькнула ко мне на постель. На подушках сияньем лежит, Светоносные сны сторожит, Сыплет лунный лазоревый хмель. Зажигая звезду за

Из книги Последняя осень [Стихотворения, письма, воспоминания современников] автора Рубцов Николай Михайлович

Из книги В сердцевине ада: Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима автора Градовский Залман

1. ЛУННАЯ НОЧЬ Я любил ее и всегда с трепетом ожидал ее прихода. Как верный раб, часами стоял я и поражался ее власти, ее волшебству. Как прикованный, загипнотизированный, я не отводил взгляда от ее царства - глубокого синего ночного неба, разубранного сверкающими

Из книги Гумилев и другие мужчины «дикой девочки» автора Бояджиева Людмила Григорьевна

Глава 12 «То лунная дева, то дева земная, Но вечно и всюду чужая, чужая». Н.Г. Я жду, исполненный укоров: Но не веселую жену Для задушевных разговоров О том, что было в старину. И не любовницу: мне скучен Прерывный шепот, томный взгляд, - И к упоеньям я приучен, И к мукам горше

Из книги Киплинг автора Ливергант Александр Яковлевич

Глава одиннадцатая «ДЕНЬ-НОЧЬ-ДЕНЬ-НОЧЬ - МЫ ИДЕМ ПО АФРИКЕ…» «…У него были такие широкие плечи и короткая шея, что не сразу бросалось в глаза, что он ниже среднего роста. На голове у него красовалась широкополая, плоская коричневая шляпа, какие носят буры, он носил

Из книги После казни автора Бойко Вадим Яковлевич

«Тихая ночь, святая ночь» Но это была воздушная тревога. Налет американских самолетов. Погасли освещенные полосы, прожекторы на сторожевых башнях, фонари на дорогах, лампочки во всех помещениях, фары автомобилей. Я понял, что обесточена и колючая проволока, которой был

Из книги Moonwalk, или Лунная походка: Майкл Джексон о себе автора Джексон Майкл

Глава 5 Лунная походка Альбом «Слезай со стены» увидел свет в августе 1979 года - в том же месяце мне исполнился двадцать один, и я сам стал вести свои дела, что, безусловно, стало одной из серьезных вех в моей жизни. Для меня это много значило: успех, выпавший на мою долю, со

Из книги Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург автора Толстая Елена Дмитриевна

Лунная барыня Зоя из «Ночи в степи» растворяется в лунном свете. Грацианова в числе комплиментов своим стихам, которые она навязывает критику, включает эпитет «лунные». Помимо всего прочего, поэтесса бисексуальна. В том же 1912 году Толстой пишет рассказ «Слякоть», в

Из книги «Волшебные места, где я живу душой…» [Пушкинские сады и парки] автора Егорова Елена Николаевна

Лунная ночь в Крыму Памяти А. С. Пушкина и И. К. Айвазовского Луна в туманном ореоле Плывёт по звёздному приволью. Потоки лунного кумыса Текут на свечи кипарисов И тополей пирамидальных И, в волнах преломясь кристальных, Блистают серебром чернёным На скалах. Гор крутые

Из книги Код Мандельштама автора Лифшиц Галина Марковна

Ночь и смерть. Ночь и любовь В стихотворении «Зверинец» (1916), посвященном войне, охватившей Европу, поэт пишет о битве, в которую вступили народы в начале XX столетия - «в начале оскорбленной эры». Стихотворение это перекликается с державинской одой «На взятие Измаила», где

Из книги Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания автора Берестов Валентин Дмитриевич

ЛУННАЯ ПАРОДИЯ Две стороны, как у медали, У нашей спутницы Луны. Но лишь недавно увидали Луну с обратной стороны. Из века в век на небосклоне Блестит все тот же круглый лик… Как плохо, как односторонне Мы знаем спутников

Из книги Первые БЦВМ космического применения и кое-что из постоянной памяти автора Носкин Герман Вениаминович

Лунная программа и БЦВМ. Конец эпопеи с УМ-2С и судьба УМ-2М Серьезный импульс к формальному форсированию работ по системам контроля, управления и автономной навигации с применением БЦВМ на космических аппаратах был дан решениями партийных и правительственных органов по

Из книги Нежнее неба. Собрание стихотворений автора Минаев Николай Николаевич

Лунная ночь («Лунным светом залиты долины…») Лунным светом залиты долины; Ночь светла как серый зимний день; Сонных лип кудрявые вершины Бросили причудливую тень. Даль полей раздвинулась широко, Очертанья города видны; Тихий пруд спокойно и глубоко Отражает светлый

Из книги Константин Коровин вспоминает… автора Коровин Константин Алексеевич

Ночь Поздно. Стоим в кустах ольшанника, у большого озера Ватутина, на перелете уток. Серый осенний вечер, одна полоска вдали над озером вечереет. Чирки со свистом проносятся. Темно уже, плохо видно. Проносятся кряквы, стреляем наудачу. Идем из болота. Вязнут ноги в трясине.

Из книги Роли, которые принесли несчастья своим создателям. Совпадения, предсказания, мистика?! автора Казаков Алексей Викторович

«Ночь в музее: секрет гробницы» / Night at the Museum: Secret of the Tomb Другое название: «Ночь в музее – 3» / Night at the Museum 3 Режиссёр: Шон ЛевиСценаристы: Давид Гийон, Майкл Ханделман, Марк Фридман, Томас Леннон, Бен ГарантОператор: Гильермо НаварроКомпозитор: Алан СилвестриХудожник: Мартин

Из книги Наталия Гончарова. Любовь или коварство? автора Черкашина Лариса Сергеевна

ЛУННАЯ НОЧЬ ДЛЯ НАТАЛИ Взошла луна над дремлющим заливом… A.C. Пушкин «Знаменитый наш живописец» В будущую, еще не написанную летопись жизни Наталии Николаевны обязательно войдет и первое января 1847 года. Именно в тот новогодний день ей был преподнесен необычный подарок

…Описания природы тогда лишь уместны и не портят дела, когда они кстати, когда помогают
Вам сообщить читателю то или другое настроение, как музыка в мелодекламации.

А.П. Чехов

В 10-м классе, ещё до изучения творчества А.П. Чехова, я даю задание учащимся собрать материал по темам «Пейзаж», «Город», «Портрет» из любых произведений писателя. После этого делю класс на три группы, каждая из которых получает практический материал по одной из трёх тем. И уже после изучения рассказов Чехова (перед драматургией) провожу занятие по трём вопросам: 1. Пейзаж в произведениях Чехова. 2. Город в изображении Чехова. 3. Портрет в художественном мире Чехова. Ребята используют дополнительную литературу, но всё-таки основная их работа - это самостоятельное обобщение наблюдений. Предлагаю материалы к первой теме; учитель сможет распорядиться ими по своему усмотрению.

“Пейзаж - один из компонентов мира литературного произведения, изображение незамкнутого пространства. Традиционно под пейзажем понимается изображение природы, но это не совсем точно, что подчёркивает сама этимология (фр. paysage, от pays - страна, местность)” . В Литературном энциклопедическом словаре даётся следующее определение пейзажа: это описание “любого незамкнутого пространства внешнего мира”.

В 1889 году Чехов писал Суворину: “Природа очень хорошее успокоительное средство. Она мирит, то есть делает человека равнодушным. Только равнодушные люди способны ясно смотреть на вещи, быть справедливыми…” Труд и справедливость связаны у Чехова с природой. А в мае 1894 года он пишет: “Я думаю, что близость к природе и праздность составляют необходимые элементы счастья: без них оно невозможно”. Эта мысль “растворяется” в подтексте чеховских произведений. Описания природы, как правило, краткие, лаконичные, поэтому автор предоставляет читателю возможность самому “дописывать” пейзаж.

В ранних рассказах Чехова природа - это чаще всего фон действия, описание обстановки. Автор использует номинативные предложения, и создаётся впечатление, что действие происходит в настоящем времени или будет происходить всегда. Кроме того, пейзаж, как правило, играет роль экспозиции, обозначая не только время, но и место действия: “Знойный и душный полдень. На небе ни облачка” («Егерь»), “Ясный, зимний полдень. Мороз трещит” («Шуточка»), “Летнее утро. В воздухе тишина” («Налим»), “Была тёмная осенняя ночь” («Пари»), “Серое, осеннее утро” («Брак по расчёту»).

Некоторые литературоведы выделяют два типа чеховского пейзажа: пейзаж с функцией комического и лирический пейзаж . Первый создаётся с помощью перемещения явления в несвойственную ему сферу, то есть явлениям природы приписываются человеческие качества. Облака, солнце, луна погружены в человеческие дела и заботы:

“…глядела на них луна и хмурилась: вероятно, ей было завидно и досадно на своё скучное, никому не нужное детство… Луна словно табаку понюхала… Из-за кружевного облака показалась луна…Она улыбалась: ей было приятно, что у неё нет родственников” («Дачники»).

“Солнце уже выглянуло сзади из-за города и тихо, без хлопот, принялось за свою работу” («Степь»).

“…над холмом неподвижно стоял большой полумесяц, красный, слегка подёрнутый туманом и окружённый мелкими облачками, которые, казалось, оглядывали его со всех сторон и стерегли, чтобы он не ушёл” («Враги»).

Природа традиционно считалась в литературе предметом возвышенным и за долгие годы накопила много “красивых” эпитетов, ставших банальными. Чехов пародировал подобные клише в описании природы: “Был тихий вечер. В воздухе пахло. Соловей пел во всю ивановскую. Деревья шептались. В воздухе, выражаясь длинным языком российских беллетристов, висела нега… Луна, разумеется, тоже была. Для полноты райской поэзии не хватало только г. Фета, который, стоя за кустом, во всеуслышание читал бы свои пленительные стихи” («Скверная история»).

Юмористическую окраску у Чехова имело сближение явлений природы с миром быта:

“Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах, дрожало на самоваре и купало свои чистые лучи в полоскательной чашке” («Мальчишки»).

“Вороньи гнёзда, похожие на большие шапки” («Учитель словесности»).

Лирический пейзаж Чехова тоже имеет свои особенности: он импрессионистичен, музыкален, поэтичен:

“…заблестела река, и открылся вид на широкий плёс с мельницей и белою купальней” («Крыжовник»).

“В воздухе пахло снегом, под ногами мягко хрустел снег, земля, крыши, деревья, скамьи на бульварах - всё было мягко, бело, молодо…” («Припадок»).

“…на набережной не было ни души, город со своими кипарисами имел совсем мёртвый вид, но море шумело и билось о берег; один баркас качался на волнах, на нём сонно мерцал фонарик” («Дама с собачкой»).

Пейзаж у Чехова, как и у многих русских писателей, имеет ярко выраженные национальные особенности :

“Пасмурный дождливый день. Небо надолго заволокло тучами, и дождю конца не предвидится. На дворе слякоть, мокрые галки, и в комнатах сумерки и такой холод, что хоть печи топи” («Розовый чулок»).

“…река была пасмурна, бродил туман кое-где, но по ту сторону на горе протянулась полоса света, церковь сияла, и в господском саду неистово кричали грачи” («Мужики»).

“Вся природа похожа на одну очень большую, забытую богом и людьми усадьбу” («Мыслитель»).

Атмосфера произведения и его мелодия передаются через пейзаж, который чаще всего рисуется в начале рассказа и создаёт определённое настроение :

“Душное июньское утро. Чувствуется тоска за грозой. Хочется, чтобы всплакнула природа и прогнала дождевой слезой свою тоску” («Он понял!»).

“Был апрель в начале, и после тёплого весеннего дня стало прохладно, слегка подморозило, и в мягком холодном воздухе чувствовалось дыхание весны” («Архиерей»).

“Вечерние сумерки. Крупный мокрый снег лениво кружится около только что зажжённых фонарей и тонким мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шапки” («Тоска»).

“Солнце уже пряталось, и на цветущей ржи растянулись вечерние тени <…> Было тихо, темно. И только высоко на вершинах кое-где дрожал яркий золотой свет и переливал радугой в сетях паука” («Дом с мезонином»).

“Пейзаж, данный через восприятие героя, - знак его психологического состояния в момент действия” . Произведения Чехова - это “поэзия настроений”, поэтому пейзаж - это средство отражения психологического состояния героя и подготовка читателя к изменениям в жизни персонажа:

“Приближалась осень, и в старом саду было тихо, грустно, и на аллеях лежали тёмные листья” («Ионыч»).

“Было жарко, назойливо приставали мухи, и было так приятно думать, что скоро уже вечер” («Душечка»).

“Она видит тёмные облака, которые гоняются друг за другом по небу и кричат, как ребёнок” («Спать хочется»).

“Всё, всё напоминало о приближении тоскливой, хмурой осени” («Попрыгунья»).

Описания природы в произведениях Чехова полны противоречий . Часто это передаётся через антитезу “чёрный–белый”, служебные слова “но”, “между тем”, “всё же” и другие. Кроме этого, ярко выражена игра света и тени:

“Кладбище обозначалось вдали тёмной полосой, как лес или большой сад <…> и кругом далеко было видно белое и чёрное…” («Ионыч»).

“Солнце пряталось за облаками, деревья и воздух хмурились, как перед дождём, но, несмотря на это, было жарко и душно” («Именины»).

“…прекрасное апрельское солнце сильно грело, но в канавах и в лесу лежал снег” («На подводе»).

“Ночь темна, но видно всю деревню с её белыми крышами и струйками дыма” («Ванька»).

“Был уже весенний месяц март, но по ночам деревья трещали от холода, как в декабре” («Волчиха»).

В произведениях Чехова описываются все времена года, но самое любимое из них - лето :

“Заря ещё не совсем погасла, а летняя ночь уже охватывала своей нежащей, усыпляющей лаской природу” («Агафья»).

“Стояла засуха, пыль облаками носилась по улицам, и на деревьях от зноя стали желтеть листья” («Сестра»).

Природа в произведениях Чехова, как живое мыслящее существо, дышит, радуется, грустит, чувствует. Одушевление природы нередко в художественном произведении, но у Чехова она очень близка человеку, родственна ему (ср. разную функцию олицетворений в пейзажах этого типа и в комических пейзажах):

“Старые берёзы <…> тихо шептались молодой листвой” («Не судьба!»).

“Земля, одетая в зелень, обрызганная алмазной росой, казалась прекрасной и счастливой” («Чужая беда»).

“Дул резкий ветер, а на дворе стояло то время весеннего перелома, когда сама природа, кажется, как будто не решается: держаться ли ещё зимы или же махнуть на неё рукой и переходить на лето” («Преступник»).

“Солнце светит ярко, и лучи его, играя и улыбаясь, купаются в лужах вместе с воробьями. Деревья голы, но уже живут, дышат” («Весной»).

“Шёл крупный снег; он быстро кружился в воздухе, и белые облака его гонялись друг за другом по полотну дороги” («Убийство»).

У Чехова почти нет урбанистического пейзажа , любимое место действия - усадьба:

“…небо, золотое и багровое, отражалось в реке, в окнах храма и во всём воздухе, нежном, покойном, невыразимо чистом, как никогда не бывает в Москве” («Мужики»).

“Направо от города, тихо пошёптывая и изредка вздрагивая от невзначай налетавшего ветра, темнела ольховая роща, налево тянулось необозримое поле” («Агафья»).

“…напротив дома тянулся забор, серый, длинный, с гвоздями” («Дама с собачкой»).

Природа, живая, гармоничная, олицетворяющая творческую мощь, часто отделена от дома, города, мёртвого и искусственного. Единство героя с природой говорит о его внутренней свободе. Чехов предоставляет герою выбор: “степь” - “город”. Пробуждение души происходит через общение с природой, и чаще всего это выход в поле, сад, которые становятся символами освобождения человека от “футляра”, выхода из “каюты”:

“Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с её избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо” («Человек в футляре»).

“…в душу вместе со свежим, лёгким морозным воздухом просилось чувство, похожее на белый, молодой, пушистый снег” («Припадок»).

В чеховском пейзаже иногда интересным образом “работает” вертикальная доминанта . Она тоже намечает возможность “выхода”:

“…справа тянулся, а потом исчезал далеко за селом ряд холмов, и оба они знали, что это берег реки, там луга, зелёные ивы, усадьбы, и если стать на один из холмов, то оттуда видно такое же громадное поле, телеграф и поезд <…> а в ясную погоду оттуда бывает виден даже город” («Крыжовник»).

“Река была в версте от деревни, извилистая, с чудесными кудрявыми берегами, за нею опять широкий луг <…> потом, так же как на этой стороне, крутой подъём на гору, а вверху, на горе, село с пятиглавою церковью и немного поодаль господский дом” («Мужики»).

“На дворе была сильная, красивая гроза. На горизонте молнии белыми лентами непрерывно бросались из туч в море и освещали на далёкое пространство высокие чёрные волны” («Дуэль»).

Пейзаж в произведениях Чехова - наблюдатель и “свидетель истории” («Степь»), он наводит на философские размышления о вечности природы, заставляет героев и читателей задуматься над смыслом и быстротечностью человеческой жизни, над проблемами бытия, раскрывает гармонию человека с природой или противостояние ей:

“Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас…” («Дама с собачкой»).

“Они гуляли и говорили о том, как странно освещено море; вода была сиреневого цвета, такого мягкого и тёплого, и по ней от луны шла золотая полоса” («Дама с собачкой»).

“Когда идёт первый снег, в первый день езды на санях приятно видеть белую землю, белые крыши, дышится легко…” («Дама с собачкой»).

“…всё в саду глядело неприветливо, уныло, хотелось в самом деле работать” («Невеста»).

“…было тихо, не жарко и скучно…” («Крыжовник»).

“Бирюзовый цвет воды <…> небо, берега, чёрные тени и безотчётная радость, наполнявшая её душу, говорили ей, что из неё выйдет великая художница…” («Попрыгунья»).

В пейзаже Чехова динамика преобладает над статикой :

“Светало. Млечный путь бледнел и мало-помалу таял, как снег, теряя свои очертания” («Счастье»).

“Дождь только что перестал, облака быстро бежали, голубых просветов становилось всё больше и больше на небе” («Печенег»).

“По лужам протянулись холодные иглы, и стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо. Запахло зимой” («Студент»).

Чеховский пейзаж богат яркими художественными деталями (вспомним, например, описание лунной ночи через блеснувшее горлышко разбитой бутылки). Писатель говорил о том, что “в описании природы надо хвататься за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина”:

“Лучи солнца яркими пятнами ложились на лес, дрожали в сверкавшей реке, а в необыкновенно прозрачном голубом воздухе стояла такая свежесть, точно весь мир божий только что выкупался, отчего стал моложе и здоровей” («Чужая беда»).

“В каждой снежинке отражался ясный солнечный день” («Старость»).

“Утро. Сквозь ледяные кружева, покрывающие оконные стёкла, пробивается в детскую яркий солнечный свет” («Событие»).

К.И. Чуковский говорил о “метких, как выстрел, сравнениях ” Чехова, в которых - “непревзойдённая энергия краткости”. И прежде всего это относится к описаниям природы:

“…в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку” («Студент»).

“…перистые облака, похожие на рассыпанный снег” («Налим»).

“…берёзка молоденькая и стройная, как барышня…” («Скрипка Ротшильда»).

“Тени становятся короче и уходят в самих себя, как рога улитки…” («Налим»).

“Гром гремел так, как будто хотел разрушить город” («Сестра»).

Примечания

Себина Е.Н. Пейзаж. Введение в литературоведение. М.: Высшая школа, 1999. С. 228.

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы - Кочнова Ксения Александровна

Похожие темы научных работ по языкознанию и литературоведению, автор научной работы - Кочнова Ксения Александровна

Текст научной работы на тему «Ночь в языковой картине мира А. П. Чехова»

1. ЛУННАЯ НОЧЬ